Июль - макушка лета

XXX

Июль - макушка лета

Июль-месяц - пора грозовая; потому-то и величали его не только "сенозорником", но и "грозником" отдаленные предки русского народа-пахаря. По соседству, у поляков, слыл он за "липец" - от обильного цветения липы в этом краю. У других наших сородичей именовался он "червенцем" и "сеченем" (у чехов и словаков), "серпаном" и "седмников" (у вендов), "шарпаном" (у иллирийских славян) и т. д. На стародавнюю Русь приходил грозник-сенозорник пятым в году, а потом - позднее - одиннадцатым; с 1700-го года было повелено-указано ему жить на светлорусском народном просторе после шести других старших братьев-месяцев. Краснослов-народ, - что ни день, что ни час, припадающей к Матери-Сырой-Земле, - прибавляет к его именам еще три других: "страдник", "макушка лета" да "месяц-прибериха".

Придет месяц-прибериха, все приберет; но - по словам народа -"В июле на дворе пусто, да на поле густо!", "Не топор мужика кормит, а июльская работа!". От работы в этом страдном месяце и впрямь - отбою нет: "Сбил сенозорник-июль у мужика спесь, некогда на полати лезть!", "Плясала бы баба, да макушка лета настала!", "Всем лето пригожо, да макушке тяжело!" - приговаривает тороватая на меткое словцо посельская Русь, умывающаяся потом в поле, на страдном жнитве. "Макушка лета устали не знает!", "В июле хоть разденься, а все легче не будет!", "Знать, мужик - доможил, что на сенозорник не спит!" - замечает она о своем июльском недосуге, но эти стародавние замечания приходят трудовому деревенскому люду в голову только в те благодатные годы, когда не подводит брюха с голоду, да и в поле впрямь "густо", а не - "колос от колосу - не слыхать человечьего голосу", как случается об иную пору лихолетнюю, грозящую в июль-грозник грозною бедой неминучею всем кормящимся на земле от щедрот земли.

Справит деревня, придерживающаяся переживающих века обычаев, поминки по весне (30-го июня), следом за ними приходится ей "летние Кузьминки" встречать. 1-е июля - день, посвященный Церковью памяти святых мучеников Космы и Дамиана. "Косма-Дамиан, светла похвала римскому граду тех даровала", - поет народная Русь в духовном стихе калик перехожих и продолжает, переходя к более определенному взгляду на починающих этот месяц святых бессребренников:

деревнях Тульской и смежных с нею губерний с летних Кузьминок выходят на покос. По степной округе знающие дело люди принимаются с 1-го июля искать-собирать травы, идущие на краску.

Через день после летних Кузьминок - "Мокей с Демидом в поле стоят, к Марфе (4-му июля) навстречу вышли". К этому времени озимые хлеба должны быть в полном наливе. "На Марфу озими в наливах дошли, батюшка-овес до половины урос; овес в кафтане, а на грече - и рубахи нет". За Марфиным приметливым днем Афанасьев приходит на Святую Русь. "Афанасьев день - месяцев праздник": на него ввечеру смотрит сельский люд, как ясен-месяц заигрыши свои в полях небесных ладит. Удается месяцева игра - к хорошему урожаю, к ладной уборке хлеба. Есть такие дальнозоркие люди, что заверяют-клянутся, будто примечали, как предсказывающий хлебородную пору месяц - при восходе своем - перебегает с места на место, играючи семью цветами, с цвета на цвет переливаяся. "В шестый день (июля) Сисой лицем светлеет, в седьмый день Фома, як снег, белеет", по выражению южнорусского простонародного месяцеслова, записанного Безсоновым. Если к 8-му июля - к "летним Прокопам" - примется поспевать черника-ягода, то надо, благословясь, о жнитве думать: время-пора. Дошло отголоском седой старины до наших дней и такое предание, что в этот день "является сама собою камаха, красна червец". В старину говаривали в народе, что "камаха" заносится ветрами в наши поля с теплых стран, свивается в клубок и первому счастливцу, который ей встретится, подкатывается под ноги. Кто будет таким счастливцем в этот день, - быть во всем у того полному благополучию круглый год. "Тому камаха в руки дается, кому на роду написано!" - гласит умудренное жизнью вещее слово старых людей. "За Прокопами - Панкратии" - 9-й день страдного-грозового месяца. Спустя сутки - премудрой княгини Ольги, Ольгин день.

"Проклы - большия росы". К этому дню следует, по старинной примете, досушивать запоздалое сено "грядушками": проклова роса - сеногнойная. Но это не единственное ее свойство: вредная в сельскохозяйственном обиходе, она, по наблюдениям старых лечеек-знахарок, пользительна "для очнаго врачевания": отгоняется ею, изводится "очной призор". Советуют сберегать эту целебную росу на случай напуска-сглаза: с пришептом-заговором особым, поминаючи Прокла-мученика, проклинают знахари нечистую злую силу, отгоняя от опрыскиваемых росной влагою всякое лихое наваждение диавольское. Вслед за "Проклами" - "Степан-Савваит ржице-матушке к земле клониться велит" (13-го июля); 14-го - "Акила славный благопобедник, Кирик и Улита - двоица свята". Об Улите июльской и присловие особое в давние времена сложилось в народной Руси: "Улита едет, да когда-то будет!"... Перелом июль-месяца (15-е число) - "Владимир, Красное Солнышко". На этот день, посвященный воспетому в целом ряде народных былин (киевских), святому равно-апостольскому князю, просветившему древнеязыческую Русь немеркнущим светом веры Христовой, и солнышко - по народному слову - краснее светит, чем во всякую иную пору.

За днем Владимира - Красна-Солнышка - Финогеевы зажинки: "и Афиноген со десятими учениками, мучениками и Соборы Святыми, якоже звезды в небе твердильный мир просвещают"... "Зажинки" (зажинок) на стародавней Руси были одним из важнейших земледельческих праздников. Во времена древнерусского язычества этот праздник был посвящен милостивому Даждьбогу; несколько позднее праздновали его Волосу-Велесу. Все эти празднования шли обок с особыми пирушками-мольбищами, сопровождаясь разнообразными заклинаниями, успевшими к нашим дням затонуть в глубинах былого-минувшего. В первой половине XIX-го столетия зажинки, не сохраняя в себе сколько-нибудь заметных языческих следов, были днем, объединявшим земледельческие обряды доброй родной старины с благоговейным отношением крестьянина к дарам Матери-Земли, в которых - все его богатство, вся награда за непрестанный тяжелый труд. У многих исследователей стародавнего русского быта рассказано, как проводился на Руси этот день. Доспевала-вызревала в полях к этой поре страдника-месяца рожь-матушка, уставала бить поклоны низкие земле-кормилице и пшеница белоярая, да и усатый ячмень местами зачинал грозить неспешливому пахарю-жнецу: "Торопись, не то начну зерно ронить!" Выходили поутру на Финогеев день зажинщики с зажинщицами на свои загоны; зацветала-пестрилась нива мужицкими рубахами да платками бабьими; перезванивали серпы отточеные-зубреные; песни заживные перекликались от межи до межи, с поля на поле перелетывали. На каждом загоне шла впереди всех прочих жнецов сама хозяйка, мужняя жена, с хлебом-солью да со свечой "громнитною"-сретенской. Первый сжатый сноп - "зажиночный" - звался "снопом-именинником" и ставился особь от других; ввечеру брала его зажинщица-баба, шла впереди своих домашних, вносила в избу, клала три земных поклона перед "святом" (иконами) и ставила именинника в красный угол хаты, перед божницею. Стоял этот сноп до самого конца жнитва -до "Спожинок-дожинок", потом обмолачивался наособищу от другого хлеба; весь умолот его собирался в чистую посудину и относился во храм Божий, где его святили, чтобы примешивать свяченое зерно к семенам при засеве озимого поля. Солома снопа-именинника сберегалась для домашней животины - на лихой случай: прикармливали ею больной рогатый скот. В стародавнюю пору во многих местностях зажиночный сноп переносился, по прошествии семи дней, от красного угла - божницы в овин, где и стоял вплоть до первой молотьбы нового хлеба. Приметливые люди говаривали, что соблюдением этого обычая обеспечивался добрый умолот новины. Во многих малорусских селах еще не так давно перед зажином поднимались народом-громадою местные иконы, и служился в поле молебен св. Афиногену мученику, причем первый зажин делался у каждого загона священником. К настоящему времени этот благочестивый обычай соблюдается все меньше и меньше, уступая свое место обыденной, трудовой жизни, заслоняющей своими стенами тускнеющие год от года ярко-цветные предания дедов-прадедов. По народной примете, каков будет зажин -таковы и зажинки. "Придет Финогей с теплом да со светом, уберешься загодя со жнитвами" - говорит деревня, приговариваючи: "Финогей с дождем - копногной, хлеб в снопе прорастет!", "На Финогея молись солнышку, проси бога о ведрышке!", "Финогеев день к Илье-пророку навстречу идет, жнитва солнышком блюдет!", "Первый колосок - Финогеев, последний - Илье на бороду!"

"Марины" (17-е июля):"Марина с Лазарем ладит зорям пазори". Следом за ними - Емельянов день, за тем - "Мокри-ды", так зовется в посельской Руси день, посвященный памяти преподобной Макрины. По этому дню загадывает приметливый деревенский люд о будущей осени. "Смотри осень по Мокридам!" - говорит окрыленное мудростью народное слово: "Ведро на Мокри-ды - осень сухая!", "На Мокриды дождь - осень мокрая!". Потому-то и присматривается хлебороб мужик к этому дню с такой опаскою: "Прошли бы Мокриды, а то будешь с хлебом!", "Коли на поле Мокриды, и ты свое дело смекай!"

20-го июля - свят-Ильин день, с которым связано многое-множество до сих пор не умирающих обычаев, поверий, сказаний и живучих красных слов.

Такими словами отмечает этот день месяцеслов убогих певцов -калик перехожих. Длинный сказывается сказ у русского народа пахаря об "Ильинщине" (см. гл. XXXI).

"Коли на Марью большия росы, - будут льны серы и косы". По деревенской примете - Марьина роса укорачивает льняной рост. 23-е июля - Трофимов день, канун Бориса-Глеба. Об этом - последнем приговаривают на деревенской Руси: "На Глеба-на Бориса за хлеб не берися!" (Киевская, Черниговская, Полтавская губ.). "Борис-Глеб - дозревает хлеб!" (Рязанская губ.) и т. д. В белорусских местах слывет этот день за "Паликопа": по словам памятливых старых людей, у не почитающих обычаев благочестивых загорались в этот день копны на только что сжатом поле. Бывают в этот день во многих местах сильные грозы. На святых мучеников братьев народное суеверие перенесло некоторые черты всеобъемлющего Перуна-громовника, чуть ли не всецело приуроченные ко св. Илье-пророку. Так, оно представляет их пашущими небесную ниву выкованным ими самими плугом, запряженных крылатым Огненным Змеем.

В селе Репьевке Сызранского уезда Симбирской губ. записано П. В. Киреевским любопытное песенное сказание, распевавшееся слепцами убогими. "С восточнаго словеснаго, с держания Киева града", - начинается оно, - "великий Владимир князь владел он всею Россиею. Имел себе он трех сынов: старейшаго Света-Полка, а меньших Бориса-света и Глеба. Великий Владимир князь разделил Россию всю сыновьям своим на три части: старейшему Свету-Полку великий славен Чернигов-град, благоверным Борису-свету и Глебу великий Воспревышь-град (Вышеград). Великий славен Владимир князь, разделя Россию сыновьям своим, пожил в доме, преставился.

Сотворили ему честное погребение. После его чада разыдутся по своим по градам: старейший Свет-Полкий в Чернигов град, а благоверные князья Борис и Глеб в Воспревышь-град". До сих пор певец-народ остается здесь беспристрастным сказателем-летописцем. Со следующих стихов он впадает в некоторую страстность. "О, злой-ненавистный, враг немилостивый, возлюбил много места, захотел владеть всею Россиею!" - восклицает он, подразумевая под злым-ненавистным Святополка Окаянного (Света-полка)⁶⁴)[ 64) Святополк 1-й, старший сын Владимира Святого, родился в 970-м году, получил от отца в 1013-м году в удел Туровское княжество и женился одновременно с этим на дочери польского короля Болеслава. Он устроил было заговор против отца, но был изобличен в этом и лишен удела. Лишь незадолго до кончины своей св. Владимир простил его и посадил в Вышгороде. Когда отец умер (в 1015-м году), Святополк, по праву старшинства, захватил престол великокняжеский и прежде всего решил убить своих братьев (Бориса, Глеба и Святослава), могших стать его соперниками. Братоубийство совершилось. Узнав об этом, оставшийся в живых брат - Ярослав, сидевший князем в Новгороде, пошел войной на убийцу, захватившего отцовскую власть. Близ Любеча Святополк был разбит и бежал в Польшу, откуда вернулся с помощью от тестя и снова (в 1017-м г.) овладел Киевом. Затем он был опять разбит, снова бежал и привел на Ярослава печенегов, потерпел неудачу и -после скитания в богемских лесах - умер, оставив в народной памяти и летописях имя Окаянного.

века. Прозвище Святополка - Окаянный - значит в древне-русском языке не только "проклятый", "грешный", но и "несчастный, достойный жалости, многострадальный".

Подробнее см.: И. Данилевский. Святополк Окаянный. "Знание-сила", 1992, 2, cтp. 65-73.-Пpим. н. pед.)] и продолжает свое повествование, почти ни на шаг не отступая от строгой жизненной правды: "на своих братьев прогневился, опалился, яко Каин на Авеля, как бы победита Бориса и Глеба; злоумышление на них помышляет, на совет братьев призывает, во пир честный пировати, отца своего князя помянута. Посланников злой посылает, с посланниками лист написует в тое же в посланную в палату. Благоверные Борис и Глеб со радостью лист принимают, пред матерью стоя прочитали"... Князья-братья просят у матери благословения "ехать в Чернигов-град к старейшему брату"; мать-княгиня отговаривает, подозревая, что тот замышляет что-то злое-недоброе, но князья-братья не послушали ее слезного увещания - не ехать: "Оседлали своих добрых коней, седуючи, радуючи, поедучи во Чернигов-град, к старейшему брату Полку". И вот, - продолжает стих народный: - "пребудут святые среди пути-дороги, о, злой ненавистный, враг немилостивый, встречал их злой середи пути-дороги. Он косо на своих братьев взирает, злыми зубами воскрежетает, злыми словами намекает, гнев с яростию смешаючи, как бы победить Бориса и Глеба. Еще Господь силены (иней) спустил на все благовонные цветы. Увидели печаль сию, скоро с добрых коней солезали, главы клонят к матушке ко сырой земле. Просили старейшего брата Полка..." Далее следует трогательная, дышащая тончайшим благовонием кротости, просьба святых Бориса и Глеба, обращенная ими к "злому-ненавистному, врагу немилостивому":

Но "злой-ненавистный"-не тронулся мольбою братьев: "враг немилостивый прошения не слушает, на поклоны не взирает, а моления злой не восприемлет, злоумышление на них помышляет. Помыслимши, злой научился, как есть злой враг накачнулся, как победити Бориса и Глеба. Бориса злой копьем сбрюшил и Глеба ножом заколошил.!"... Злое-черное дело совершилось. И от тьмы его, - гласит сказание: "месяц и солнышко померкли, не было солнечного освещения три дня и три ночи. Повелел Свят-Полк между двух колод их погрузити. Их святыя мощи три года в плоти лежащи, ничем тела неповредивши, ни звери, ни птицы их не поели, не солнечных лучей попечением. А он, ненавистный, враг немилостивый, седуючи, радуючи на добрые кони, поедучи в великий славен Воспревышь-град"... Здесь, после этих слов, песнотворец-народ берет верх над правдивым летописцем, и стих уже значительно расходится с летописным рассказом о дальнейшей судьбе Святополка-братоубийцы: "Не потерпел ему Господи Владыка", - поется далее: "сослал Господь с небес грозных ангелов. Ангелы, обрезавши о Христе нози, вознесли злого кверху, да свернули до аду, пред ним земля потрясется, и морская волна вся всколыбалась. Всповедали российские держатели, великие князи, съезжалися, брали мощи да понесли во славен великий Воспревышь-град. Состроили-воздвигнули святую соборную, каменную церковь во имена Бориса и Глеба. Явил Господь свою милость: было от мощей прощение, слепыим давал Господи прозрение, скорбящим-болящим исцеление, всему миру давал Господи вспоможение, спасалась вся Россия от варварскаго нашествия. Им же слава от отныне до века веков, аминь"... Это сказание стиховное, с более или менее значительными разнопевами, было записано и другими собирателями русской песенной старины в разных уголках Святой Руси великой (в Смоленской, Московской и других губ.). Повсюду памятует народ православный о своих князьях-мучениках. Память их чествуется Церковью кроме 24-го июля, еще весною - 2-го мая, в самый разгар пашни. "Борис и Глеб сеют хлеб!" - говорят тогда на деревенской Руси.

"Припасает на день святой Анны зима холодная утренники!" - гласит народная молвь приметливая. С 27-го июля-сенозорника (день св. Николая Кочанного), по словам огородников, капуста кочны копит, на щи пахарю запасает к зиме. Воспоминаемому в этот же день великомученику Пантелеймону служат знахари-лечейки молебны, как целителю всяких болестей, чтобы он наставил разум их на доброе-успешное врачевание. В иных местностях собирают "на Пантелея-целителя" добрые травы, идущие на пользу болящему люду. "На Прохора да на Пармена (28-го июля) не затевай никакой мены!" - предостерегает вещее народное слово. 29-го июля - "Калинники" (св. мучен. Каллиника и др.). В северном полуночном углу светло-русского простора с этого дня зачинаются утренники-морозцы. Боится их мужик-северянин пуще огня: убивают хлеб на корню. "Пронеси, Господи, Калиники мороком (сырым туманом)!" - можно услышать в архангельских деревнях. В средней полосе России, например - от туляков-землепашцев, ходит по народу другая поговорка-примета об этом дне: "Коли на Калиники туманы, припасай косы про овес с ячменем!" - приговаривают там.

Предпоследний день июля-месяца наособицу отмечен народным суеверием. Прежде всего это - день "Иван-воина", святого мученика, открывающего молящимся ему все потайные кражи. В большом почете 30-го июля ворожеи с ворожейками: сходятся к ним со всей округи с просьбою о молитве чествуемому в этот день святому. Существует немало заговоров, обращаемых знахарями-ведунами к не-му об эту пору. Кроме Иван-воина воспринимается в тот день св. апостол Сила: о нем старые люди повторяют старые речи: "Святой Сила подбавит мужику силы!" "Дожить бы бабе до Силина дня, - и с яровыми управится, как засилья прибавится!", "На Силу-святителя и бессильный богатырем живет!" и т. д. Про этот день записано поверье о том, что на него "обмирают ведьмы". По народной молви, происходит это оттого, что они опиваются молоком. Старухи-доможилки заверяют, что ведьмы умеют задаивать коров до смерти. Но они же и повторяют, что, если обомрет ведьма, так ее ничем не пробудить. Есть только одно средство: "Жги скорей пяты соломой, все дело пойдет на лад!" А умирает ведьма, - говорят в народе, - если не прибегнуть к этому завещанному стариной средству, - страшнее страшного: "под ней и земля трясется, и в поле звери воют, и от ворон на дворе отбою нет, и скот нейдет на двор, и в избе все стоит не на месте". А если пожечь обмирающей ведьме горящей соломою пятки, - то не только пройдут все эти страхи мимо, но и сама она никогда не захочет на молоко взглянуть, а не то чтобы корову задоить. С Евдокимовым днем (31-е июля) конец приходит грознику-страднику, макушке лета. На Евдокима - Успенское заговенье, канун Первого Спаса - "Происхожденьева дня" московской Руси.