Спожинки

XXXV

Спожинки

На переломе августа (15 числа), в день Успения Пресвятой Богородицы, а в некоторых местностях в следующий за ним день перенесения образа Спаса Нерукотворенного, народ русский справляет третий и последний из своих предосенних земледельческих праздников - "Спожинки", именуемый иначе Успеньевым днем, а также слывущий и за "Третий Спас". До Успения полагается, по установившемуся в незапамятные годы обычаю, успеть дожать последний сноп в озимом поле. Потому-то, по объяснению одних знатоков простонародной старины, и называется этот день "Спожинками-дожинками"; другие же народоведы ведут его название от "Госпожи", т. е. "Владычицы" (Богородицы), и величают его иным, подслушанным в других местностях именем - "Госпожинки".

"Спожинать" - кончать жатву, дожинать хлеб. "У нас уже спо-жали!", "И у нас спожинают (дожинают последки)!" - говорят в народе, встречаясь на Успение Пресвятой Богородицы. В этот день кончается двухнедельный Успенский пост, во время которого деревня, живущая "на земле", должна "успеть" в поле. К Успеньеву дню "поспевает все слетье", после него начинаются "осенины", и дело не на шутку идет к зиме. Время с 15-го по 29-е августа слывет под названием "молодого бабьего лета" (настоящее - начинается с 1-го сентября). По стародавнему народному изречению - "С Успенья солнце засыпается!", а потому и говорит деревенский опыт, что "До Успенья пахать - лишнюю копну нажать!", и добавляет при этом: "Озимь сей за три дня до Успенья да три дня после Успенья!" Народная примета, предостерегающая пахаря от запаздываний с полевыми работами, только в редких случаях не оправдывается и на деле.

"Хорошо, если - Спас на полотне (праздник Нерукотворенного Образа Иисуса Христа), а хлебушко - на гумне!" - говорят на деревенской Руси. Спожинки - "последний сноп дожинают" и у самых неторопливых хозяев. А у хороших хлеборобов, - если у них самих засилье не берет, - устраивается в этот день веселый сноповоз - "дружной помочью", за посильное-хлебосольное угощение по-праздничному.

⁶⁹)[ 69) Федор Михайлович Истомин, исследователь быта русского народа и собиратель песен, родился в гор. Архангельске в 1856-м году. По образованию он -питомец с-петербургского университета (историко-филологический факультет). С 1883 года он был секретарем этнографического отдела Русского Географического Общества и участвовал в нескольких этнографических экспедициях. В настоящее время он состоит секретарем Песенной Комиссии, учрежденной на средства, пожертвованные Государем Императором - по почину покойного Государственного Контролера, выдающегося знатока русского народного слова, Т. И. Филиппова] в 1893-м году, в Костромской губернии (с. Холкино Новоуспенской волости, Ветлужского уезда), записана довольно любопытная в бытовом отношении "помочанская" песня, помещенная в изданном на Высочайше дарованные средства сборнике "Песни русского народа, собранные в губерниях Вологодской, Вятской и Костромской":

В таких трогательных словах величают гости-помочане, праздничные работнички, своего "хозяина", честь-честью, по заведенному дедами-прадедами обычаю, угощающего их за помочь-работу.

На Спожинки, - там, где к этому времени заканчивается жатва, - по деревням устраивают "мирскую складчину", варят "братское пиво" и пекут праздничные пироги из новой муки. На пирушки созываются все родные и добрые соседи - "пировать Успенщину". В урожайные годы в этот день колют купленого на мирские деньги барана. В старину в этот день крестьяне собирались гурьбою на боярский двор, где и праздновалось окончание жатвы, сопровождаясь особыми, приуроченными к тому обрядами. Жницы обходили все дожатые поля и собирали оставшиеся несрезанные колосья. Из последних свивался венок, переплетавшийся полевыми цветами. Этот венок надевали на голову молодой красивой девушке и затем все шли, с песнями, к господской усадьбе. По дороге толпа увеличивалась встречными крестьянами. Впереди всех шел мальчик с последним сжатым снопом в руках. На крыльцо хором выходил боярин с боярынею и с боярышнями и приглашал жниц во двор, принимая венок и сноп, которые после этого и ставились в покоях под божницею. Угостившись на боярском дворе, толпа расходилась по домам. На старой Смоленщине до сих пор заметны пережитки этого обычая. На Успенье красные девушки рядят там "дожиночный" сноп в сарафан, приделывают к нему из палок подобие рук и надевают на него белую кичку, а затем несут "именинника" в помещичью усадьбу, где и напрашиваются песнями на угощение, во все продолжение которого сноп-именинник стоит на столе. В некоторых местностях и в наши дни существует обычай обвязывать последними колосьями серпы и класть их - на Третий Спас - под иконами. Среди белорусов справляется в этот день так называемая "Талака" (то же, что и "Спожинки"). Этим именем называют девушку, выбранную для перенесения праздничного снопа в деревню. "Талаку" убирают цветами: на голову ей накидывается большой белый платок, поверх которого надевается венок из колосьев. Веселая толпа жниц идет по улице с песнями:

- голосят все идущие. В старину навстречу им выбегал кто-нибудь из работников с барского двора - с приглашением от господ зайти во двор. Здесь встречали гостей хлебом-солью и принимали от них дожиночный сноп. Гостям предлагалось угощение: "Талаку" сажали в почетный "красный" угол под образа. Пирушка кончалась тем, что чествуемая всеми девица-красавица снимала с себя венок и отдавала его хозяину - с пожеланием, чтобы у того народилось "жытца, жытца сто коробов"... Нечто напоминающее указанный обычай можно было наблюдать в этот день не только во многих других губерниях, но и в зарубежных славянских землях.

Во многих местностях, дожинаючи последний сноп накануне Успеньева дня, замаявшиеся-уморившиеся на летней страде жницы катаются по жнивью, голося-приговаривая:

"дожинок" баб и девушек поджидающие их у деревенской околицы молодые парни выливают ведра воды. Иногда при этом поется какая-нибудь подобающая случаю песня - вроде, например, следующей:

По народной примете, соблюдением этого старинного, завещанного отцами-дедами обычая обеспечиваются плодотворные дожди на будущую весну и лето.

После обедни на Успенье в селах поднимаются образа. Крестный ход направляется к полю. Здесь, на широкой меже, поется благодарственный молебен Божией Матери, Госпоже полевых злаков. Если нет во время этого молебна ни ветра, ни дождя, то предполагается, что вся осень будет ведреная и тихая, - что совсем не лишнее для "досевок", сноповоза и молотьбы - сыромолотом. "Хорошо, когда Спас на полотне (16-е августа), а хлебушко - на гумне!" - гласит старая деревенская поговорка.

На "Большую Пречистую" - в праздник Успения Пресвятой Богородицы - посельская-деревенская Русь привыкла святить новый хлеб. Это происходит за обедней, когда каждый добрый хозяин приносит с собою в церковь свежеиспеченный каравай нового хлеба. До возвращения с ним из церкви дома никто не ест ни крохи: все дожидаются "свяченого куска". Разговляются на этот день прежде всего хлебом. Остаток каравая тщательно завертывается в чистую холстину и кладется под образа. Кусочками его "пользуют" болящих, твердо веря в целебную силу этого "Божьего благословения". Считается большим грехом уронить хотя бы малую крошку от такого каравая на пол, а тем более - растоптать ее ногами.

"дежен" (толокно). Бабы едят его, похваливают и ведут беседу о прошедшем жнитве. Девушки поют в Успеньев вечер, за толокном-деженем, приличные случаю песни. А старые старики прикидывают-подсчитывают ("по суслонам") собранный урожай. Детвора до поздней ночи шумит в этот день у заваленок, проводя время за веселыми играми, перемежающимися звонкими-дробными припевами. Заливаются-звенят, по всей деревне разносятся молодые голоса:

С Успеньева розговенья начинаются по деревням осенние "посиделки", "засидки", "беседы". Время не ждет: до Покрова только-только успеть молодежи досидеться до свадеб. Принято не засылать и сватов раньше как через две недели после Спожинок. А известно исстари, что "первый сват - другим дорогу кажет". Потому-то и начинают деревенские красавицы засматривать себе женихов после Успения. "С Успенщины не успеешь присмотреть - зиму тебе в девках просидеть!" - увещает красную девушку народная мудрость устами старой пословицы, взявшейся из крестьянского быта, тесно связанного с полевыми работами и твердо памятующего, что: "На белом Божьем свете всему - свой час".

На Третий Спас соблюдается до сих пор сохранившееся обыкновение загадывать о посеве. Из "дожиночного снопа", - о котором велась речь выше, - берутся три колоса. Вылущенные из них зерна, из каждого наособицу, - зарываются в землю на примеченном укромном месте. Если раньше и лучше всех взойдут зерна первого колоса - значит, лучший урожай даст в будущем году ранний сев; если зерна второго - средний, третьего - поздний. В Тульской губернии перед Спожинками старые люди ходят на воду и наблюдают за течением. Если реки, озера и болота не волнуются ветром, и лодки стоят спокойно, - то примета говорит, что осень будет тихая и зима пройдет без метелей.

От Спожинок, дожинающих последний сноп, рукой, что называется, подать и до "Досевок". Как уже упоминалось выше, народный опыт отводит на окончание озимого сева всего три дня после Успенья. К восемнадцатому августовскому дню хороший хозяин должен бросить последнюю горсть жита в землю. О запоздавших ленивцах, оправдывающихся своим недосугом, в народе говорят: "До Фролова дня (18 августа) сеют ретивые, после Фролова - ленивые!" и "Кто сеет рожь на Фролов день, у того родятся одни Фролки".

"стихи". Этих убогих странников кормит их пение - на усладу люду православному. Много стихов поют бедные носители народного песнотворчества, мало-помалу исчезающие с лица родной земли под шум и гул иных - новых, имеющих мало общего с творчеством, - песен. Недалеки те дни, когда от этих "птиц Божиих" останется в народе только одно предание о их странствиях. Есть несколько народных стихов духовных про Успение, записанных в разных местностях Святой Руси.

Один из этих "сказов" начинается следующим песенным воззванием к Богоматери:

Затем, после приведенной вступительной запевки, безвестный стихослагатель переходит к повествовательной стороне стиха. "Ты, Гепсимани, столица", - с простодушным умилением поет он, - "в тебе устнула Царица. Была весь малая зело красна, а днесь благодарно: се Девица, голубица, се Мата, всех царей Царица. Когда Ти, Дево, устнула, лик апостольский вжаснула, ангелов множество песнь спевали, где взимали душу чисту Иисус Христу, от земли к небеси провождали. Тогда апостоли не были, облаком с конец слетили, спешились на погреб, не медлячи, голосячи, на погрёб той Девы Святой, Марии устнувшой, Девы Пречистой. Фома в Индии провождал время, на погреб Девы спознился, а потом, приспевши, зело рыдал и припадал к гробу лицем, жалил сердцем, что Девы устнувшой не оглядал. Афоний (языческий жрец-волхвователь) одр хотел струтити, волшебством умел ходити, никтоже бо не виде от земна рода. Но воевода с мечом (архангел) власно предста вжасно, - Афоний без рук является; народ мног тогда здвигнуся, лик апостольский вжаснуся,

Афоний Царицу всех прославлял и поведал, что Девица голубица, се Махи всех царей и Царица"... Повествование обрывается, и стихопевец снова преображается во вдохновенного молитвенника, взывая:

Стих заканчивается, как и начался, благоговейным прославлением Богоматери: "Ты есть царская одежда, во скорбех наших надежда, Ты - скиптро царская, Ты - корона, оборона, сохранят, свобо-ждати, от врагов покрый нас, О, Божия Мати!..." Наименование Пресвятой Девы "Панною" (в предзаключительной молитвенной части) явно свидетельствует о западнорусском происхождении приведенного народного стиха духовного.

Другой стиховный сказ начинается такой запевкою:

"стих" можно и теперь еще слышать в сельской глуши у церковных папертей в день Успения Пресвятой Богородицы. После обедни калики перехожие идут своим путем-дорогою, останавливаясь под окнами справляющих "спожинки" семьян. Умилительно звучит в их устах полународная, полукнижная, своеобразно размеренная, стихотворная речь:

Этот торжественный напев странников так породит к праздничному настроению пахарей, справляющих благополучное окончание одного из главнейших своих земледельческих трудов.