Дидона

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дидона (старая орфография)

ДИДОНА.

Энейды Виргилиевой книга IV.

(Посвящено Элизе.)

Дидона, страстию снедаемая злою,

Питает в сердце огнь, томит себя тоскою;

Героя доблести и славный предков ряд

Пред очарованной в сияньи предстоят:

Улыбка, слово, взор в душ её глубоко;

От терема любви покой и сон далёко.

Аврора поздняя, разсеяв влажну тень,

С лампадою златой ведет на небо день;

Царица страстных чувств борьбою утомленна,

Спешит к своей сестре: "Отрада неизменна

Моих печальных лет, ах, еслиб знала ты,

Сколь страшны принесла мне ночь сия мечты!

Кто сей, спасенный мной от влажные могилы (*)?

Какая красота, какая доблесть, силы!

Я верю, я клянусь: в нем чиста кровь богов!

Взор первый обличит ничтожества сынов.

Страдалец!... где он был!.... какие видел брани!

Когдаб не тяготил души моей обет,

Когдаб, с умершею любовью первых лет,

Искать другой любви себе не воспретила,

И брачных факелов на век не погасила;

Как знать?... могла ли бы спокойна быть теперь!...

Любезная сестра! открою все, поверь:

С тех пор, как зависть в гроб низвергнула Сихея (**),

Как святость попрана неистовством злодея,

Сей, сей один умел открыть ко сердцу путь,

И чувства, преданны печали, обмануть!ч

Май друг! опять горит любови прежней пламень!...

Здесь... в сердце... нет!... пускай преобращуся в камень;

Пусть мстящая земля преступницу пожрет;

Пускай небесный гром к теням меня пошлет,

К мучительским теням, в мрак тартара бездонной,

Чем долг свои оскверню я связью беззаконной!....

Ты был моя любовь, ты взял ее с собой,

Возлюбленный супруг! Почий она с тобой!

Рекла, и токи слез лиет на грудь прелестну.

О жизни моея сокровище и свет!

(Нежнейшая сестра томящейся речет )

Ужели для тебя день красный не настанет?

Ужель сам-друг с тоской, цвет юности увянет?

Уже ли не прижмешь ты к сердцу милых чад,

Венеры чистые божественных наград?

Иль жертвою такой супруг твой усладится,

И хладный прах его в могиле оживится?

Пусть так... но малоль жертв ему ты принесла?

Ни Тир, ни Ливия склонить не возмогла

Ко браку сироты! И Ярб отвержен сильной,

И Князи Африки, триумфами обильной!

Но сердца внемлешь глас: - почто сражаться с ним!

Помысли, где живем, чьи земли бременим!

Отсел Гетулы, в бою необоримы,

Нумидцы ярые и Сирт неукратимый;

Оттоль объемлют нас горящие пески,

Барцитты, страшные насильствием руки;

О мести сродника, коварно гром таящей:

Ах! верь, еще на нас почиет длань богов,

Еще не отняла Юнона свой покров:

Её всесильное над безднами веленье

Склонило кораблей Троянских к нам стремленье.

Представь себе плоды супружества сего:.

Богатство, красоту, блеск града твоего!

Знамена Тевкрския (***) с твоими сопряженны,

И Царства новые тебе порабощенны,

И гордый Карфаген, ужасный племенам...

Мой друг! моли богов, неси дары во храм!

Энея огради препонами к походу,

Представь раздор стихий, хлад зимний, непогоду,

Что флот не воскрылен, что снасти на брегах;

Что страшен Орион, что бури в небесах!

Так сердце страстное словами воспаляла,

Сомнений томной мрак надеждой озаряла:

И долга и стыда последний лучь погас!

Текут ко алтарям, к отраде в скорбной час,

Приводят избранных овнов на заколенье

Церере, Бахусу, владыке нежных Муз,

Юнон боле всех, Цариц брачных уз.

Прелестная, прияв сосуд вина священной,

Лиеш среди рогов телицы убеленной;

Не веря ни чему, ласкаемая всем,

Дары свои богам сугубит с каждым днем

Пред отвращенными безсмертных очесами,

Вскрывает недра жертв дрожащими руками,

И в членах трепетных читает свой позор....

Гаданье тщетное! слепой боязни взор!

Что храмы, что мольбы у что небо для нещастной!

В ней, в ней враждебной бог! Жжет

Сердце пламень страстной,

И рана тайная в груди её жива,

Для трона, для граждан, для радостей мертва,

Ни вида милого, ни места не находит;

Всех ищет, всех бежит, все в страх ее приводит!

Как лань, пронзенная убийственной стрелой,

Среди Критийских рощь в безпечную направил,

И быстро острие, забыв корысть, оставил,

Бежит, подняв рога, к утесистой горе,

И гибельный булат дрожит в её ребре -

Так, восхищенная присутствием безценным,

С Героем носится по стогнам удивленным,

Являет блеск богатств, искусства, пышный град,

Забывшись, кажет вновь один предмет стократ,

Заводит с милым речь; но встретилися взоры,

И умерли слова, и рвутся разговоры*

Склонился в море день - беседа вновь у ней,

Вновь повесть начинай о Пергаме Эней;

Вновь слезы, вновь любовь, прикрыта состраданьем,

И вся она тогда жива одним вниманьем;

Разстанутся - когда сокроет лик луна,

И звездной нощи хор возбудит дремы сна,

Едина, в темноте, со взором томно-слезным

На ложах возседит, оставленных любезным,

Отсутственна его отсутственного зрит,

В восторге пламенном томимая мечтою,

Объемлет страстною Аскания рукою,

Чтобы хотя на час забыть свою любовь --"

Напрасно! не дитя, отец волнует кровь!

Остановилися все царственны работы;

Бойницы не грозят и не растут оплоты,

Не движутся строи оружия в лучах,

И флот, не огражден, ждет бури при брегах:

Все умерло, молчит, поникли стены града,

И башни, к небесам всходящая громада!..

Супруга светлая гремящого Царя (****)

Скорбела, на сие с высот Олимпа зря:

Явилися пред ней все чувства сокровенны,

И стыд, и долг, на век любовью побежденны.

Сатурна дщерь речет Богине красоты:

"Вы в новом торжестве - твой злобный сын и ты!

Победа дивная и слава несравненна!

Коварством двух богов одна жена сраженна!

Я ведаю, тебя страшат твердыни стен,

Но где враждам предел?... Что в брани бесконечной?

Богиня, пусть их брак нам мир доставит вечной!

Твоя пресыщена самолюбива власть!...

Горит нещастная, снедает сердце страсть.

Соединим же днесь народы сопредельны,

Да будет наш покров над ними нераздельный!

Пусть так! пускай служить фригийцу (*****) отойдет,

И в вено племена Тирийски увлечет!

Так сильная рекла, личиною коварства

Прикрывши хитрой ков, верховну область царства

Из стран Италии во Африку пренесть.

Кто может отвергать сию велику честь?

Праматерь Илии (******) богине отвещает:

Кто, дерзкой, в брань с тобой, всемощная, вступает?

О естьли бы судьба венчала твой совет!

Но дух сомнений полн - надежды слабым нет!

Благоизволит ли вселенные Владыка,

Чтобы единый- град святили два языка,

Чтоб Тевкрам, Тирянам един был бог и трон?

Ты сердце испытуй покорною мольбою;

Спеши, свершай! делю все подвиги с тобою!...

Мои замысл, мой и труд! (Царицы был ответ )

Внемли, как наших дум исполнится совет.

Дидона бедная творит приготовленье,

С Энеем в бор лететь; зверей на пораженье.

Как утренний Титан возвысится в эфир

И первые лучи раскроют спящий мир,

Лишь только всадники на добычь устремятся

И рощи звонкия псов лаем оградятся,

Тенета хитрые прострутся межь дерев:

Я духом пробужу стихий свирепых гнев,

Ударит шумный вихрь, смесится град с дождями,

И небо задрожит под тяжкими громами,

Наляжет черна нощь... Владыка робких, страх,

Разсыплет спутников, как вихрем взятой прах.

С Дидоною твой сын укроется в пещеру.

Я там... и если ты хранишь обета веру,

Супругу обретет щастливый твой Эней.

Рекла... Венера взор склонила к ней смиренно,

Открытым замыслам осклабясь ухищренно.

Аврора, встав, златит лазурны зыби вод.

Отверзлися врата, явился пышный ход;

Сидонския брони в лучах зари играют;

Избранны юноши по чину выступают;

Тенета, сети там, дреколия ловцов,

Массильски всадники и рати чутких псов.

У прага сонм вельмож в немом благоговенье

Приник, готов почтить Царицы появленье,

Стоит ретивый конь под златом, багрецом,

Бьет землю, рвет бразды, вьет пену вверх с огнём.

Изходит наконец, толпою окруженна:

Хламида Тирская, цветами обложенна;

Златый при бедр тул, в златом узле власы;

И злато вяжет риз божественных красы.

За ней собор Троян и радостный Асканий.

Впреди - прелестней всех, при звуках восклицаний,

Грядет Венеры сын, и целый мир за ним.

Сладкоглаголивый Парнасских гор правитель,

Приходит в матерню Делийскую обитель,

И лики красные сбирает вкруг себя:

Повсюду алтари, курение, мольба!

Кандиец и Дриоф, и Скифы испещренны

Все движутся, шумят, весельем упоенны!

Сам Бог течет, гордясь, по Цинта высотам;

Власы, подобные серебряным волнам,

Венец, из юных мирт сплетенный, покрывает,

И злато лен кудрей, струясь, переплетает;

Стрелами полный тул на раменах звенит.

Таков грядет Эней, таков Героя вид!

Уже ловцы в горах исходища объемлют,

И дебри, пробудясь, позывны роги внемлют,

Как волн кипящий ток падет на дно долин,

Низринувшись, летят вниз серны со стремнин;

Там лани, быстрые как вихри, бегут полями,

Не слыша стоп, в бегу свиваются стадами,

И мещут горькой взор к утесистым горам;

Асканий, радуясь конем неутомимым,

Сечет пути зверям, ловитвою гонимым;

Для жертвы робкия не тратит злой стрелы;

Ждет вепря, или льва с дубравные скалы.

Но небо стало вдруг мутиться мрачным взглядом,

Вихрь дальный заревел, и хлынул дождь со градом;

Трояне, Тиряне, Венеры внук младой (********),

Под бурею несясь --- особой всяк стезёй,

В мраке трепетны, убежища искали;

Пенистые моря с высоких гор упали.

Эней с Дидоною под тайный свод идут;

Юнона и Земля знак гибельный дают:

Гром грянул... воспылал Эфир, свидетель браков?

И стонет горный вой полунощных призраков.

Сей день родил беды, и злую смерть предрек.

Нещастная, забыв и стыд и честь навек,

Любви позорные пред светом не скрывает,

И слабость святостью союза нарицает.

Течет по Ливии Молва

Чудовище, быстрей бурь яростных стократ,

Растет в стремлении, крепится бегом смелым;

Ничтожна в первый. миг, вдруг станом встав дебелым,

Стопами давит дол и тучи прет главой.

Суровая Земля, в час гнева роковой,

Родила, к ужасу безсмертных и досад,

Сию последню дщерь по грозном Энцеладе,

Обильну быстротой несчетных стоп покрыл.

Громада страшная, где Ад себя сокрыл!

Перната, зверь и змей - ползет - бежит - летает,

Очами тело вкруг усыпанно сверкает;

В ней каждое перо - язык, уста и слух:

И внемлет, и гремит, и язвы сеет вдруг;

Шумит по сферам в нощь, и гонит сон от взоров;

Страж хитрый, днем седит на высотах подзоров,

И полнит трепетом сердца градов и сел.

Немолчна вестница правдивых, ложных дел,

Событий у вымыслов, обманов и наветов,

Питает дух враждой собратий и клевретов.

"От крови, Тевкров Князь явился в Карфаген,

"Ничтожный, в почести Дидоной облачен;

"Щастливца взор, слова, прельщения искусства

"Сразили наконец к любви несклонны чувства;

"На лоне роскоши, на лоне брачных роз,

"Эней не зрит Зимы неистовых угроз."

Сию богиня весть по градам разсевает,

В пределы Ярбовы шумящая вступает,

Пред троном вознесла презорства наглый вид:

Дух ярый воспылал и мщеньем грудь кипит.

От Гарамантиды, Юпитером рожденный,

Сей Царь, несчетных сил могуществом надменный,

Великому Отцу сто храмов посвятил,

Сто пышных алтарей жрецами оградил}

Святыни верный страж, там вьется вечный пламень,

И кровию телиц тучнеет жертвы камень;

Не вянут ввек цветы на крылах створных врат.

Неистовый, вкусив Молвы злословной яд,

И руки вознося к Царю царей с моленьем:

Всесильный! рек, пред кем Нумидских лик сынов,

В часы божественных служений и пиров,

На ложах сребряных, резьбою украшенных,

Честь Вакха из фиал возносит освященных,

Родитель мой! или твой не всевидящь взор?

Иль у с молнией в рук, потерпишь ты позор?

Иль бледные огни и черных тучь роптанье,

Страх робких, звук пустой, обманчиво мерцанье?...

Жена, изгнанница, прията в царство мной,

Град бедной бедною изкушая ценой,

Которой даровал я землю, воздух и пищу,

Презрев меня, дает свой трон и сердце нищу!...

Кто пышный сей Эней? Кто сей Парис?... Он там ,

Женоподобный вождь разнеженным женам

Лидийской митрою нарядно покровенный,

Под Тирской тканию, мастями надымленный,

Он хвалится своей добычей без препон;

А мы... мы тщетно здесь воздвигнули твой трон;

Забыты, презрены, со срамом погибаем!...

Молящого о сем, объемлюща алтарь,

Внушил богов земных, богов небесных Царь.

Он взоры ко стенам Дидоны обращает,

Где студная любовь честь Рима усыпляет,

По сферам длань простря, Эрмию (********) рек Зевес:

"Спеши, пари, несись, вей вихри от небес!

Гласи вождю Дардан, который в Тирском граде

Не помнит об одной Троянских чад отрад,

О царствах, кои в нем владыку тщетно ждут.--

Гласи... мои слова не мимо ввек идут....

Не так об нем его прекрасна мать вещала,

Не с тем от смертных стрел двукратно ограждала.

Он будет, прорекла, краса и блеск царей!

Он раздираему раздорами властей,

Богату скиптрами, Италию прославит,

Погасший Тевкров род из пепела возставит,

И победитель, даст концам земли закон!

Когда закрыл свой слух к воззванью славы он,

Отец, почто у чад наследие отъемлет?

Что пользы? - ждет чего он в чуждых племенах?

Где мысль о щастливых Авзонии сынах?

Где страсть облобызать Лавинския равнины?..

Да идет! - так хощу! - таков устав судьбины!

Изрек, - и сын его покорствует словам.

Крепит сандалии ко облачным стопам;

Ширяяся на них верх сути и верх бездны,

Превыспренний, мутит пустыни бурь подзвездны.

Потом приемлет жезл божественной рукой,

По манью коего собор теней грядой

Из мрака Оркова изходит воплощенный;

Подвигает, - вспять берет их тартар разъяренный;

Которым сон дарит, уносит сон от нас,

И взоры бледные смыкает в смертной час;

Опершись на него, Меркурий гонит бури,

И роет недра тучь. - Се! в синеве лазури

Зрит ребра и чело и тусклы очеса

Атланта, взнесшого на рамо небеса,

Древоносящая, пылает под громами;

Снег вечной на плечах, льют реки со власов;

Всклокоченна брада сребрится в глыбах льдов.

Здесь крыла разширя, бог стал среди тумана;

Отсель стремглав падет на лоно Океана.

Как птица ловчая, вокруг тенистых скал,

Вокруг брегов крутых, - куда суровой вал

Не входит возмущать селенья рыб бездонны,

Несется и рябит полетом воды сонны:

Таков, низринувшись с праотческих рамен,

Сын Маин, вихрями, как ризой облачен,

Межь тверди и небес в блистаниях кружится,

И Ливия под ним в песках своих дымится!

Слетел, --. на селький кров постановил стопы. -

О срам! - Энея зрит средь рабския толпы!

Там перстом назначал бойницам основанья,

Там строил новые, во славу града, зданья!

Под персями кинжал, кораллом изпещрен,

Хламида Тарская опущена с рамен.

"О зрелище, богов достойное! вещает,

Троянский зиждет Царь здесь гордый Карфаген!

Крепит чужую власть на собственной свой плен,

Иноплеменников служитель ослепленной!

А царствие, а сын, а все свое забвенно!..

Внемли! сам Бог богов с блистательных высот,

Чьи взоры движут ад, твердь, море, горний свод,

Сам Юпитер речет грозящия веленья:

Что строишь? что вина, что плод сего медленья?

Когда ты подвигов достойнейших не зришь,

Когда хвалой, Царям любезной, не горишь:

Отец, склонись душей на зрелы лета сына,

В котором Илии надеянье, судьбина,

И к трепету владык растет великий Рим!"

Не кончив слов, призрак разсыпался, как дым.

Эней оцепенел, взирает вкруг, бледнеет,

Подъемлются власы, и глас в устах мертвеет.

Веленьем и грозой всесильных поражен,

Спешит устроить бег, разрушить милой плен.

Каким от страстных глаз закрыть себя эгидом?

Как вступит, как дерзнет начать с ней разговор?

Кипящий, пылкий дух ведет с собою спор.

Разсеян, ослеплен, теряется в смущенье;

С последней мыслию утихнуло волненье:

Велит, да храбрые Сергест, Клоант, Мнестей,

В молчаньи соберут и силы, и друзей;

Да ратны корабли низпустятся в пучины,

И скорых сих премен да скроются причины.

Спешите! он гласит. Я сам, призвав богов,

Доколь прелестная, в мечтаньи милых снов,

Не ждет гремящого над нею пробужденья,

Потщусь обресть и час и способ объясненья!...

Откроюсь...примирю нещастную с судьбой!...

Трояне радостны спешат на подвиг свой.

Как можно обмануть любови нежной взоры!

Царица первая движенья флота скоры,

Измену первая познала, во слезах.

Все, даже верное, для страсти робкой - страх!

"Флот быстрый воскрылен, готовится к походу."

Во изступлении, нося в груди весь ад,

Неистовством своим Дидона полнит град.

Так в диком трепет священница Эвана (**********),

Услышав буйный звук далекого тимпана,

Трехлетней Оргии полночный вой и стон,

Кипит, беснуется и движет Цитерон.

Узрела наконец Энея, отвратилась,

Замолкла, но в слезах душа её открылась:

"Так мало за любовь притворством мне платишь,

Неверной, ты хотел побег свой утаить!..

Ни нежна страсть моя, ни верности законы,

Ни смерть мучительна страдающей Дидоны,

Ни что, ни что тебя не держат в сей земли;

Всем ужасам зимы вверяешь корабли;

За бурей гонишься, за смертью в океаны!...

Ах! пусть бы ты летел не в чужды Тевкрам страны,

Пускай бы Илион тебя из пепла звал;

Невольно бы мой дух жестокого прощал...

Для слез, для горьких слез, Дидоной пролиянных,

(В них все сокровище нещастные любви...)

Для страсти, некогда пылавшия в крови,

Когда хоть малое добро тебе явила,

Когда хотя на миг твой взор остановила;

Представь мой падший дом, отверзи к чувствам грудь,

И страшну мысль свою, о друг мой, позабудь!

Воспомни: для тебя цари Номад презренны,

Отвержен гордый Мавр, Тирийцы оскорбленны;

Воспомни: для тебя нарушен долг и честь.

Могущия меня к безсмертным превознесть...

Все чуждо... страшно мне!... кому ты покидаешь,

Где умирающей могилу назначаешь?...

О гость!.... уже боюсь тебя супругом звать!

Помысли сам, чего мне должно ожидать?

Того ль, чтоб злобный брат мои разрушил стены...

Чтоб Ярб меня повлек в неволю, разъяренный?

Хотяб до твоего отбытия могла

Ласкать залог любви, которою жила;

Младенец, в ком Эней, в ком тыб изображался:

Ах! всё бы плакала на свете не одна,

И всё 6ы легче мне была моя вина!"

Вещала... но Эней, покорный Зевса воле,

Потупив взор, стоял, как холм могильный в поле.

Страдалец, муки все под сердцем подавил.

"Так! - благости твои, растерзанный гласил,

Несчетны пред собой, Царица, обретаю.

Доколе жизни дар, дыханье почерпаю,

Доколь ношу в груди я чувство бытия,

К Элизе (***********) не умрет признательность моя!

Оставим смутну речь... откроем серца нужды.

Не мысли, чтобы гость, богов и правды чуждый,

Мое отшествие скрывать я возжелал:

Не брачных алтарей за бездной я искал,

Не брачны алтари - вина трудов толиких!

О естьли бы судеб Хранители великих,

Отдав на мой извол удел безвестных дней,

Не воспретили мне тещи своей стезей...

Могилы праотцев! от вас ли бег направить?

Нет! нет! еще бы цвел Приамов пышный дом,

И Пергам, с рабственным пред бурями челом,

Возвышён вновь, еще царем бы слыл востока!..

Теперь и грозный глас Гринейского Пророка,

И боги Ликии все хощут, все твердят:

,,В Италии твой дом, отечество и град!"

Когда высокия твердыни Карфагена,

Когда твои сыны, избегнув Тирска плена,

Твой взор от родины любезной отвлекли:

Почто жь для Тевкров нет Авзонския земли? -

Уже ли блого их прискорбно для Дидоны?

И нас народы ждут! и нам готовы троны!

Едва сокроет ночь в туманах влажных мир,

И звезды озарят лазоревой эфир....

О ужас!.. вкруг меня грозящи воют тени,

И дряхлый мой отец из мрачной ада сени...

Он стонет, он зовет Энея своего!...

Увы! могу ль взирать на сына моего?

Лишится ли судьбой обетованна града?

Вчера... клянусь тебе... еще мятется дух!..

Я зрел посла Богов... вступил... зари вокруг...

Отверз уста... я пал, и страхом пораженный,

Веленья Зевсовы услышал непременны!...

Престань меня терзать потоком тщетных слез...

В Италию стремлюсь, нещастный раб не бес!"

Еще гласящему Царица не внимает,

Очами дикими Энея озирает;

Взор гаснул и пылал... вздымалась грудь волной.

"Нет, не Богиня мать, не Дардан предок твой!

Кавказ тебя родил в скалах, крепчайших стали,

И львицы Гиркана сосцами воспитали!

Свирепый!... Что молчу? Чего мне боле ждать?

Хоть раз моим мольбам хотел ли состенать?

Склонил ли взор ко мне? иль слезы пролил страстной,

Иль сжалился любви над жертвою злощастной?

Миг каждой был мне яд... против меня Зевес,

Против меня сама владычица небес!

Нет правды, веры нет! Изверженна морями,

Страдальца, нищого, на трон свой возвела,

Разбитой флот, друзей от гибели спасла...

Все фурии во мне!...их пламень! их дыханье!

О льстец! теперь и Феб дает предвозвещанье,

Теперь Ликийской жрец, теперь посол Богов...

Теперь сам Юпитер гремит со облаков!...

И дивноль?... Смертного ничтожные хотенья

Исполнили Олимп тревоги, возмущенья!...

Ступай! Я не держу.... я верю всем словам....

Ищи земель, гонись за царством по волнам!

Но знай, когда еще есть мстительные Силы,

Все скалы, все моря - все казнь твоя, могилы!...

Дидону призовет по имени стократ,

Явлюсь, в огнях явлюсь, и весь со мною Ад!

Когда ж разделит смерть сей хладной труп с душою:

Тень грозная. - везде помчуся за тобою!...

Страдай, терзайся, рвись!... услышу скрежет твой,

И вздрогнут фурии от радости со мной!...

Бежит себя самой, бежит и дня и ночи

Эней хотел вещать - язык его немъл;

Стремился вслед за ней - как камень, охладел.

Изнеможенную рабыни устрашенны

Несут на хладный одр в чертог уединенный.

Великий правдою и верою к богам,

Но слабый воспретить любви своей слезам,

Эней мучения Дидоны разделяет,

И сердца в глубин сам более страдает;

Крушится, слезы льет, и томною стопой

Растерзанный, спешит он флот увидеть свой!

Трояне двигнулись, и вдруг с брегов высоких,

Катятся корабли на лоно вод глубоких;

Сребристые валы кругами вдаль бегут.

Сколь пламенны пловцы, то кажет самой труд.

Там весла роют понт, ветвей неотчужденны,

Там рощи на суда с корнями преселенны;

Все движется, кипит, весь хлынул, мнится, град!

Так мравии, познав бореев близких хлад,

Се! идет черный полк с добычами драгими;

Герои герою в след, стесненною тропой,

Перебираются под мягкой муравой.

Иные к семенам крупнейшим припадают,

И дружно, с грудью грудь стеснясь, передвигают

Иные, праздные товарищей толпы,

Собрав, женут к трудам ленивые стопы;

Горит в работе путь!... Кто чувствия царицы

Опишет, как она из тайные светлицы

Взирала на брега и на лазурь валов,

Звенащях плесками восторженных пловцов!...

Где гнев? - где мщение? - О бог любви ужасный!

К чему приводишь ты сердца тебе подвластны!

Вновь слезы, вновь мольбы, вновь хитрость нежных жен,

Чтоб сердце возвратить в оставленный им плен;

Чтоб средства испытать все, все, какие можно,

И чтобы умереть не тщетно, естьли должно!

"Сестра! - воззри... спешат! - смятенья полон брег!

И парусы простер попутный ветров бег,

Что делать! - на кого роптать перед богами?

Когдаб свои беды предвидеть я могла,

Конечно, и терпеть их силыб обрела!

Теперь, возлюбленна, еще просить дерзаю...

Поверь в последний раз, последний опыт... знаю,

Жестокого душа отверста пред тобою,

Ты ведаешь и час, и путь к нему прямой,

Он другом чтил тебя.... или, моли тирана,

Вещай: "не я в шуму грозящем Океана,

В Авлиде с Греками клялась на Тевкрской род,

Не я ко Пергаму послала грозный флот,

Не я изрыла прах отца его Анхиза:

Почтожь отринута им бедная Элиза?

Не хощет на меня прощальной взор склонить!

Единого дерзнет любовница просить:

Хоть лета он пожди, хоть ветров безмятежных!

Не оскорблю его упреком чувствий нежных;

Не брака я прошу нарушенного им?

Ниже, чтоб он забыл возлюбленный свой Рим;

Пока привыкну я сносить мое мученье"

Ах, сжалься над сестрой! - вещай, о сем молюсь,

Придет пора, - и с ним и с жизнью разлучусь!"

Так плачешь... теж мольбы и слезы и печали,

Сестра, друзья- не раз Вождю передавали:

Все тщетно... пребыл тверд Героя крепкий дух.

Рок сердце заковал, закрыли боги слух.

Каков огромный дуб, сын древний Альпов вечных,

Средь ярые борьбы бореев 6ыстротечных?

Когда свирепые друг на друга несясь,

В неистовств хотят Природы рушить связь:

Гул стонет, дуб дрожит, склоняется вершина,

Листами устлана обширная равнина;

Но твердо он стоит, скал к сердцу пригвожден,

И сколько к небесам главою вознесен,

Толикожь корнями нисходит в тартар черный:

Таков Герой Троян, богам и вере верный:

Отан его разит стенанье, вопль, мольба,

Внутри его кипит смущенных чувств борьба;

Дидона! - все тебя покинули безсмертны!

Надежды боле нет; твой жребий изречен,

Все, все тебе велит расторгнуть жизни плен;

Когда нещастная, в дыму благоуханийя,

Свершала таинство священных возлияний....

О ужас! - влага вдруг чернеет на огне,

И мрачна кровь течет в божественном вине!

О сем предвестии вещать она не смела;

В чертогах мраморных, во образе придела,

Воздвигнут был от ней Супружней тени храм,

Тканями белыми одеян по стенам;

Сей памятник любви Дидона почитала,

И новыми всегда цветами украшала.

Оттоль, как нощь взойдет на облачной свой трон,

Нещастну призывал Сихеев томный стон;

На кров храмины сова, орган могилы,

Последний пела гимн протяжный и унылый.

Пророков древних глас смущал не меньше ум.

Во сновидениях, рожденных мраком дум,

По дебрям сирота, среди песков блуждает;

В неведомых местах свой ищет Карфаген

Так яростный Пентей, богами омрачен,

Сретая Фурий полк вокруг себя строптивый,

Два солнца в небесах, и двои видел Фивы;

Так ты страдал Орест, оставленный судьбой,

О страх! куда бежать? - Мать, мать перед тобой!

И змеи мещут яд с кровавые хламиды,

И мстительны седят на праге Эвмениды!...

Решилась умереть... Лишенной всех отрад,

Врагами небеса, казался другом - ад.

Уже кончины час и способ назначает.

Скрыв пагубной совет, к сестре она вступает;

Надеждой льстивою притворный светит взор,

Поздравь меня, речет, - омою свой позор.

Есть верная стезя... или, моим он будет;

Или свободна грудь жестокого забудет....

В пределах вечера, среди палящих стран,

Где с вечной борется преградой Океан,

Кружит небесной шар с горящими звездами,

Есть царство Мавритан; оттоль притекша к нам?

Здесь дева кроется, угодная богам,

Страж храма Гесперид и ветвей златоцветных,

От коей лютый змий в изгибах неизчетных,

Облегший вертоград, подвижною стеной,

Приемлет мед и мак, зовущий на покой.

Сия... все ведают, искуством обаяний

Умеет изторгать из сердца яд страданий;

Речёт, и реки вспять поднимутся горой,

И небо потечет обратною стезёй.

По мановению всесильные трепещет

Надгробной урны кров; перун подземной блещеш #

И движется в нощи призраков бледный хор,

Трясясь, ревет земля, и дубы сходят с гор.....

Богов, тебя, весь мир в свидетели взываю,

Невольно к хитростям волшебным прибегаю.

Ты скрытно Царского двора во глубине

Устрой печальный сруб!... он будет нужен мне!...

Все, все, что в тереме оставил невозвратный,

А паче - брачный одр... беда твоея сестры,

Все должно быть в огне... так! - злобного дары

Все жрица пламени предать мне повелела.

Сказав умолкла вдруг... вздохнула, побледнела.

Сестра не мыслила, чтоб новых жертв обряд

Дидона избрала путем своим во ад;

Чтобы отшествие невольного Энея

Могло ее смущать, как прежде смерть Сихея.

Увы! - свершается погибельный совет.

Дуб, сосна, влажной кедр секирою падет,

Возносится костер, печальная громада;

Казалося, пред ним понизилась ограда;

Высокий верьх его цветами изпещрен,

И гробной пеленой отвсюду покровен;

Златый героя мечь, одежды драгоценны,

И образ, некогда любовью посвященный,

На одр возложены с приличною мольбой;

Вина обрядов сих для всех покрыта тьмой.

И жрица, распустив власы свои волнами,

Зовет трехсотный союз таинственных духов,

Эреба и Хаос, родители миров,

Гекату, Делию, в трех образах святимы;

Кропит вокруг себя струи Аверна мнимы.

Горит волшебной злак, которой, при луне,

Серп медяной пожал дубравы в глубине,

И влага черная, из ядов източенна,

И с юнова чела коня новорожденна

Любима рощзй снедь... отъятая мечем.

Дидона, скорбный дар налив пред олтарем,

Объемлюща его; дрожащею рукою,

Одежды развязав, с открытою стопою,

Готовая на смерть возносит глас к богам,

К свидетелям её последних мук, звездам,

И если есть любви благоприятны силы,

Каратели измен... их ждет на край могилы!

Священна Ночь взошла на свой железной трон,

И с пестрых риз её зефиры веют сон;

Спит злоба, спит война, спят бурные пучины;

Умолк пастух, стада и поздний рощи хор;

Что кроется в глуши одетых лесом гор,

Что дышет в глубинах при месяце сребристых,

Что пресмыкается в тени долин росистых

Под благодатною безмолвные рукой, -

Все пьет целение смущенных душ, покой;

Одна Элиза ты отрады сей не знала,

И Нощь не для тебя день суетный скрывала! -

Не внемлют ласкам сна ни грудь её, ни взор;

Вновь скорби, вновь страстей убийственный раздор!

То горестной любви неистово пыланье,

То мести тщетные мучительно страданье*

Оставлена от всех сама себе одной,

Что делать мне? гласит, - о бедный жребий мой!

Или, униженной решиться ждать мне снова

От первых женихов защиты и покрова?...

Иль плакать пред лицем Ливийских славных чад,

Которых я любовь отвергнула стократ?

И пресмыкаться там с последними рабами?

Иль, вспомнив множество к себе моих услуг,

Отворится к слезам Троян свирепой дух?..

Могули я мечтать, чтоб дали позволенье,

Пренесть на их суда мой стыд и преступленье?

Ах, бедная! до сих не знала ты времен

Лаомедонтов род, возникший для измен!

Но, примут пусть меня союзники нелестно,

Одна ли потеку в пределы неизвестны,

Или с народом всем пойду за ними в след,

И град, изторгнутый от ига Тирских бед,

Еще опасностью, еще грозами полный,

Опять помчу в моря и погоню чрез волны?...

Умри, умри одна! достойна року дань!

Железом окончай с собой и небом брань!...

А ты... ты здесь?... сестра погибла я тобою!...

Почто смущалась ты нещастные тоскою?

Почто неистовой склонялася к слезам,

Почто питала страсть противную богам?...

Жить с тиграми в лесах, не ведать смертных зрака,

Не слышать... ах! не мсти, супруг мой!... Я к теб!"...

Не кончив, ринулась ужасных чувств в борбе.

Царь Тевкров между тем, в советах непременный,

На палубе почил, трудами изнуренный.

Назначен час пути. - Все море в тишине.

Се! --- зримый прежде бог предстал ему во сне.

Меркурия красы, величие, сиянье,

Его небесный взор и важное вещанье:

"Эней! - Эней! - ты спишь! теперь ли час отрад?

Воззри: проснулась месть, кипит враждебный град,

Безпечной! - Зефиров дыханью не внимаешь!

Безпечной! - сам себе погибель устрояешь!

Здесь все тебе - соблазн, здесь все против тебя,

Страшись Дидоны, Царь - страшися --- сам себя!

Неистовую грудь волнуют бурны страсти:

Есть способы... а ты спокойно ждешь напасти!

Миг-- весла восхолмят равнину синих вод,

Огни осветят нощь, и пламя брег прольёт!

Спеши, лети, стремись, оставь страну позора!

Пременен, скор на зло кипящий дух жены.

Изрек - и свился с тмой ночные тишины.

Смущенный, в трепет, собрав последни силы,

Эней востал с одра,как будто из могилы:

"К трудам, сподвижники! - скорей, скорей к трудам! -

Ветрила распрострем, помчимся по волнам!

Явился паки бог... велит отсечь канаты,

Велит стремиться в путь... О в милостях богатый!

О недоведомый! устав твой совершим;

Сопутствуй нам всегда могуществом своим!

Яви светила нам с небес благоприветны!"

Изрек, изторгнул мечь великой, огнецветный

Стремится на корму, булатом бьет канат!

Во всех единый дух; все рвутся, все горят.

Брег синий побежал с холмами и лесами,

Покрылось лоно вод парящими судами,

Посыпалась лазурь, как горы серебра.

Уже с Титонова багрового одра

И утро в белые одежды облекает,

Царица с высоты блестящих теремов

Склонясь, узрела флот на крылах парусов!

Спит берег, гавань спит... Спокойство неотрадно!

Биет себя во грудь прекрасную трекратно,

Стеняща, мечется, власы златые рвет.

О Юпитер! гласит, и так пришлец уйдет!

И царство и престол позором омрачится!..

И копья не гремят?... и град не устремится?

И в пристани мой флот?... Скорей, на парусах,

На веслах!... лейте огнь, несите смерть и страх!

Но где я?... Что глашу?... Ужасное смущенье,

Дидона! - знать, настал твой час, твое решенье,

Тогда бы мыслить так, когда вручила трон!..

Се верность! правота!... Се сын нежнейший, он,

Который спас богов, который раменами

Подъял родителя, сраженного летами!...

И я не возмогла рвать тело по частям?

И члены раскидать кровавы по волнам,

И тело сына в снедь отцу не предложила?

Но жребий грозных битв неверен.... так и быть!..

Готовую на смерть что может устрашить!...

Взнеслася бы на флот, со смертью и пожаром,

Изполнила б огнем, и вдруг одним ударом

И сына б и отца, и род весь погребла,

И сладостную смерть на трупах их нашла!...

О солнце, красный вождь безчисленных созданий!

Юнона, гибельных начало совещаний!

Геката грозная, которой страшной вой

Стенает по градам с полунощною тмой,

И вы, о мщения хранящия законы,

Все боги умереть готовые Дидоны!...

Воспряньте, двигнитесь, прославьтесь во громах,

Да злоба вас узрит, поникшая во прах!

Внемлите скорбный глас последняго томленья!

Когда увидеть брег и щастливы селенья

Коварному врагу назначено судьбой....

(Пусть хощет так Зевес!... пусть рок его такой!)

Из собственных земель, как язвы дух, гонимый,

Объятий сладостных Аскания лишен,

Да встретит не друзей, не помощь - брань и плен!...

Да зрит сопутников позорное паденье!

Да - кровью их купив неволи посрамленье,

Себе и царству враг, забыт от всех, в тоске,

Падет... сгниет в чужом, непогребен, песке!...

Сего прошу... завет сей с кровью изливаю!...

Тирийцы! - вас, и вас, потомки, заклинаю.

Погаснет ли в стыд моя и ваша честь?...

Ужель Царицы тень должна и в ад понесть

Мучения свои?... нет! - мщенье не увянет!

Ни мира! ни связей!... молю богов, да встанет

Отмститель яростной на пепеле моем! -

Да гонит злобный род железом и огнем! -

Теперь, всегда, везде, неситесь сонмы львины;

С брегами берега, с пучинами пучины,

Мечи против мечей ведите вечной бой,

И звуки поздние изсякните враждой!...

Едино чувство, мысль: Стигийские потоки,

Одно стремление, скорей оставит свет;

Узрев наперсницу, в неистовстве речет;

Барцида!... где сестра?... вели, чтобы спешила,

Чтоб чистою водой себя она кропила,

Чтоб жертвы привела скорей ко алтарям,

И в ризы б облеклась приличные жрецам,

Вели... покрой себя убрусом скорби темным:

Настал священный час пред божеством подземным

Свершить спасительный душе моей обет;

Пора расторгнуть мне тяжелы узы бед!...

Хощу, да мрачный сруб Дарданца воспылает!"

И старица, трясясь шаг скользкой ускоряет!

Меж тем, в пылу злых дум, как адская гроза,

Сперлось дыхание... синеющи ланиты

Трясутся, пятнами багровыми покрыты;

Как львица, рушив плен, неистовства полна,

Изторгнулась, летит из храмины она.

Не с тем страдалице Энеем посвященный!...

Подъемлет... но склоня внезапно дикой взор

На сей, знакомый одр, на милый сей убор,

Вдруг стала... стонет грудь.... лиются токи слезны;

Еще безмолвствует, еще вздохнув, гласит:

"Остатки милые! - когда мне рок велит,

Когда исполнилось богов определенье,

Примите томный дух, окончите мученье!

Велика тень моя нисходиш на покой!

Мир видел новый град; - владыки - ново царство!

Отмщен супружний прах! - наказано коварство!

Ах! - красны дни мои щастливо бы текли,

"

Рекла, лобзает одр... "умрем не отомщенны!

Но так и быт - умрем! так! кончим дни смущенны!

Пусть хлябь под беглецом сим заревом горит,

И смерти моея с ним призрак полетит!"..

Уже безчувственна... багровый мечь дымится,

И руки во крови... Течет ужасный слух!

Подвигнулся весь град... смятение вокруг!

Раздались вопли жен и плачь и завыванье;

И воздух возстенал, от плесков раздражен;

Казалось вторгнулись враги во Карфаген...

Везде разят и жгут... трещит, валится, стонет,

Храм смертных, храм богов в огне порывном тонет!

Спешит бездушная к подножию костра

Биет себя во грудь, власы, лице терзает

Полуумершую стеняща призывает:

"И так сие скрывал печальный сей обряд!

Сей пламень, сей алтарь мне то ли обещали?

Уста твои меня надеждой обольщали!

Чем винна я, вещай: сестра, сопутник, друг,

Почто отвержена тобою стала вдруг?

Иль чуждо было мне сие успокоенье 9

Почто единый мечь, единый сладкий час,

От света не унес обеих вместе нас?

На то ли сей костер погибельный слагала,

Чтоб зреть простертую тебя перед собой?..

Увы! - погибло все, все умерло с тобой!

Старейшины, престол, народ и град, простите!..

Ах, дайте мне омыть нещастную, пустите!

Да соберу его!"... Сопутниц на руках,

Отчаянна сестра восходит на ступени,

И труп хладеющий приемля на колени,

Льет слезы, тщится кровь одеждой отирать;

Потупила к земле: - вновь рана разтворилась;

Трекратно, опершись, востать она стремилась,

Трекраино падала, на ложе покатясь.

Грудь билась, смертными порывами томясь;

Нашла... последний вздох... ни взора, ни привета!...

Мрзлкв.

(*) От кораблекрушения, которое претерпел Эней при берегах Ливийских.

(**) Первый супруг Дидоны, умерщвленный Пигмалионом.

(****) Юнона, покровительница Карфагена, исполненная ненависти ко всем фригийцам и к Энею, как к сыну Венеры.

(******) Энею.

(******) Венера.

(*******) Асканий.

(**********) Вакханка.

(***********) Другое имя Дидоны.