Крещенские сказания

IX

Крещенские сказания

Шумят веселые Святки - от самого дня Рождества Христова до праздника Крещения Господня играми да плясками, да песнями на светлорусском просторе привольном потешаются, вещими гаданиями честному люду православному тайные веления судеб открывают. Гудят пиры-беседушки затейные, зеленым вином поливаются, плещут пивом, брагою, медами ставлеными. Что ни день на Святках - то свои поверья, что ни час - новый сказ, корнями живучими приросший к сердцу народному. Гуляет - "святошничает" любящая "веселие" матушка-Русь; положено дедами, прадедами заповедано гулять-веселиться широкой русской душе по святочному обычаю. И словно воскресает на эти дни, сбрасывает с тысячелетних плеч саван векового забвения старина стародавняя. День Крещения Господня (Богоявление) Святки кончает, над праздничными гулянками крест ставит, до широкой-разгульной Масленицы с многошумным весельем прощается.

Канун Крещенья, как и рождественский, слывет сочельником и тоже - день постный, по уставу Православной церкви; но одновременно это - главный день святочных гаданий. Проводит его русский народ не только в посте да молитве, но и в сыновнем общении с неумирающими пережитками язычески-суеверного былого-минувшего. Верный христианскому преданию, держит он строгий пост, не принимая никакой пищи вплоть до вечерни, несет домой из храма Божьего освещенную богоявленскую воду и считает ее целебною от всяких болестей; памятуя вековые обычаи предков, отдает он - обок с этим - щедрую дань и своему суеверию.

подблюдные. Затейливей сами-собой становятся и святочные игры обрядовые. А старикам со старухами, которым уже много лет назад надоскучило и петь-играть, и рядиться-святошничать, - своя забота об эту пору. Первее всего - ставят они мелом на всех дверях, на всех оконных рамах знаки креста, чтобы оградить свое жилье от посещения бесовского. Ходит-гуляет в этот вечер нечистая сила, всяким оборотнем прикидывается, в избу попасть норовит на пагубу святошничающему народу православному. И одна защита против нее, - гласит народное слово, - святой крест Господень, перед которым распадается во прах все могущество лукавого. Не начертай в крещенский сочельник креста у себя на дверях, позабудь об этом строго соблюдаемом на Руси, - не только в деревенской глуши, но и в больших городах, - обычае: быть худу, жди беды! - по уверению строгих блюстителей прадедовских преданий.

кресты белеются, и останется ему только рассыпаться огненным дождем над снегами глубокими, одевающими Мать-Сыру-Землю. Тульское поверье в общих чертах выдвигает из мглы забытого в городах суеверия облик этого детища народного воображения. "Известно всем и каждому на Руси, что такое за диво Огненный Змей. Все знают, зачем он и куда летает", - начинает красноречивый сказатель свою речь о нем. "Огненный Змей - не свой брат; у него нет пощады: верная смерть от одного удара. Да и чего ждать от нечистой силы! Казалось бы, что ему незачем летать к красным девицам; но поселяне знают, за чем он летает, и говорят, что если Огненный Змей полюбит девицу, то ее зазноба неисцелима вовек. Такой зазнобы ни отчитать, ни заговорить, ни отпоить никто не берется. Всякий видит, как Огненный Змей летает по воздуху и горит огнем неугасимым, а не всякой знает, что он, как скоро спустится в трубу, то очутится в избе молодцом несказанной красоты. Не любя, полюбишь, не хваля, похвалишь, - говорят старушки, когда завидит девица такого молодца. Умеет оморочить он, злодей, душу красной девицы приветами; усладит он, губитель, речью лебединою молоду молодицу; заиграет он, безжалостный, ретивым сердцем девичьим; затомит он, ненасытный, ненаглядную в горючих объятиях, растопит он, варвар, уста алые на меду, на сахаре. От его поцелуев горит красна девица румяной зарей; от его приветов цветет красна девица красным солнышком. Без Змея красна девица сидит во тоске, во кручине; без него она не глядит на Божий свет; без него она сушит себя". Целый ряд других сказов об этом чудище можно отыскать в памятниках народного слова (см. гл. "Змей-Горыныч"). Кроме начертаний креста, советуют знающие всю подноготную ведуны деревенские насыпать на печную загнетку собранного в крещенский вечер снегу. Последний и вообще занимает почетное место в народных крещенских поверьях и обычаях. Собирают его старики в крещенский сочельник за околицею, в поле, - приносят домой, сыплют в колодец. Это делается для того, чтобы вода была в колодце всегда в изобилии и никогда не загнивала бы. По деревенскому поверью, - у тех, кто не позабудет этого сделать, хоть все лето не будь капли дождя, а колодец будет полным-полнехонек. Берегут натаявшую из. крещенского снега воду и в кувшинах - на случай болезни: эта вода, - гласит народное слово, - исцеляет онемение в ногах, головокружение и судороги. Старухи думают, кроме того, что - если спрыснуть снеговою крещенскою водою холстину, то это так выбелит ее, как не сделают ни солнце, ни зола. Советуют подбавлять крещенского снегу и в корм лошадям, - чтобы не так зябки были; дают и курам, - чтобы занашивались пораньше. Умываются снеговой водою поутру в день Крещения красные девушки, - чтобы без белила белыми быть, без румяна - румяными. Примечают по крещенскому снегу и о погоде, и об урожае. "Снегу под Крещенье надует - хлеба прибудет!" - ведет речь народная мудрость. "Много снегу - немало и хлеба!" - приговаривает она. "Привалит снегу вплоть к заборам - плохое лето! Есть промежек - урожайное!", "На каком амбаре плотнее снег - целее в том и батюшка-хлеб!"

По старинной примете сельскохозяйственного опыта, если вечером под Крещенье ярким светом блестит на небе звездная россыпь алмазная, - хорошо в этом году овцы будут ягниться: "Ярки крещенские звезды породят белые ярки ("ярка" - овечка)!" Если заметет на Крещенье метель, - будет снегом снежить чуть не до самой Святой. "Коли в Крещенье собаки много лают, - будет вдоволь всякого зверя и дичи!", - замечают охотники. Коли на воду (на иордань) пойдут в туман, хлеба будет невпроед много!" - говорят приметливые погодоведы: "Снег хлопьями - к урожаю, ясно - к недороду!", "Коли прорубь на иордани полна воды - разлив велик будет!", "В крещенский полдень синие облака - к урожайному году!", "На крещенье день теплый - хлеб будет темный!".

Крещенские морозы слывут самыми жестокими, и недаром: зима собирается об эту пору со всеми силами. Но, несмотря на стужу, с древних времен живет в народе обычай купаться в крещенской проруби-иордани. Купаются и те, кто святошничал-рядился о Святках, - чтобы очиститься от греховной скверны в освященной воде; купаются и просто - "для здоровья". Последнее, однако, далеко-таки не всегда оправдывается на деле.

"Крещенье-Богоявленье", - говорит народ и повторяет предание, идущее от дней старины глубокой, связанное с этими словами. По народной молве, исстари веков совершается в этот день чудо-чудное, диво-дивное: отверзаются над иорданью небеса и сходит с них в воду Истинный Христос. Не всем дано видеть это, а только - самым благочестивым людям. Но, если помолится грешник святому небу в это время, то сбудутся и его желания. Есть поверье, что, если поставить под образами чашу с водою да "с верою" посмотреть на нее, - то вода, сама собою, всколыхнется в крещенский полдень: осенит и освятит ее крещающийся Сын Божий. Слывет Крещенье во многих местах и за праздник - "Водокрещи". "От Оспожинок - до Водокрещей!", - держат иногда ряду. "От Водокрещей - до Евдокей живет семь недель с половиной". Красное словцо народное, встречая крещенскую стужу, оговаривает ее словами: "Трещи не трещи, а минут и Водокрещи (т. е. тепло-то все-таки возьмет свою силу)!" Не забывает народ, что - если пошел январь-месяц, то и за перезимье переваливает уже время-то, а перезимье, по его крылатому слову, о весне весть подает.

Среди песенных сказаний, составляющих богоданное богачество убогих певцов - калик перехожих, есть несколько приуроченных к празднику Крещения Господня. Некоторые из них передают почти совершенно точно содержание евангельской повести о Богоявлении; другие являются восторженным славословием Христу; третьи отступают в окруженную таинственностью область подсказанных пытливым выражением сказочных вымыслов.

Такою цветистой запевкою начинается одно из них. "Дух же свыше, аки птица низлетает голубица, Отцу быти Сына равна изъявляет и преславна", - продолжается оно, переходя от созвучия к созвучию: - "Тварь бедная, веселися, яко к тебе Спас явися. О, Адаме, простри очи, миновались темны ночи. Печали нам вси престали, а радости быть начали. Слава Богу! - да воскликнем и к Всещедрому приникнем. Кто сей стоит над водами? Восплещите вси руками: Христос Спас наш и Владыка прииде спасти человека. - Иоанне, что стоиши и пришедшего не крестиши? Почто дело продолжаешь, Христа Спаса не крещаешь? - Боюсь аз и трепещу, - хоть весел и плещу, -огню, сено, прикоснутись! - С чего тебе ужаснутись? Не бойся, раб, и крести Мя, Владыку, прослави Мя! - Христос тако возвещает, Иоанна утешает. Мы же к Спасу крепким гласом все воскликнем днешним часом: Слава Тебе, Искупитель, щедрый буди нам Спаситель!" Другое сказание простодушно повествует о том, как "ходила Госпожа Пречистая землею и светом", а на руках носила "своего Сына Христа Иисуса". Встречает Богоматерь на пути-дороге "Крестителя-Ивана", - встретила и обращается к нему со словами: "Ну-ка, Иван, кум мой, пойдем мы на воду Ердана, окрестим Христа, моего Сына!" Согласился Иван-Креститель и "пришли на воду Ердана. Стал Иван своего крестника крестити: от страха у него выпала книга". Спрашивает - и "пытает" его Госпожа Пречистая о причине страха. "Обезумел Ердан, вода студена, не хочет вода принимать в себя; а весь лес на траву попадал: а взгляни-ка, кума, над собою: начетверо небо словно разломилось!" На эти слова Ивана-Крестителя держит ответное слово Богоматерь: "А не бойся, Иван, кум мой, вода ума не теряла, вода, кум мой, забрала себе силу, ибо от Христа она освятится; а лес - он Христу поклонился; а небо - оно не сломилось, ангелы небо растворили - поглядеть им, как Христа мы крестим"... Послушал Креститель, "крестил святой Иван своего Иисуса-крестника: Иван Христа, а Христос - Ивана". Вслед за этими трогательно-простодушными словами идет заключение, в котором невольно чувствуется позднейший разносказ: "Оттоле крещения настали: все по милости великаго Бога, - да будет Он нам всегда в помощь!"

Родственно с только что приведенным сказанием и следующее - несравненно более цветистое по своему песенному-картинному складу, чем оба предыдущие:

С праздником Крещения Господня связано в народной Руси немало поверий, относящихся к судьбе человека. Так, например, если кто-нибудь крещен в этот отверзающий небеса над землею день, - то, по слову народной мудрости, быть ему счастливейшим человеком на всю жизнь. Добрым предзнаменованием считается также, если устроится в этот день рукобитье свадебное: в мире да в согласии пройдет жизнь новобрачной четы. В некоторых местностях выходят вечером в Крещенье девушки окликать суженых. Если попадется навстречу им молодой парень - быть добру, старик - надо ждать худа. Да и не перечесть всех поверий, обступающих изукрашенным частоколом обычаев великий праздник Божий. Живуче яркое слово-предание богатыря-пахаря, не вымирают и простодушные поверья его. Еще в конце первой половины XVII столетия писал царь Алексей Михайлович в своей грамоте государевой шуйскому воеводе вообще о святочных, а о крещенских наособицу, пирах-игрищах: "...ведомо нам учинилося, что на Москве, наперед сего в Кремле, и в Китае, и в Белом, и в Земляном городе, и за городом, и по переулкам, и в черных, и в ямских слободах по улицам и по переулкам, в навечери Рождества Христова кликали многие люди Каледу и Усень, а в навечери Богоявления Господня кликали Плугу; да в Москве ж чинится безчинство: многие люди поют бесовския сквернословныя песни... да на Рождество Христово и до Богоявленьева дня собираются на игрища сборища бесовския... игрецы-скоморохи с домбрами и с дудами, и с медведи ходят, и дару Божию хлебу поругаются, всяко животно скотское, и зверино, и птичье пекут. И мы указали о том учинить на Москве и в городех, и в уездех заказ крепкой, чтобы ныне и впредь никакие люди по улицам и по переулкам, и на дворех в навечери Рождества Христова и Богоявленья Калед и Плуг и Усеней не кликали и песней бесовских не пели... А которые люди ныне и впредь учнут Каледу и Плуги, и Усени, и петь скверныя песни, и тем людям за такия супротивныя неистовства быти от нас в великой опале и в жестоком наказанье. И велено тот наш указ сказывать всяким людям всем вслух, и бирючем велено кликати по многие дни"... С той поры минули долгие годы, исчезло из памяти народной понятие о "супротивных закону христианскому" Каледе, Плуге и Усени; но ставшие мертвым звуком имена их по-прежнему слышатся в песнях любящего веселие, сердцем приверженного к стародавней старине народа. Эти имена, когда-то вызывавшие недовольство церковных властей, видевших в них пережиток язычества, в настоящее время только придают цветистость песенному слову.

и был этот съезд ради царского лицезрения, из охоты полюбоваться редким великолепием торжества.

Чин крещенского освящения воды совершался патриархом на Москва-реке. Собиралось вокруг "Иордани" до четырехсот тысяч народа.Царь-государь шествовал в большом наряде царском сначала в Успенский собор, а оттуда - на освящение воды, среди стоявшего стеной ратного строя стрельцов, поддерживаемый стольниками из ближних людей, оберегаемый "от утеснения нижних чинов" стрелецкими полковниками в бархатных и объяринных ферезеях и турских кафтанах. Гости, приказные, иных чинов люди и многое множество народа окружали шествие венценосного богомольца. Самое действо освящения воды совершалось, за малыми исключениями, так же, как и в наши дни. Но главным отличием являлась обступавшая его картина - с патриархом и царем во главе. Возвращался крестный ход по прежнему чину.Царь-государь, отслушав в Успенском соборе отпускную молитву, шел в свои палаты царские. А на Москве - "по улицам, по переулкам и во дворех" - начиналось последнее празднование Святок. Люди почтенные принимались за пиры-беседы, молодежь - за песни-игры утешные, а гуляки, памятующие предпочтительно перед всем иным присловье "Чару пита - здраву быти!" - за любимое Русью "веселие".