Стихотворения 1830-1840-х годов

Заявление о нарушении
авторских прав

Автор:	Бенедиктов В. Г., год: 1884
Категория:	Стихотворение

В. Г. Бенедиктов

Стихотворения

Составление, подготовка текстов и примечания Б. В. Мельгунова

В.Г. Бенедиктов. Стихотворения.

"Библиотека поэта". Большая серия

Л., 1983

СОДЕРЖАНИЕ

СТИХОТВОРЕНИЯ 1830-1840-х ГОДОВ

52. <В альбом Е. А. Карлгоф>

59. <Е. А. Карлгоф>

81. Москва (Дума)

103. Молитва

105. Совет

108. Беглец

131. К А. П. Г<артонг>

136. Авдотье Павловне Гартонг (На память прогулки в Парголове 8-го августа 1840 г.)

139. Дружба

140. К товарищам детства

141. Ты холодна

147. Маленькой Женни

150. Калиф и раб

152. На кончину А. Т. Корсаковой (11 декабря 1842 года)

153. Монастыркам (При выпуске 1842)

155. После чтения А. П. Г<артонг>

160. Порыв ("Нет, милые друзья, - пред этой девой стройной...")

163. Она была добра

164. Цветок

167. Догадка

170. (Л. Е. Ф.) ("Есть два альбома. Пред толпою...")

172. Как хороша!

173. Ужин у кардинала Ришелье

174. Два клада

180. Звездочет

52. <В АЛЬБОМ Е. А. КАРЛГОФ>

	Вы новой жизнию дарили
	Меня в тот памятный мне час,
	Когда стихи мои хвалили
	Хвалой мне лестной в первый раз.

	Весь мир мне холоден и пуст,
	Но мило мне из ваших уст
	Именование поэта.
	Итак, да буду я певец,
	Да буду возвеличен вами
	И мой сомнительный венец
	Пусть блещет вашими лучами.

59. <Е. А. КАРЛГОФ>

	Не обиженный судьбами,
	Награжденный за мечты,
	Повергаю перед вами
	Вам знакомые цветы.
	Вы их, сирых, обласкали,
	Из безвестности немой
	К свету путь им указали
	Благосклонной похвалой.
	И теперь, чтоб вышел краше
	Скудный сбор стихов моих,
	Светлый вид улыбки вашей

1836

81 МОСКВА

(Дума)

	День гас, как в волны погружались
	В туман окрестные поля,
	Лишь храмы гордо возвышались
	Из стен зубчатого Кремля.
	Одета ризой вековою,
	Воспоминания полна,
	Явилась там передо мною
	Страны родимой старина.
	Когда над Русью тяготело
10	Иноплеменное ярмо
	И рабство резко впечатлело
	Свое постыдное клеймо,
	Когда в ней распри возникали,
	Князья, забыв и род и сан,
	Престолы данью покупали,
	В Москве явился Иоанн.
	Потомок мудрый Ярослава

	И под единою державой
20	Колосс распадшийся восстал.
	Соединенная Россия,
	Изведав бедствия оков
	Неотразимого Батыя,
	Восстала грозно на врагов.
	Почуя близкое паденье,
	К востоку хлынули орды,
	И их кровавые следы
	Нещадно смыло истребленье.
	Потом и Грозный, страшный в брани,
30	Надменный Новгород смирил
	И за твердынями Казани
	Татар враждебных покорил.
	Но, жребий царства устрояя,
	Владыка грозный перешел
	От мира в вечность, оставляя
	Младенцу-сыну свой престол;
	А с ним, в чаду злоумышлении

	И, жертва тайных ухищрений,
40	Младенец царственный угас.
	Тогда, под маскою смиренья
	Прикрыв обдуманный свой ков,
	Взошел стезею преступленья
	На трон московский Годунов.
	Но власть, добытая коварством,
	Шатка, непрочен чуждый трон,
	Когда, поставленный над царством,
	Попран наследия закон;
	Борис под сению державной
50	Недолго бурю отклонял:
	Венец, похищенный бесславно,
	С главы развенчанной упал...
	Тень убиенного явилась
	В нетленном саване молвы -
	И кровь ручьями заструилась
	По стогнам страждущей Москвы,
	И снова ужас безначалии

	И снова царству угрожали
60	Крамолы бранною бедой.
	Как божий гнев, без укоризны
	Народ все бедствия сносил
	И о спасении отчизны
	Творца безропотно молил,
	И не напрасно, - провиденье,
	Источник вечного добра,
	Из праха падших возрожденье
	Явило в образе Петра.
	Посланник боговдохновенный,
70	Всевышней благости завет,
	Могучей волей облеченный,
	Великий рек: да будет свет
	В стране моей, - и Русь прозрела;
	В ряду его великих дел
	Звезда счастливая блестела -
	И мрак невежества редел.
	По мановенью исполина,

	Обстала стройная дружина,
80	Неотразимая в боях,
	И, оперенные громами,
	Орлы полночные взвились, -
	И звуки грома меж строями
	В подлунной славой раздались.
	Так царство русское восстало!
	Так провиденье, средь борьбы
	Со мглою света, совершало
	Законы тайные судьбы!
	Так, славу Руси охраняя,
90	Творец миров, зиждитель сил
	Бразды державные вручил
	Деснице мощной Николая!
	Престольный град! так я читал
	Твои заветные преданья
	И незабвенные деянья
	Благоговейно созерцал!

Январь 1837

	Творец! Ниспошли мне беды и лишенья,
	Пусть будет мне горе и спутник и друг!
	Но в сердце оставь мне недуг вдохновенья,
	Глубокий, прекрасный, священный недуг!
	Я чувствую, боже: мне тяжко здоровье;
	С ним жизни моей мне невидима цель.
	Да будет же в мире мне грусть - изголовье,
	Страдание - пища, терпенье - постель!

	Земная надежда, как призрак исчезни!
	Пусть мрачно иду я тропой бытия!
	Но в сладких припадках небесной болезни
	Да снидет мне в душу отрада моя!

	Когда же, отозван небес произволом,
	Меня он покинет - желанный недуг,
	И дар мой исчезнет, и стройным глаголом
	Не будет увенчан мой тщетный досуг, -

	Дозволь мне, о небо, упадшему духом,
	Лишенному силы, струнами владеть, -
	На звуки склоняясь внимательным слухом,


	С земли воздымаясь до горнего мира,
	Пророческий голос отрадой мне будь!
	До сердца коснется знакомая лира -
	Увлажатся очи и двигнется грудь!

1838 или начало 1839

105. СОВЕТ

	Когда судьба тебя послала
	В тернистый, трудный жизни путь
	И пищей скорби упитала
	Твою взволнованную грудь,
	И если небом заповедан
	Тебе священный крест любви, -
	Живи один! Кому ты предан -
	С собой в путь мрачный не зови!
	Пусть тяжко с милым нам созданьем
	Не разделить судьбы своей,
	Но верь: стократно тяжелей
	Его терзать своим страданьем!

Весна 1839

	От грусти-злодейки, от черного горя
	В волненье бежал я до Черного моря
	И воздух в пути рассекал как стрела,
	Злодейка догнать беглеца не могла.
	Домчался я, стали у берега кони,
	Зачуяло сердце опасность погони...
	Вот, кажется, близко, настигнет, найдет
	И грудь мою снова змеей перевьет.
	Где скроюсь я? Нет здесь дубов-великанов,
	И тени негусты олив и каштанов.
	Где скроюсь, когда после яркого дня
	Так ярко луна озаряет меня;
	Когда, очарованный ночи картиной,
	Бессонный, в тиши, над прибрежной стремниной
	Влачу я мечтой упоенную лень
	И, малый, бросаю огромную тень?
	Где скроюсь? Томленьем полуденным полный,
	Уйду ль погрузиться в соленые волны?
	Тоска меня сыщет, и в море она

	Пущусь ли чрез море? - На бреге Тавриды
	Она меня встретит, узнает, займет
	И больно в глубоких объятьях сожмет.

	Страшусь... Но доселе ехидны сердечной
	Не чувствуя жала, свободный, беспечный,
	Смотрю я на южный лазоревый свод,
	На лоно широко раскинутых вод
	И, в очи небес устремив свои очи,
	Пью сладостный воздух серебряной ночи..

	Зачем тебе гнаться, злодейка, за мной?
	Помедли, беглец возвратится домой.
	Постой, пред тобою минутный изменник,
	Приду к тебе сам я -и снова твой пленник,
	В груди моей светлого юга красу
	Как новую пищу тебе принесу
	И с новою в сердце скопившейся силой
	Проснусь для страданья, для песни унылой.

	А ныне, забывший и песни и грусть,
	Стою, беззаботный, на бреге Эвксина,

	И волн его говор твержу наизусть.

29 июня 1839

Одесса

131. К А. П. Г<АРТОНГ>

	В стране, где светлыми лучами
	Живее блещут небеса,
	Есть между морем и горами
	Земли цветущей полоса.
	Я там бродил, и дум порывы
	Невольно к вам я устремлял,
	Когда под лавры и оливы
	Главу мятежную склонял.
	Там часто я, в разгуле диком,
10	В свободных, царственных мечтах,
	Вас призывал безумным кликом, -
	И эхо вторило в горах.
	О вас я думал там, где влага
	Фонтанов сладостных шумит,
	Там, где гиганта Чатырдага

	Там, где по яхонту эфира
	Гуляют вольные орлы,
	Где путь себе хрусталь Салгира
20	Прошиб из мраморной скалы;
	Там, средь природы колоссальной,
	На высях гор, на ребрах скал,
	Оставил я мой след печальный
	И ваше имя начертал,
	И после - из долин метались
	Мои глаза на высоты,
	Где мною врезаны остались
	Те драгоценные черты.
	Они в лазури утопали,
30	А я смотрел издалека,
	Как солнца там лучи играли
	Или свивались облака...
	Блеснет весна иного года,
	И, может быть, в желанный час
	Тавриды пышная природа

	Привычный к высям и оврагам,
	Над бездной дола, в свой черед,
	Татарский конь надежным шагом
40	Вас в область молний вознесет;
	И вы найдете те скрижали,
	Где, проясняя свой удел
	И сердца тайные печали,
	Я имя ваше впечатлел.
	Быть может, это начертанье -
	Скалам мной вверенный залог -
	Пробудит в вас воспоминанье
	О том, кто вас забыть не мог!

	Но я страшусь: тех высей темя
50	Обвалом в бездну упадет,
	Или завистливое время
	Черты заветные сотрет,
	Иль, кроя мраком свет лазури
	И раздирая облака,
	Изгладит их ревнивой бури

	И не избегну я забвенья,
	И, скрыта в прахе разрушенья,
	Бесценной надписи лишась,
60	Порой под вашими стопами
	Мелькнет не узнанная вами
	Могила дум моих об вас!

Сентябрь - октябрь 1839

136. АВДОТЬЕ ПАВЛОВНЕ ГАРТОНГ

(НА ПАМЯТЬ ПРОГУЛКИ В ПАРГОЛОВЕ 8-го АВГУСТА 1840 г.)

	Наш край и хладен и суров,
	Покрыто небо мглой ненастной,
	И вместо солнца шар чуть ясный
	Меж серых бродит облаков.
	Но иногда - вослед деннице, -
	Хоть редко, хоть однажды в год,
	Восстанет утро в багрянице,
	И день весь в золоте взойдет,
	И, пропылав в лазурных безднах,
10	Утонет в пурпурной заре,

	И в чистом лунном серебре.
	Счастлив, кого хоть проблеск счастья
	В печальной жизни озарил!
	Счастлив, кто в сумраке ненастья
	Улыбку солнца захватил!
	Суров наш край. Кругом всё плоско.
	В сырой равнине он лежит.
	В нем эхо мертвое молчит
20	И нет на клики отголоска.
	Без обольщения окрест
	Скользят блуждающие взгляды.
	Но посреди сих скудных мест
	Есть угол воли и отрады.
	Там рощи скинулись шатром
	И отразились озерами,
	И дол, взволнованный холмами,
	Широким стелется ковром;
	Под светлым именем Парнаса
30	Пригорок стал среди холмов,

	Хребет оседланный готов.
	Блажен, кто там хотя однажды
	С своею музою летал
	И бурный жар высокой жажды
	Стихом гремучим заливал!

	Суров наш край, повит снегами, -
	И часто, вскормлены зимой,
	В нем девы с ясными очами
40	Блестят безжизненной красой.
	Но есть одна... зеницу ока
	Природа жизнью ей зажгла
	И ей от Юга и Востока
	Дары на Север принесла.
	Блажен, кто мог ей, полн смиренья,
	Главой поникшею предстать
	И гром и пламя вдохновенья
	Пред ней как жертву разметать!
	Счастлив и тот, кто, полн смущенья,
50	Покорно голову склоня,

	На память золотого дня,
	Когда, в пучину светлой дали
	Из-под клубящейся вуали
	Летучий погружая взор
	И рассекая воздух звонкой,
	Она летала амазонкой
	По высям парголовских гор, -
	И как на темени Парнаса,
60	В прохладе сумрачного часа
	Сама собой озарена,
	Под темным зелени навесом
	Она стояла - и за лесом
	Стыдливо пряталась луна!

Август 1840

139. ДРУЖБА

	Любовь отвергла ты... но ты мне объявила,
	Что дружбу мне даришь; благодарю, Людмила!
	Отныне мы друзья. Освобожден от мук,
	Я руку жму твою: благодарю, мой друг!

	Я тихо приклонюсь главою утомленной
	На дружескую грудь... Но что я вижу? Ты
	Краснеешь... Вижу стыд и робость красоты...
	Оставь их! Я в тебе уже не властелинку,
	Но друга признаю. . . . . . . . . . .
	. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
	. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
	В любви - остерегись: для ней нужна ограда;
	А мы, второй пример Ореста и Пилада,
	Должны быть запросто. Условий светских груз
	Не должен бременить наш искренний союз.
	Прочь робкие мечты! Судя и мысля здраво,
	Должны любовникам мы предоставить право
	Смущаться и краснеть, бледнеть и трепетать;
	А мы... Да осенит нас дружбы благодать!
	На долю нам даны лишь пыл рукопожатий,
	. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
	Да, как бы ни было, при солнце иль луне,
	Беседы долгие... в тиши... наедине.

<1841>

140. К ТОВАРИЩАМ ДЕТСТВА

	В краю, где природа свой лик величавый
	Венчает суровым сосновым венцом
	И, снегом напудрив столетни дубравы,
	Льдом землю грунтует, а небо свинцом;
	В краю, где, касаясь творений начала,
	Рассевшийся камень, прохваченный мхом,
	Торчит над разинутой пастью провала
	Оскаленным зубом иль голым ребром;
	Где - в скудной оправе, во впадине темной,
10	Средь камней простых и нахмуренных гор
	Сверкает наш яхонт прозрачный, огромный -
	Одно из великих родимых озер;
	Где лирой Державин бряцал златострунной,
	Где воет Кивача "алмазна гора",
	Где вызваны громы работы чугунной,
	Как молотом божьим - десницей Петра;
	Где след он свой врезал под дубом и сосной,
	Когда он Россию плотил и ковал -

20	Что в деле творенья творцу помогал, -
	Там, други, по милости к нам провиденья,
	Нам было блаженное детство дано
	И пало нам в душу зерно просвещенья
	И правды сердечной святое зерно.
	С тех пор не однажды весна распахнулась
	И снова зима пролегла на Руси!
	Не раз вокруг Солнца Земля повернулась
	И сколько вращалась кругом на оси!
	И сколько мы с ней и на ней перемчались
30	В сугубом движенье, по жизни - вперед!
	Иные уж с пылкими днями расстались,
	И к осени дело! И жатва идет.
	Представим же колос от нивы янтарной,
	Который дороже весенних цветов, -
	Признательность, други, души благодарной -
	Один из прекрасных, чистейших плодов.
	Пред нами единый из сеявших семя;
	На миг пред своими питомцами он;

40	Воздать ему вкупе усердный поклон!
	И вместе с глубоким приветом рассудка
	Ему наш сердечный привет принести
	В златую минуту сего промежутка
	Меж радостным "здравствуй" и тихим "прости"
	И родине нашей поклон и почтенье,
	Где ныне, по стройному ходу годов,
	За нами другое встает поколенье
	И свежая зреет семья земляков, -
	Да здравствует севера угол суровый,
50	Пока в нем онежские волны шумят,
	Потомками вторится имя Петрово
	И бардом воспетый ревет водопад!

13 февраля 1841

141. ТЫ ХОЛОДНА

А<вдоть>е П<авловн>е Г<артон>г

	Тебе не нужно звонких слов,
	Ни гимнов жертвенных поэта,
	Ни звуков лестного привета -

	С тех пор, как я тебя завидел
	И петь и славить возлюбил, -
	Тебя я лестью не обидел,
	Пустой хвалой не оскорбил!
	Чуждаясь неги бесполезной,
10	Тебе был внятен и не дик
	Мой тяжкий ямб, мой стих железный
	И правды кованый язык.
	Я не хотел к тебе приблизить
	Любви лукавую мечту
	И вялой нежностью унизить
	Суровой думы высоту.
	Небес заветных в край лазурный
	Себе полет я воспретил
	И стон - порою слишком бурный -
20	Не раз в груди остановил.
	Ты жизнь уму, а сердцу - кара, -
	Знать, так назначено судьбой!
	Ты холодна... но холод твой

	Устав от душной суеты,
	Отрадно горю и томленью
	Найти приют под свежей тенью
	Твоей разумной красоты.
	Тому, кто вырвется из ада
30	Житейских дел, где тяжело
	Проклятьем сдавлено чело, -
	Сладка эдемская прохлада!
	Но если - к раю приведен -
	Проникнуть вдаль помыслит он,
	Отколь блаженства воздух пашет, -
	Твой острый взор тогда над ним
	Подъят, как меч, которым машет
	Привратник рая - херувим!
	Спасен, кто в сфере испытанья,
40	Испив твой взор, вкусивши речь,
	Успел от вечного страданья
	Остаток сердца уберечь!
	Ты холодна... Так видит око!

	Но сердце женщины глубоко, -
	В нем можно спрятать целый мир.
	Трудна извитая дорога
	К тому, что скрыто в этой мгле.
	Тайн много на небе у бога,
50	Но тайны есть - и на земле!

23 февраля 1841

146. ПОДРАЖАНИЕ ПЕРСИДСКОМУ

	Не мечи из-под ресницы
	Стрел разящих на меня!
	Под огнем твоей зеницы
	Уж и так повержен я.
	Ты красою всемогущей
	Всех богаче в сей стране -
	Я убогий, неимущий, -
	Дай же милостину мне!

<1842>

147. МАЛЕНЬКОЙ ЖЕНИН

	Вместо куклы в модном платье,

	Я принес мои стишки!
	Ждать ли мне за это ласки?
	Рада ль ты? Горят ли глазки?
	Шевелятся ли ушки?
	Лепечи пока, малютка,
	Рифмы легкие шутя!
	Скоро будешь институтка,
	Скоро вырастешь, дитя!
	Расцветешь, как цвет махровый.
	И к тебе - не знаю кто -
	Уж поэт напишет новый,
	И напишет уж не то!
	Ты успеешь в той поэме
	Тайну милую постичь;
	Вспомни, Женни, в это время
	Я уж буду старый хрыч
	Иль косой саженью глубже
	Буду тлеть в земле сырой.
	Не забудь же - приголубь же

	Пусть над ним головку склонит
	Женни резвая слегка
	И приветная рука
	Ветку зелени уронит
	На могилу старика!

<1842>

150. КАЛИФ И РАБ

	Ум свой в думы погрузив,
	За столом сидел калиф.
	Пред владыкой величавым
	Раб трепещущий его
	Блюдо с пышущим пилавом
	Опрокинул на него.
	Грозен, страшен, как судьба,
	Посмотрел он на раба;
	Тот, готов расстаться с светом,
	Прошептал полуживой:
	"Рай обещан Магометом
	Тем, кто гнев смиряет свой".

	"Не сержусь", - сказал калиф,
	Укрощая свой порыв.
	Ободряясь, отирает
	Раб холодный пот с чела.
	"Рай - и тем, - он продолжает, -
	Кто не памятует зла".

	"Забываю". - Веселей
	Стал калиф, а раб смелей:
	"Надо в светлый рай для входа
	И за зло платить добром".
	- "Раб! Дарю тебя свободой
	И осыплю серебром".

	От восторга раб едва
	Мог опомниться сперва,
	Пораженный этим чудом, -
	А калиф смотрел, признав
	Самым вкусным сердцу блюдом
	Опрокинутый пилав.

Между 1835 и 1842

152 НА КОНЧИНУ А. Т. КОРСАКОВОЙ

	Она угасла - отстрадала,
	Страданье было ей венцом;
	Она мучительным концом
	Достигла светлого начала.
	Грустна сей бренной жизни глушь,
	В ней счастья нет для ясных душ, -
	Их мучит тяжко и жестоко
	Невольный взгляд на море зла,
	На вид ликующий порока
	И света скучные дела, -
	И, гордо отвергая розы
	И жизни праздничный сосуд,
	Они на часть себе берут
	Святые тернии и слезы.
	Отрада их в житейской мгле
	Одна - сочувствовать глубоко
	Всему, что чисто и высоко,
	Что светит богом на земле.
	Удел их высших наслаждений

	Но посреди благотворении,
	В священных подвигах добра!

	Так, перейдя сей дольней жизни
	Добром запечатленный путь,
	Она взлетела - отдохнуть
	В своей божественной отчизне.
	Тяжелый опыт превозмочь
	Судьба при жизни ей судила, -
	Она давно невесту-дочь
	В тот мир нетленный отпустила.
	И, переждав разлуки срок,
	Спеша к родимой на свиданье,
	Она другую на прощанье
	Земле оставила в залог,
	Чтоб там и здесь свой образ видеть
	И, утешая лик небес,
	Земли печальной не обидеть,
	Где светлый быт ее исчез!

11 декабря 1842

ПРИ ВЫПУСКЕ 1842

	Вот он, муз приют любимый,
	Храм наук, обитель дев,
	Оком царственным хранимый
	Вертоград страны родимой,
	Счастья пламенный посев,
	Юных прелестей рассадник,
	Блага чистого родник,
	Неземных даров тайник,
	Гроздий полный виноградник,
10	Небом дышащий цветник!

	Это - мир, где жизнью вешней
	Веет, дышит круглый год;
	Это - мир, но мир не здешний,
	В нем гроза цветов не рвет,
	Вихрь не зыблет сей теплицы,
	Терн не входит в сей венец, -
	Чисты белые страницы
	Этих бархатных сердец.

20	Не тревожит райских снов,
	Здесь одно лишь - обожанье,
	Тайнам неба подражанье.
	. . . . . . . . . . .

	Срок придет, и под крылами
	Разлучительных минут
	Пред несметными очами
	Многоцветными лучами
	Девы белые блеснут;
	Группой радужно летучей
30	Промелькнут, волшебный клир
	Морем трепетных созвучий
	Обольет прощальный пир;
	И из райского чертога
	Разлетится племя роз,
	Оставляя у порога
	В благодарность перлы слез.

	Так, до дня миросозданья,
	В слитный сплавлено венец,

40	Но едва изрек творец,
	И творения убранство,
	Звезды, перлы естества,
	Вспыхнув, брызнули в пространство
	С диадемы божества;
	И, простясь одна с другою
	И облекшись в благодать,
	Стали розно над землею
	Миру темному сиять;
	И во мгле земного быта
50	Есть для каждого одна, -
	Тайна жизни в ней сокрыта
	И судьба заключена.

	Так, но грозный миг разлуки, -
	Чуя славу впереди,
	Сжаты огненные звуки
	В поэтической груди;
	Зреют, спеют молодые,
	Долго на сердце лежат -

60	Крупным хором задрожат,
	Хлынут звонкою слезою,
	И, рассыпаны певцом,
	Эти звуки под грозою
	В мир уходят за венцом!

	Срок настал: из врат науки,
	Из священной глубины
	Излетайте, божьи звуки,
	Звезды русской стороны!
	Свет проникнут ожиданьем, -
70	Взвейтесь, дивные, в эфир
	И негаснущим сияньем
	Очаруйте бедный мир!

1842

155. ПОСЛЕ ЧТЕНИЯ А. П. Г<АРТОНГ>

	Когда в ее очах небесных пламень блещет
	И полный, звонкий стих в устах ее трепещет,
	То бурно катится, сверкает и звучит,
	То млеет, нежится, струится и журчит, -
	Я жадно слушаю страстей язык могучий

	Всё глубже ноет грудь, и сердцу горячей,
	И просится слеза из каменных очей.

Конец 1830-х- начало 1840-х годов

160. ПОРЫВ

	Нет, милые друзья, - пред этой девой стройной
	Смущаем не был я мечтою беспокойной,
	Когда - то в очи ей застенчиво взирал,
	То дерзостный мой взор на грудь ее склонял,
	Любуясь красотой сей выси благодатной,
	Прозрачной, трепетной, двухолмной, двураскатной.
	Роскошный этот вид и гордость на челе
	Являли мне тогда богиню на земле.
	Я вас не понимал, - мне чужд был и несроден
	Ваш чувственный восторг. От дум земных свободен,
	Я чувство новое в груди своей питал:
	Поклонник чистых муз - желаньем не сгорал
	Удава кольцами вкруг милой обвиваться,
	Когтями ястреба в пух лебедя впиваться -
	Нет! - Жрец изящного - я мыслил: в этот миг

	О, если бы теперь, сим видом упоенный,
	Я был сын древности, ваятель вдохновенный!
	Блеснул бы в этот миг мне Фидия венец,
	Луч яркий божества во грудь мою проникнул,
	"Вот перси дивные! - тогда бы я воскликнул. -
	Подайте мрамор мне! Подайте мне резец!"
	И с мраморной скалы я б грубый череп скинул,
	И перси из нее божественные вынул,
	И жизнью облил их. Казалось бы, оне,
	Сокрыв огонь страстей в бездонной глубине,
	На миг оцепенев под искусом желанья,
	Наполнились волной мятежного дыханья,
	И, бурный вздох в себе стараясь удержать,
	Готовы - закипеть, хотят - затрепетать;
	И всё, что в них влекло б к земному обольщенью,
	Слегка полузакрыв кудрей волнистых тенью,
	Богини чистый лик я вывел бы светло
	И думу строгую ей бросил на чело,
	Лоб смертный, подходя, вдруг вспыхивал, как пламень,

	Но, взоры возведя на светоносный лик,
	Мгновенно б головой преступною поник,
	Молитву произнес в ограду от волнений
	И, бледный, преклонил дрожащие колени.

<1845>

163. ОНА БЫЛА ДОБРА

	Забуду ли ее? - Она вилась, как змейка,
	Сверкая искрами язвительных очей,
	А всё ж была добра мне милая злодейка,
	И за свою любовь я благодарен ей.
	Мою докучливость она переносила,
	Мое присутствие терпела; даже грусть,
	Грусть вечную мою, глубокую - щадила,
	Страдать позволила и говорила: "Пусть!
	Пускай он мучится! Страдание полезно.
	Пусть любит он меня, хоть любит нелюбезно!
	Пускай надеется! Зачем ему мешать
	И вдохновляться мной, и рифмы совершать?
	Для песен пламенных ему я буду темой,
	"
	Я пел, - и между тем как с легкого пера
	Катился бурный стих, мучительный и сладкой,
	Она, лукавая, смеялась... но украдкой -
	Итак, - не правда ли? - она была добра?

<1846>

164. ЦВЕТОК

	Есть цветок... его на лире
	Вечно славить я готов.
	Есть цветок... он в грустном мире
	Краше всех других цветов.
	То цветок не однолетний:
	Всё милее, всё приветней
	Он растет из году в год
	И, дивя собой природу,
	По семнадцатому году
	Полной прелестью цветет.
	Он подъемлется так статно,
	Шейка тонкая бела,
	А головка ароматна,

	Он витает в свете горнем,
	И, пленительно живой,
	Он не связан грязным корнем
	С нашей бедною землей.
	Не на стебле при дорожках
	Неподвижно одинок -
	Нет, - на двух летучих ножках
	Вьется резвый тот цветок.
	От невзгод зимы упрямой
	Жизнь его охранена
	За двойной ревнивой рамой
	Светозарного окна, -
	И, беспечный, он не слышит
	Бурь, свистящих в хладной мгле:
	Он в светлице негой дышит,
	Рдеет в комнатном тепле.
	Непонятное растенье!
	Нежен, хрупок каждый сгиб:
	Лишь одно прикосновенье -

	Увлекая наши взоры,
	Слабый, ищет он опоры,
	Но страшитесь! Он порой,
	Томный, розово-лилейный,
	Дышит силой чародейной,
	Колдовством и ворожбой.
	Полный прелести, он разом
	Сердце ядом напоит,
	Отуманит бедный разум,
	Обольстит и улетит!

<1848>

167. ДОГАДКА

	Когда ты так мило лепечешь "люблю",
	Волшебное слово я жадно ловлю;
	Оно мне так ново, и странно, и чудно;
	Не верить мне страшно, а верить мне трудно.
	На праздное сердце певца твоего,
	Быть может, ты кинула взгляд сожаленья
	И, видя в нем глушь, нищету, запустенье,
	"Дай я заполню его!
	Он мил быть не может, но тихо, бесстрастно
	Я буду ласкать его сирый порыв;
	Не боле, чем прежде, я буду несчастна,
	А он - он, быть может, мной будет счастлив!"
	И с ангельским, кротким, небесным приветом
	Ко мне обратился твой дружеский взор,
	И в сердце моем, благодатно согретом,
	Мечты и надежды воскресли с тех пор.

<1848>

170. <Л. Е. Ф.>

	Есть два альбома. Пред толпою
	Всегда один из них открыт,
	И всяк обычною тропою
	Туда ползет, идет, летит.
	Толпа несет туда девице -
	Альбома светлого царице -
	Желаний нежные цветы
	И лести розовой водицей
	Кропит альбомные листы.

	И всякий вздор... Но есть другой
	Альбом у девы молодой, -
	Альбом тот - сердце юной девы.
	Сперва он весь как небо чист,
	Вы в нем ни строчки не найдете,
	Не тронут ни единый лист
	В его багряном переплете.
	Он - тайна вечная для нас,
	Толпа сей книжки не коснется, -
	Для одного лишь в некий час
	Она украдкой развернется, -
	И счастлив тот, кто вензель свой,
	Угодный ангелу-девице,
	Нарежет огненной чертой
	На первой розовой странице!

Между 1842 и 1850

172. КАК ХОРОША!

	Перед нею умиленьем
	Свято теплилась душа,

	Я шептал с благоговеньем:
	"Боже мой! Как хороша!"
	Но чрез миг, пред милым ликом
	Страстным пламенем дыша,
	Задрожав в восторге диком,
	Пал я ниц с безумным криком:
	"Черт возьми! Как хороша!"

Между 1842 и 1850

173. УЖИН У КАРДИНАЛА РИШЕЛЬЕ

Комната в гостинице на дороге из Парижа в Рюэль, где находится загородный дом кардинала-министра. В камине разведен огонь. Пожилой человек сидит у камина и просушивает измокшую свою одежду. Это - Гоше, незначительный парижский ремесленник из улицы Сен-Дени. От времени до времени видны проблески молнии и слышны раскаты грома.

Гоше

(один)

	Какая буря! Черт возьми!
	Досадно! Вот и остановка!
	Вот так-то с бедными людьми
	Всегда бывает, - всё неловко,
	Всё не под стать, везде беда.
	Сам бог немилостив к ним - да!
	Где нужно вёдро - шлет им бурю.
	Знать, не для бедных создан свет!

	Ишь как блестит, гремит! Да нет!
10	Уж я глаза себе зажмурю
	И уши наглухо заткну,
	А до Рюэля донырну,
	Хоть в море обратись дорога!
	Чай, мул мой отдохнул немного
	Теперь в конюшне - свежих сил
	Себе подбавил. В самом деле,
	К чему ж заране я уныл?
	Ведь к сроку буду ж я в Рюэле!

Входит проезжий в мокрой одежде.

Незнакомец

(не видя Гоше)

	Э! Время терпит. Отдохну
20	В гостинице.

(Подойдя к камину и увидя Гоше.)

	Ах, извините!
	Я думал: к один здесь...

Гоше

	Ну!
	Так что ж такое? - Стул берите,

	Ведь вы проезжий здесь, я - тоже,
	Вы не помеха для меня.
	Притом я тотчас еду...
	Незнакомец

Боже!

В такую бурю?

(В сторону.)

	Как он мил,
	И прост, и вежлив в обращенье!

Гоше

	Что ж делать? Я бы не спешил,
30	Когда б не крайность. Приглашенье
	Такое важное! Вовек
	Не ожидал... да вот - поди же!
	Да придвигайте стул поближе!

Незнакомец

(в сторону)

	Ужели знатный человек?
	В нем вовсе нет дворянской спеси,
	Я думал - он из нашей смеси
	Простонародной.

Гоше


	В Рюэль, и вас сказать прошу:
	Куда ваш путь?

Незнакомец

	Да я - туда же -
40	В Рюэль. Притом скажу вам даже -
	И я по крайности почти.

Гоше

	Так вот - нам вместе б по пути!
	Я - человек нецеремонный,
	И если вы так благосклонны...

Незнакомец

(в сторону)

Когда б он знал, кто я!

(Вслух.)

	Весьма
	Приятно ваше предложенье,
	Но - этой бури кутерьма
	Меня пугает. Приглашенье,
	Сказали вы, торопит вас.
50	Меня ж в Рюэль влечет приказ.

	Которой сил нет выносить.
	А вы?.. Могу ли вас спросить?..

Гоше

	Да как сказать-то вам? - По дружбе
	Недавней, новой для меня.
	В Рюэле, с нынешнего дня,
	Каким-то случаем, мне темным,
	Попасть я должен в знатный круг.

Незнакомец

	Позвольте... Быть боюсь нескромным
60	Через такой вопрос... Ваш друг.,.
	Он кто такой?

Гоше

	Не бойтесь! - Тайны
	Тут нету. Это так - случайно
	Всё вышло. Переход мой быстр.

Незнакомец

Так кто же?..

Гоше

	Кардинал-министр,
	Сам Ришелье. Да.

Незнакомец

	Извините!
	А я так запросто...

Гоше

	Сидите!
	Всё вздор! Не лезть же мне в князья
	Иль графы! Выслушайте: я
	Мещан лишь знаю - нашу братью
70	И не якшался век со знатью.
	Куда мне? Боже упаси!
	У герцогов Монморанси
	Служили, правда, поварами
	Отец и дед мой, - вот вся связь
	Моя со знатными домами -
	И та злой казнью прервалась
	Над герцогом. Я просто - скудный
	Ремесленник парижский. Тут,
	Я говорю вам, случай чудный -
80	И только. Вдруг мне подают
	Записку. Развернул - зовут
	Меня... Не знаю - видно, нужен

	К нему сегодня. Боже мой!
	Всё закружилось в околотке, -
	Кричат, разинулись все глотки:
	"Смотрите! Экой ведь какой
	Гоше счастливец-то на свете!"
	Я одурел. Жена и дети
90	Засуетились и сейчас
	Давай мне туалет мой ладить,
	Скоблить и чистить, мыть и гладить;
	Всё приготовили как раз.
	Гляжу - ну просто чародейство!
	Вы понимаете? У вас,
	Быть может, также есть семейство,
	Которое вас любит, ждет...

Незнакомец

Жена и дети есть.

Гоше

	Ну вот,
	Как нас судьба во всем сближает!
100	Так ваше сердце понимает,

	Да, быть кому господь назначил
	Отцом... Позвольте - как я начал
	Рассказ-то? - Да! Мой фрак, белье -
	Всё приготовлено, и стекла
	Очков протерты - ну, взглянуть,
	Так любо! Снарядился в путь -
	И вот - извольте! - всё промокло
	Насквозь. Чай, бедная жена
110	И дочери теперь в тревоге.
	Но я не стану на дороге -
	Нет, я до цели доберусь,
	Хоть мокрой курицей явлюсь
	На приглашенье кардинала
	С ним ужинать. Такая честь,
	Вы согласитесь, ведь немало
	И пользы может мне принесть
	Существенной: мои делишки
	Поправятся, теперь нужда
120	И недостатки - а тогда,

	Тогда и ближним услужу,
	Жену, детей принаряжу;
	Гордиться, право, я не буду,
	И вас, поверьте, не забуду
	При случае.

(Подает Незнакомцу руку.)

	Коль у двора
	Упрочу я себе местечко -
	В виду имейте человечка!
	Однако мне пора, пора!
130	Прощайте! Продолжать беседу
	Мне больше некогда. Я еду.

(Гоше надевает на себя верхнюю одежду, берет шляпу,
встряхивается и оправляется, а между тем Незнакомец
рассуждает сам с собою.)

Незнакомец

	Мне жаль его. Какой добряк!
	За что погибнет он? Конечно,
	За вздор! И как бесчеловечно

	Готовится и ожидает
	Великих милостей; семья
	Его с восторгом провожает
	В дорогу... Боже мой! И я
140	Быть должен гибельным орудьем
	Подобных дел! И правосудьем
	Зовут их! Нет, не потерплю!
	Нет! Я его остановлю.

(Громко, к уходящему Гоше.)

Послушайте! эй, воротитесь!

Гоше

(остановясь в дверях)

Но... я спешу.

Незнакомец

	Не торопитесь!
	Два слова выслушайте!

Гоше

(возвращаясь)

	Я
	Вас слушаю.

Незнакомец

	Душа моя

	Не думайте, что вас за счастьем
150	Зовут в Рюэль! На ужин там
	Людскою кровью хлебы месят.
	Туда опасно ехать вам.

Гоше

Что ж мне там будет?

Незнакомец

Вас - повесят.

Гоше

О, это слишком уж... За что?

Незнакомец

	Да так. Быть может, и за то,
	Что вы Монморанси жалели
	Казненного.

Гоше

	О, слова нет!
	Жалел. Ведь мой отец и дед
	При кухне герцогов имели
160	Места и должность, и всегда
	Превозносили их. О, да!
	Как не жалеть! Притом казненный
	Такой был добрый, благосклонный

Незнакомец

	Быть может, вслух
	Вы сожалели, хоть невольно!

Гоше

	Да, помнится, но лишь при двух
	Иль трех приятелях.

Незнакомец

	Довольно,
	И даже слишком.

Гоше

	Неужель
	Из этого весь случай вышел?
170	Я говорил тайком.

Незнакомец

Он слышал.

Гоше

Издалека...

Незнакомец

Дошло в Рюэль.

Гоше

	Помилуйте! Ведь каждый дышит,
	Вздыхает...

Незнакомец

Гоше

	Да разве страшен я ему?
	Что мой ему ничтожный говор?
	Я говорил лишь потому,
	Что мой отец - любимый повар
	Был герцога. Поплакал я,
	Ручей из глаз невольно вытек.
180	А то мне что? Я не политик
	И дел их хитрых не судья.
	Что мне политика? Да рухни
	Она совсем!

Незнакомец

	А иногда
	У кардинала не чужда
	Она ни поваров, ни кухни.
	Он зорко смотрит и туда,
	И там всё чует, слышит, видит.
	Вы плакали, - он ненавидит
	И смех, и слезы. Ни того,
190	Ни этого, и ничего -

Гоше

	Знаете его,
	Как видно, вы весьма подробно.

Незнакомец

	Да. Мне рассматривать удобно
	Его с изрядной высоты
	При зрелищах его любимых.
	Его трудов неутомимых.
	Я вникнул в красные черты.

Гоше

	Но кто ж вы? Мне понять вас трудно.
	Всё это странно мне и чудно,
200	Я столько вижу тут задач
	Мудреных. Боже мой! Откройтесь!
	Скажите: кто вы?

Незнакомец

Я - палач.

Гоше в ужасе отступает.

	Нет, это ничего, не бойтесь.
	За откровенность вашу я
	Вам заплачу теперь своею.

	Сближает с вами. Я имею,
	Как вы, призвание в Рюэль.
	В одну и ту же метя цель,
210	От общей бури мы укрылись
	В одной гостинице, - и вот
	Мы здесь сошлись, разговорились,
	И сердце сердцу весть дает.
	Скажу, откинув лицемерье, -
	Мне кажется, я вам доверье
	К себе внушил, и вы мне тож.
	При первом взгляде узнаешь
	Иного и готов до гроба
	Ему служить. Семейны оба
220	Мы с вами, счастливы в семьях
	И в небольших живем кругах -
	В простонародье, но со знатью
	Подчас знакомят нашу братью.
	Вот вы на ужин собрались
	Блестящий, где меж господами

	Но - вы мечтою увлеклись
	И были б жертвой вероломства;
	Мои ж со знатными знакомства
230	Известны всем. Кровавый путь
	Назначен мне судьбой моею:
	Пред ними все сгибают шею -
	Я ж должен сам им шеи гнуть
	Моими рабскими руками.
	Мы оба с челядью в смеси:
	Отец и дед ваш поварами
	У герцогов Монморанси
	Служили; сам я был в работе
	При герцоге, на эшафоте
240	Ему служа в последний раз.
	Теперь в Рюэль - вы всё сравните -
	Вы быть повешенным спешите.
	Туда ж я призван вешать вас.
	Но - нет! Я лучше сам в удавку
	Пойду! Уж я давно хотел

	От множества нечистых дел.
	Злодеев истинных немало, -
	Пусть их бы!.. Обществу служить
250	Ведь надо ж чем-нибудь - и жить
	С семейством; но у кардинала
	Такие прихоти порой,
	Что я не в силах... Он игрой
	Считает это! .. Поезжайте
	Скорей в Париж - в обратный путь,
	А там и дальше как-нибудь,
	И никому не открывайте,
	Что здесь вы виделись со мной,
	Ни даже искреннему другу, -
260	Иль я погибну за услугу,
	Кадош-палач.

Гоше

(с чувством пожимая ему руку)

Спаситель мой!

(Поспешно удаляется.)

Между 1842 и 1850

	Старый Ян имел два клада,
	Не доступных никому,
	И одна была отрада
	В них на старости ему.

	Первый клад, что рыцарь в латах,
	Был - окованный сундук,
	Где чистейшее в дукатах
	Береглось от хищных рук.

	Клад второй была младая
	Светлоликая жена,
	Чистотою - ангел рая,
	Обольщеньем - сатана.

	Два голкондские алмаза -
	Глазки, глазки - у! - беда!
	Грудь - фарфоровая ваза,
	Зубы - перлы в два ряда.

	И ценя такие блага,
	И не ведая утрат,
	Посвятил им старый скряга


	Заберется ль в кладовую -
	Он целует все места,
	Пыль глотает золотую.
	Золотит свои уста.

	Всё сочтет, - сундук заветный
	Закрепит тройным замком,
	Подрожит - и, неприметный,
	Ускользает вон тайком.

	После старческие ласки
	Он жене своей дарит,
	Подойдет, ей взглянет в глазки
	И лукаво погрозит.

	То, как ценный самородок,
	Кудри взвесит на руке,
	То возьмет за подбородок
	Иль погладит по щеке.

	Клад и этот цел - он видит,
	И старик безмерно рад,
	Подрожит и, скорчась, выйдет,


	Между тем проходят годы,
	Он дряхлеет каждый миг,
	И могильный зов природы
	Слышит трепетный старик.

	Жалко старому два клада
	Бросить в мире - приуныл.
	Первый клад он в угол сада
	Ночью снес и там зарыл.

	Не ходи в людскую руку!
	Спи тут! Дело решено...
	Но - куда другую штуку
	Скроешь? - Вот что мудрено.

	Как бы женку-то припрятать?
	Как бы эту запереть,
	И замкнуть, и запечатать,
	А потом уж умереть?

	Вот давай ее он кликать:
	"Душка! Эй, поди сюда!
	Жаль мне - будешь горе мыкать:


	Попадешь в чужие люди, -
	Ведь тебя не сберегут,
	Пух твоей лебяжьей груди
	Изомнут и изорвут.

	Ты слыхала ль от соседок?
	Ведь другие-то мужья
	Жен своих и так и эдак...
	Уж совсем не то, что я!

	Ты была мне что невеста
	От венца до этих пор,
	Я тебе и честь, и место,
	Да и двери на запор.

	А умру - подобной чести
	Не дождешься никогда.
	Знаешь что? - Умрем-ка вместе!
	Смерть ведь, право, не беда.

	Согласись, мой розан алый!
	Средство мной уж найдено", -
	Та в ответ ему: "Пожалуй!
	",

	"Ну, так - завтра. Ты покайся
	Прежде мне, открой себя, -
	Ведь сосед-то наш, признайся,
	Подговаривал тебя?"

	"Что. таить, коль дело к смерти?
	Я не отопрусь никак".
	- "Ишь соседи! Эки черти!
	Я уж знал, что это так.

	Он хотел тебя, как видно,
	Увезти, скажи, мой свет!"
	- "Да; но мне казалось стыдно...
	У него ж деньжонок нет;

	Сам раздумает, бывало,
	Да и скажет: "Подождем!
	Ведь у скряги-то немало
	Кой-чего - мы всё возьмем"".

	"Ах, бездельник голоперый!
	Ишь, так вот он до чего!
	Человек-то стал я хворый,
	"

	"Успокойся же, папаша! -
	Яну молвила жена. -
	Вспомни: завтра участь наша
	Будет смертью решена.

	Ты и сам, быть может, грешен.
	Как меня ты запирал
	И замок тут был привешен -
	Ты куда ходил?" - "В подвал".

	"Может, душенька какая
	Там была. .. признайся, хрыч!
	Тяжкий грех такой скрывая,
	Адской муки не накличь!

	Ведь из аду уж не выдешь!
	Что ж там было?" - "Ну... дитя..."
	- "Незаконное! - вот видишь!
	Говори-ка не шутя!

	Грешник! Бог тебя накажет".
	- "Что ты, дурочка? Мой сын
	Мной не прижит был, а нажит -
	".

	Призадумалась в кручине
	Женка Яна, а супруг
	Продолжал ей речь о сыне,
	Разумея свой сундук:

	"Мой сынок в пыли валялся,
	Был в оковах, мерз зимой,
	Часом звонко отзывался,
	Желтоглазый был такой;

	Не гульбу имел в предмете,
	На подъем нелегок был, -
	И уж нет его на свете:
	Я его похоронил".

	Тут порыв невольный взгляда
	При улыбке старика
	Обратился в угол сада
	На могилу сундука.

	"Что туда ты смотришь зорко? -
	Подхватила вдруг жена. -
	Там - в углу как будто горка, -


	Не сынок ли твой положен
	Там, куда ты так взглянул?"
	Ян замялся - и, встревожен,
	Помолчав, рукой махнул:

	"Всё земля возьмет. И сами
	Мы с нее в нее пойдем.
	После все пойдут за нами:
	Те все порознь, мы - вдвоем.

	Завтра кончим!" Но настало
	Божье утро, Ян глядит:
	Женки словно не бывало,
	Угол сада весь разрыт.

	Что-то хуже смерти хлада
	Он почуял и дрожит.
	Вдруг пропали оба клада.
	На столе письмо лежит.

	Ужас кровь ему морозит...
	То рука жены его:
	"Твой сосед меня увозит
	".

Между 1842 и 1850

180. ЗВЕЗДОЧЕТ

На острове Гюэне, близ Копенгагена, находилась обсерватория Тихобраге, устроенная для него королем Фридрихом II. Здесь знаменитый астроном занимался наблюдениями в течение двадцати лет. По смерти Фридриха Тихобраге должен был искать другого пристанища. Через 50 лет и следов огромного здания обсерватории уже не было, но остался еще один старец, который показывал любопытным место, где то здание находилось, и рассказывал об астрономе, которого помнил.

	Супротив столицы датской
	Есть неважный островок.
	Жил там в хижине рыбацкой
	Седовласый старичок -
	Стар-престар. Приезжих двое,
	Путешественники, что ль,
	Кличут старого: "Позволь
	Слово молвить!" - "Что такое?"
	- "Ты ведь здешний старожил,
10	Объясни ж нам: здесь каменья -
	След какого-то строенья.
	Что тут было? Кто тут жил?"
	- "Рассказать вам? Гм! Пожалуй!
	Человек я здесь бывалый.
	Был тут, видите, дворец!" -
	Старец молвил наконец.
	"Как? Дворец?" - "Ну да, чертоги
	С башней. Было тут тревоги,
	Было всякого труда
20	При постройке. Сам тогда
	Здесь король быть удостоил;
	Фридрих наш Второй и строил
	Всё своей казною". - "Вот!
	Кто же жил тут?" - "Звездочет.
	Весь дворец с огромной башней
	Был ему что кров домашний,
	Я прислуживал ему;
	Вырос я в простонародстве,
	А уж тут и в звездочетстве
30	Приучился кой к чему.
	Служба всё была средь ночи.
	Часом спать хочу - нет мочи,
	А нельзя, - звезда идет!
	Иногда, бывало, грезишь,
	А за ним туда же лезешь:
	Уж на то и звездочет!

	Дело кончено! Тогда
	Просто наша та звезда
40	Уж, сердечная, не выдет
	Из-под глазу - нет! Куда?
	Хоть с другими вровень светит,
	А уж он ее заметит
	И включит в свой список - да!
	Нам, бывало, с ним в привычку
	От поры и до поры
	Поименно перекличку
	Звездам делать и смотры.
	Был я словно как придверник
50	Неба божьего, а сам
	Что хозяин был он там -
	Уж не то что как Коперник!
	Тот, вишь, выложил на план,
	Что Земля вкруг Солнца ходит.
	Нет, шалит он, колобродит -
	Как не так! Держи карман!

	В Землю, - как же ей вертеться,
	Если человек не пьян?
60	Ну, вы сами посудите!
	Приступал я и к нему -
	Звездочету своему:
	"Вот, мол, батюшка, скажите!
	Не попасться бы впросак!
	Говорят и так и так;
	Мой и темный разум сметил,
	Что молва-то нас мутит.
	Ведь - стоит?" И он ответил
	Утвердительно: "Стоит".
70	У него ведь как в кармане
	Было небо, лишь спросить;
	Он и сам весь мир на плане
	Расписал, чему как быть.
	Я своими сам глазами
	Видел план тот. Эх, дружки!
	Всё круги, круги с кружками,

	Я кой-что, признаться стыдно,
	Хоть и понял, да не вплоть;
80	Ну, да где ж нам?.. Так уж, видно,
	Умудрил его господь!
	Нам спроста-то не в примету,
	В небе, чай, кругов не счесть,
	Смотришь так - кажись, и нету,
	А ведь стало быть, что есть.
	Да чего! Он знал на мили
	Смерить весь до Солнца путь
	И до Месяца; смекнуть
	Всё умел. Мы вот как жили!
90	Да к тому же по звездам
	Рассчитать судьбу всю нам
	Мог он просто, как по пальцам,
	Наверняк. Не для того ль
	Здесь его и постояльцем
	Во дворец пустил король?
	Умер Фридрих - и прогнали

	Изломать его дворец.
	Я прощался с ним, - мудрец
100	Был спокоен. "Жаль, ей-богу, -
	Снарядив его в дорогу,
	Я сказал. - Вам до конца
	Жить бы здесь! Теперь такого
	Не добыть уж вам другого
	Видозвездного дворца!
	Просто - храм был!" Он рукою
	Тут махнул мне и сказал:
	"Этот храм всегда со мною!" -
	И на небо указал.
110	Грустно было мне. Остался
	Я как будто сиротой.
	После ночью просыпался,
	Смотришь - нет уж башни той,
	Где и сон клонил, бывало;
	Тут - не спится, дашь глазам
	Чуть лишь волю, - те - к звездам!

	Я их знал по именам,
	Да забыл теперь; и входит
120	Дума в голову: наводит,
	Чай, теперь свой зоркий глаз
	Там он, звездочки, на вас!
	На которую - не знаю...
	Вот смотрю и выбираю, -
	А узнать дай силу бог, -
	Так бы вот и впился глазом,
	Чтоб смотреть с ним вместе - разом;
	Может, я б ему подмог
	И отсюда!.. Глупой мысли
130	Не посмейтесь, господа!" -
	И рассказчик смолк тогда,

	И слились исподтишка
	По морщинам старика.

Между 1842 и 1850

ПРИМЕЧАНИЯ

"К сослуживцу", напечатанное в "Литературных прибавлениях к "Русскому инвалиду"" (1832, Ќ 5, 16 января) за подписью "В. Б-в".}. В 1835 г. вышла в свет первая книга его стихов, которая была переиздана в 1836 г. В 1838 г. появилась вторая книга, а в 1842 г. третье издание первого сборника. В 1856 г. "Стихотворения" Бенедиктова были изданы в трех томах, охватывавших соответственно периоды 1835-1842 гг., 1842-1850 гг., 1850-1856 гг. 1857 г. датирован дополнительный к изданию 1856 г. том "Новые стихотворения В. Бенедиктова", имеющий указанные автором хронологические рамки: 1856-1858 гг. Незадолго до смерти поэт подготовил к печати большой сборник, составленный из печатавшихся в периодике, альманахах и сборниках после 1857 г. и неопубликованных стихотворений. В 1883-1884 гг. Я. П. Полонский с издателем М. О. Вольфом выпустил "Стихотворения" Бенедиктова в трех томах, где третий том составлен из стихотворений сборника 1857 г. и слегка измененного по составу и композиции сборника, подготовленного автором в конце жизни. Из большой тетради этого рукописного сборника в настоящее время сохранились лишь "Содержание" и несколько стихотворений, не включенных Полонским в издание 1883-1884 гг. (ГПБ). Есть основания думать, что Полонский подверг последний авторизованный сборник существенной правке; во всяком случае, многие стихотворения сильно отличаются от прижизненных публикаций и текстов дошедших до нас автографов. В 1901 г. в Москве была издана небольшая книжечка "Стихотворений", а в 1902 г. "вольфовское" собрание было переиздано (чрезвычайно небрежно) в двух томах "Сочинений" Бенедиктова.

Научное издание поэзии Бенедиктова связано с именем Л. Я. Гинзбург. В 1937 г. она издала томик стихотворений Бенедиктова в Малой серии "Библиотеки поэта", а в 1939 г. - первое научное комментированное издание его стихов в Большой серии "Библиотеки поэта", включавшее более 200 оригинальных и 8 переводных произведений.

Посмертное издание 1883-1884 гг. является наиболее полным сводом стихотворений Бенедиктова, включавшихся в авторизованные собрания сочинений поэта. Автор не включал в сборники, а порой просто забывал стихи, написанные "на случай" (юбилейные, альбомные, стихотворные послания), произведения, печатавшиеся в многочисленных периодических изданиях, альманахах и коллективных сборниках. Ряд произведений Бенедиктова, остававшихся до сих пор неизвестными, был не допущен к печати цензурным ведомством; некоторые опубликованные в разных изданиях стихотворения носят следы цензурного вмешательства, не устраненные в названных посмертных изданиях.

Подготовленное на основе прижизненных изданий, сборника Большой серии "Библиотеки поэта" 1939 г. и работ Л. Я. Гинзбург, Р. Б. Заборовой, А. А. Илюшина и других исследователей {Гинзбург Лидия, Пушкин и Бенедиктов. - В кн.: "Пушкин. Временник 2", М.-Л., 1936, с. 148-182; Она же, О лирике, 2-е изд., Л., 1974, с. 103-126; Заборова Р., О переводах стихотворений Адама Мицкевича (Из архивных разысканий). - Рус. лит., 1966, Ќ 4, с. 138-144; Илюшин А. А., Бенедиктов - переводчик Мицкевича. - В кн.: "Польско-русские литературные связи", М., 1970, с. 234-250; Мельгунов Б. В., Из поэтического наследия В. Г. Бенедиктова. - "Русская литература", 1982, Ќ 3, с. 164-172.}, настоящее издание является наиболее полным научно подготовленным собранием стихотворений Бенедиктова. В процессе подготовки проведена сплошная проверка текстов по всем прижизненным изданиям стихотворений поэта, отдельным публикациям и сохранившимся рукописным источникам. Существенную помощь для определения основного текста произведений дало изучение в процессе подготовки издания эпистолярного наследия Бенедиктова и переписки его современников, материалов Цензурного комитета и других документов, хранящихся в различных архивах нашей страны.

Не опубликованная до настоящего издания рукописная часть поэтического наследия Бенедиктова (в автографах, корректурах, авторитетных списках) составляет около пятидесяти оригинальных произведений разного художественного достоинства. Она входит, вместе с автографами опубликованных произведений Бенедиктова, в основном в собрания автографов и других источников из архива поэта, рассредоточенных в четырех крупнейших архивохранилищах страны: в Отделах рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (Москва), Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград), в Центральном государственном архиве литературы и искусства (Москва) и Институте русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР (Ленинград). Примерно половина всех сохранившихся автографов Бенедиктова (оригинальные произведения) находится в Пушкинском Доме. Сохранившиеся автографы и другие авторитетные источники текстов относятся, как правило, к позднему периоду творчества Бенедиктова (1850-1860-е гг.).

всех источников дала возможность устранить типографские опечатки предшествующих изданий, установить и уточнить даты написания ряда стихотворений, ошибочно датированных и не датированных самим автором.

Дошедшие до нас автографы Бенедиктова (в подавляющем большинстве беловые копии, наборные рукописи, альбомные записи) не дают представления о работе автора над совершенствованием текстов произведений. Сопоставление печатных текстов изданий разных лет убеждает в том, что при переиздании стихотворений (как авторских сборников, так и отдельных произведений - через много лет или через несколько месяцев) поэт нередко коренным образом перерабатывал произведение. Под тем же названием и на тот же сюжет писалось другое стихотворение, в другом стихотворном размере и другого объема; одно стихотворение разделялось на два самостоятельных; изменялись названия (иногда по нескольку раз) и вносились существенные поправки и дополнения в текст, вносилась стилистическая правка с учетом пожеланий критиков или в связи с изменившимися эстетическими взглядами автора и т. д.

Эти особенности творческой работы Бенедиктова обусловливают необходимость введения в настоящем издании специального раздела "Другие редакции и варианты", хотя бы частично позволяющего ознакомить читателя с творческой историей бенедиктовских стихотворений. В тех случаях, когда стихотворение имеет другую редакцию, приводимую в соответствующем разделе, около порядкового номера примечания ставится звездочка.

В настоящем издании принимается хронологический принцип расположения материала. Исключение составляют стихотворные циклы, образованные самим автором, которым отведено место, соответствующее дате позднейших произведений цикла. В книгу не включаются произведения (печатавшиеся или оставшиеся неопубликованными) одического характера, дружеские стихотворные послания, шуточные, юбилейные произведения, стихи, написанные "на случай", не представляющие художественного и исторического интереса. Из стихотворений такого рода отобраны и помещены в настоящем издании лишь наиболее характерные и значимые произведения. Не включаются также в настоящее издание стихотворения, приписываемые Бенедиктову без достаточной аргументации. Имеется, например, указание И. Г. Ямпольского, опирающегося на свидетельства П. И. Пашино и П. А. Ефремова, о принадлежности Бенедиктову стихотворений, печатавшихся в "Искре" 1859-1860 гг. с подписью "Пр. Вознесенский" (Ямпольский И., Сатирическая журналистика 1860-х годов. Журнал революционной сатиры "Искра" (1859-1873), М., 1964, с. 546). Однако ни одно из этих юмористических стихотворений не вошло ни в упоминавшийся выше сборник, подготовленный автором незадолго до смерти (ГПБ), ни в посмертное издание 1883-1884 гг. До сих пор не известен ни один бенедиктовский автограф этих стихотворений, нет других свидетельств Бенедиктова о принадлежности ему этих произведений.

Бенедиктов был одним из крупнейших поэтов-переводчиков своего времени. Эта часть его творческого наследия огромна и лишь частично может быть отражена в настоящем издании. Достаточно широко представив переводческие интересы Бенедиктова-лирика, мы оставляем за пределами издания переводы Бенедиктова, лишь частично известные в литературе, эпических и драматических произведений Байрона, Гете, Дюма-сына, Корнеля, Мицкевича.

пути поэта, на которой необходимо остановиться специально.

Бенедиктов начинал (и пока остается не только в читательском, но и в исследовательском восприятии) как поэт ярко выраженного романтического направления. "Романтический" период творчества Бенедиктова охватывает 1830-1840-е гг. - время его наибольшей популярности. После третьего издания стихотворений Бенедиктова в 1842 г. и статьи Белинского об этой книге литературная продуктивность поэта значительно снижается. На протяжении одиннадцати лет (1843-1853 гг.) Бенедиктов печатал в периодических изданиях по одному-два случайных стихотворения в год, а в 1850-1852 гг. - не напечатал ни одного. Однако это не означало, что в указанный период приостановилась творческая деятельность поэта. В трехтомнике 1856 г. стихи 1842-1855 гг. занимают два последних тома. Уже в самом начале 1850-х гг. Бенедиктовым создан ряд стихотворений, свидетельствующих о существенных изменениях в общественной позиции и в творческом методе автора "Кудрей". Это и новые, ранее чуждые Бенедиктову, черты его поэзии - политическая сатира, гражданские и патриотические мотивы, бытовые детали и коллизии. Эти изменения (см. стихотворения "Современный гений", "Три власти Рима", "Ф. Н. Глинке", "Та ли это?", "Человек"), несомненно, связаны с кризисом общественного сознания в конце николаевского царствования, с важнейшими политическими событиями в Европе и в самой России.

Возвращение Бенедиктова в литературу ознаменовалось его программным произведением "К моей Музе", напечатанным в июльском номере "Библиотеки для чтения" за 1854 г., а с 1855 г. поэт возобновляет активное сотрудничество в журналах, сборниках, альманахах. Пора молчания Бенедиктова (она почти целиком падает на период так называемого "мрачного семилетия") обусловлена в значительной мере тем, что с 1847 по 1853 г. журналы вообще перестали печатать стихи. Вместе с тем в эту пору быстро завоевывает господствующее положение в литературе реалистический метод ("натуральная школа"), развивающий по преимуществу прозаические жанры.

Середина 1850-х гг. - время стремительного перерождения "поэта кудрей" в гражданского поэта-"обличителя", все более тяготеющего к реалистическому методу. Гражданская поэзия Бенедиктова возникла на волне массовой официально-патриотической литературы, выросшей в годы Крымской войны 1853-1856 гг., и развивалась далее под возрастающим влиянием натуральной школы и сатирической журналистики 1860-х гг.

Указанные обстоятельства служат основанием для определения (с некоторой долей условности) начала второго, "реалистического", периода творчества Бенедиктова в 1851 г.

эстетических взглядов. В отличие от первого, "романтического", периода, именно в 1850-1860-х гг. - "Бенедиктов систематически перерабатывает как старые, так и новые свои стихи при каждой их перепечатке.

Учитывая эти обстоятельства, в настоящем издании принимается принцип определения основного текста бенедиктовских стихотворений, предложенный Л. Я. Гинзбург (издание 1939 г.): стихотворения каждого из названных периодов печатаются в хронологическом порядке по последней редакции в пределах одного периода. Исключение составляют ранние стихотворения, не публиковавшиеся автором до издания 1856 г. Они печатаются по позднейшей редакции. Наиболее существенные варианты и другие редакции помещаются в соответствующем разделе тома.

Даты первой публикации или год, не позднее которого написано стихотворение, заключены в угловые скобки; предположительные даты отмечены вопросительным знаком. Исходными данными для датировки текстов могут служить даты выхода изданий, в которых они публиковались, в том числе цензурные разрешения, приводимые в примечаниях. Стихотворения с неустановленными датами, вошедшие в трехтомник 1856 г., снабжаются крайними датами соответствующего тома, обозначенными автором на титульном листе: 1835-1842, 1842-1850, 1850-1856. Стихотворения с неустановленными датами, не печатавшиеся при жизни автора, помещаются в конце второго раздела без дат под текстом. Стихотворения, объемом превышающие 50 строк и не разделенные на строфы, снабжены строчной нумерацией.

В "Примечаниях" приводятся необходимые историко-литературные сведения о каждом произведении, кратко характеризуется его творческая и цензурная история. В библиографической части примечаний вслед за порядковым номером произведения указывается его первая публикация, затем (через точку с запятой) последующие ступени изменения текста и (после точки) источник, по которому печатается данное произведение, выделенный формулой "Печ. по...".

Ссылка на первую публикацию без дальнейшего указания на источник текста означает, что произведение печатается по первой публикации, так как его текст не перепечатывался более или перепечатывался без изменений. Простые перепечатки текста (в том числе и отдельные издания) в библиографическую справку не включаются. Целый ряд произведений Бенедиктова при жизни автора, зачастую без его ведома, перепечатывался (нередко с искажениями, сокращениями, изменениями названий) в хрестоматиях, книгах для народного чтения и сборниках стихов, предназначавшихся для исполнения на эстраде. Сведения об этих публикациях в библиографической справке не приводятся. Также не сообщаются в примечаниях данные о музыкальных произведениях, написанных на слова Бенедиктова. Они имеются в справочнике Г. Иванова "Русская поэзия в отечественной музыке (до 1917 г.)", вып. 1, М., 1966.

Список стихотворений, не включенных в издание, с их источниками прилагается в конце примечаний.

Условные сокращения, принятые в примечаниях

БдЧ - журнал "Библиотека для чтения".

Белинский - Белинский В. Г., Полн. собр. соч. в 13-ти т., М, 1953-1959.

В - журнал "Век".

Вацуро - Вацуро В. Э., Комментарий к стихотворениям сборника "Мечты и звуки" в изд.: Некрасов Н. А., Полн. собр. соч и писем, т. 1, Л., 1981.

ГБЛ - Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (Москва).

ГПБ - Рукописный отдел Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

др. ред. - другая редакция.

ЖМНП - "Журнал Министерства народного просвещения".

И - журнал "Искра".

Ил - журнал "Иллюстрация".

К - "Киевлянин. Книга 1 на 1840 год", Киев, 1840 (ц. р. 12 февраля 1840).

КРЖ - сб. "Картины русской живописи", СПб., 1846 (ц. р. 18 октября 1846).

ЛБ - журнал "Литературная библиотека".

ЛГ - "Литературная газета".

"Литературные прибавления к "Русскому инвалиду"".

ЛСШ - Лирические стихотворения Шиллера в переводах русских поэтов, СПб., 1857..

М - журнал "Москвитянин".

Мет - альманах "Метеор на 1845 год". СПб., 1845 (ц. р. 8 апреля 1845).

Мицкевич - Мицкевич Адам, Соч. в 2-х т., СПб.-М., 1882-1883.

"Московский наблюдатель".

НА - "Невский альманах на 1847 и 1848 годы", вып. 1, СПб., 1847 (ц. р. 5 сентября 1846).

Некрасов - Некрасов Н. А., Полн. собр. соч. и писем в 12-ти т., М., 1948-1953.

ОА 1839 - "Одесский альманах на 1839 год" (ц. р. 31 декабря 1838).

ОА 1840 - "Одесский альманах на 1840 год" (ц. р. 22 декабря. 1839).

"Общезанимательный вестник".

ОВ - альманах "Осенний вечер", СПб., 1835 (ц. р. 28 сентября 1835).

ОЗ - журнал "Отечественные записки".

П - журнал "Пантеон русского и всех европейских театров".

ПС - "Поэзия славян. Сборник лучших поэтических произведений славянских народов в переводах русских писателей. Под ред. Н. В. Гербеля", СПб., 1871.

"Русская беседа. Собрание сочинений русских литераторов, издаваемое в пользу А. Ф. Смирдина", т. 1, СПб., 1841 (ц. р. 30 сентября 1841).

РВ - журнал "Русский вестник".

РИ - газета "Русский инвалид".

РМ - газета "Русский мир".

РСт - журнал "Русская старина".

"Современник".

СбС - "Сборник литературных статей, посвященных русскими писателями памяти покойного книгопродавца-издателя А. Ф. Смирдина", т. 6, СПб., 1859 (ц. р. 11 марта 1859).

СЛ - сб. "Сто русских литераторов", СПб., 1845, т. 3 (ц. р. 25 мая 1845).

Сн - журнал "Снежинка".

СО - журнал "Сын отечества".

СП - газета "Северная пчела".

ст. - стих.

Ст. 1835 - "Стихотворения Владимира Бенедиктова", СПб., 1835 (ц. р. 4 июля 1835).

Ст. 1836 - "Стихотворения Владимира Бенедиктова", 2-е изд., СПб., 1836 (ц. р. 29 января 1836).

"Стихотворения Владимира Бенедиктова", кн. 2, СПб., 1838 (ц. р. 15 октября 1837).

Ст. 1842 - "Стихотворения Владимира Бенедиктова", кн. 1, СПб., 1842 (ц. р. 17 августа 1842).

Ст. 1856 - "Стихотворения В. Бенедиктова", т. 1-3, СПб., 1856 (ц. р. 13 марта 1856).

Ст. 1857 - Новые стихотворения В. Бенедиктова, СПб., 1857 (ц. р. 18 сентября 1857).

Ст. 1870 - Стихотворения В. Г. Бенедиктова, А. Н. Майкова, Я. П. Полонского, гр. В. А. Соллогуба, гр. А. К. Толстого и Ф. И. Тютчева и объяснительный текст к живым картинам, данным в пользу Славянского благотворительного комитета 1 апреля 1870, СПб., 1870 (ц. р. 31 марта 1870).

"Стихотворения В. Бенедиктова. Посмертное издание под редакциею Я. П. Полонского", т. 1, СПб.-М., 1883; т. 2, 3, СПб. - М., 1884.

Ст. 1901 - Стихотворения В. Бенедиктова, М., 1901.

Ст. 1937 - Бенедиктов В. Г., Стихотворения. Вступительная статья и редакция Л. Я. Гинзбург, "Библиотека поэта" (М. с). Л., 1937.

Ст. 1939 - Бенедиктов В. Г., Стихотворения. Вступительная статья, редакция и примечания Л. Я. Гинзбург. "Библиотека поэта" (Б. с). Л., 1939.

ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства СССР (Москва).

Ц.р. - цензурное разрешение.

Ш - журнал "Шехерезада".

Шевченко - Шевченко Т. Г., Журнал (Щоденник), Киiв, 1936.

Шиллер 1 - Лирические стихотворения Шиллера в переводах русских поэтов, СПб., 1857 (ц. р. 26 апреля 1857).

Штакеншнейдер - Штакеншнейдер Е. А., Дневник и записки (1854-1866), М.-Л., 1934.

СТИХОТВОРЕНИЯ

Стихотворения 1830-1840-х годов

52. РВ, 1881, Ќ 9, с. 144, где напечатано в составе записок Е. А. Карлгоф "Жизнь прожить - не поле перейти. Записки неизвестной" со следующим примечанием мемуаристки: "Бенедиктов прекрасно владел стихом <...> даже когда писал наскоро. Вот стихи, которые, мы не успели оглянуться, как он написал мне, в альбом". Елизавета Алексеевна Карлгоф - жена земляка и приятеля Бенедиктова В. И. Карлгофа, на средства и по инициативе которого был издан первый сборник стихотворений Бенедиктова.

Это второе издание стихотворений Бенедиктова имело посвящение: "Елизавете Алексеевне Карлгоф".

81. СО, 1837, т. 185 (ц. р. 14 марта 1837), с. 122-126. 29 янв. 1837 г. Е. П. Майкова (см. о ней примеч. 82) писала В. А. Солоницыну: "Вечером присоединился к нам Бенедиктов и рассказывал о Москве прозой и стихами" (ИРЛИ).

103. "Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1977 год", Л., 1979, с. 77, публикация В. Э. Вацуро. Печ. по автографу в альбоме Е. Н. Шаховой (см. примеч.. 102) - ИРЛИ. Ответное стихотворное послание Шаховой см.: БдЧ, 1839, т. 32, с. 63-65.

105. Печ. по автографу ЦГАЛИ, датированному: 30 ноября 1842. Помещено в рукописном журнале Майковых "Лунные ночи" на 1839 г. (ИРЛИ).

108. ОА 1840, с. 40-42.

"К А-е П-е Г-г (По возвращении из Крыма)"; "Сборник лучших произведений русской поэзии", СПб., 1858, под загл. "К ***". Печ. по ОА 1840. Автограф первоначальной редакции под загл. "К А. П. Гартонг" - ГПБ. Авдотья Павловна Г<артонг> (1817-1878) - дочь генерал-майора П. В. Гартонга, погибшего под Варной в 1828 г., впоследствии жена А. К. Баумгартена (см. примеч. 78). Написано после возвращения автора из служебной командировки в Одессу и Крым.

136. Печ. впервые по автографу ГПБ. Авдотья Павловна Гартонг - см. примеч. 131.

* 139. БдЧ, 1842, т. 50 (ц. р. 31 декабря 1841), с. 8; Ст. 1856 (др. ред.), под загл. "Новая дружба". Печ. по БдЧ.

140. "Маяк", 1843, Ќ 3 (ц. р. 20 марта 1843), с. 1-2, с датой: 13 февраля 1841; Ст. 1856, под загл. "К бывшим соученикам (По случаю приезда старого наставника)". Печ. по "Маяку", где помещено с подстрочным примечанием: "Читано на обеде, данном питомцами своему директору". Обед был дан в честь приезда в Петербург педагога И. Троицкого. В краю, где природа свой лик величавый и т. д. Имеется в виду Карелия, где поэт жил (в Петрозаводске) до поступления во 2-й Кадетский корпус в Петербурге. Одно из великих родимых озер - Онежское озеро. Где воет Кивача "алмазна гора" - цитата из первого стиха "Водопада" (1791-1794) Г. Р. Державина: "Алмазна сыплется гора..."

141. Печ. по ЛГ, 1843, 5 января. Ст. 49-50, по цензурным соображениям замененные в ЛГ двумя строчками точек, восстанавливаются по автографу ГПБ с загл. "23 февраля 1841. Евд. Пав. Гартонг". А. П. Г<артонг> - см. примеч. 131. Написано в день ее рождения.

"Молодик на 1843 год", Харьков, 1843 (ц. р. 10 сентября 1842), с. 110; Ст. 1856, под загл. "Просьба". Печ. по "Молодику". Автограф - ГБЛ.

147. СО, 1842, Ќ 10 (ц. р. 13 октября 1842), с. 7-8; Ст. 1856 Печ. по СО.

150. Ст. 1856, т. 1, с. 168-169.

152. "Молодик на 1844 год", ч. 2, СПб., 1844 (ц. р. 22 марта 1844), с. 20-21. Автограф под загл. "11 декабря 1842" и пометой: "От Бенедиктова 30 декабря 1842" - ЦГАЛИ.

153. БдЧ, 1842, т. 55 (ц. р. 31 октября 1842), с. 5-7. Печ. по отдельному изданию СПб. (б. г.). Бенедиктов, чрезвычайно популярный в среде воспитанниц Смольного - "Института благородных девиц" и "Воспитательного общества благородных девиц" (ВОБД), часто приглашался на торжественные акты в эти учебные заведения. В 1840-1850-е гг. связь поэта с "монастырками" осуществлялась через В. П. Быкову - классную даму ВОБД, с которой он часто встречался в доме Баумгартенов (см. примеч. 78, 131).

<артонг> - см. примеч. 131.

160. СЛ, с. 43-44; Ст. 1856, под загл. "Желание быть ваятелем". Печ. по СЛ.

163. НА, с. 185; Ст. 1856. Печ. по НА.

164. П, 1848, Ќ 2 (ц. р. 15 февраля 1848), с. 124-125; Ст. 1856, под загл. "Ответ на доставшийся автору вопрос, какой цветок желал бы он воспеть". Печ. по П.

* 167. СО, 1848, Ќ 4 (ц. р. 1 апреля 1848), с. 2-3; Ст. 1856 (др. ред.), под загл. "Быть может". Печ. по СО.

171. Ст. 1856, т. 2, с. 91-93. Еще черные. В Ст. 1856, т. 1 помещено стихотворение "Черные очи", напечатанное впервые в Ст" 1835.

172. Ст. 1856, т. 2, с. 137.

173. Ст. 1856, т. 2, с. 141-156.

174. Ст. 1856, т. 2, с. 157-165. По свидетельству В. П. Быковой (см. примеч. 153), поэт читал "Два клада" вместе с другими неизданными стихотворениями в салоне Баумгартенов 25 апреля 1856 г. (Быкова, ч. 1, с. 257).