| Автор: | Глинка Ф. Н. |
| Категория: | Стихотворение |
Ф. Н. Глинка
Стихотворения
1826-1830
Буря
Гром
Стихии (К богу)
Всемогущество
Приближение господа любви
Восстановителю
Создателю
Луна
Голубице. Из псалмов Давида
Теперь и будет
Соразмерность
Возрасты
Правила ("Не видеть слабостей чужих...")
Правило ("Жена! Будь я другой, супруга...")
"Из шелку и мочал шнур нашей жизни вьется..."
Наука
Зачем?
Причины
Мечты
К луне
Два счастья
Дожди
Вера
Надежда
Любовь
Молитва
Обеты
Упование
Узник к мотыльку
Сравнение
Вздох
Поклоны
Илия - богу
Бог - Илие
Из псалма 43-го
К богу
Утреннее чувство
Кто он?
А ветер выл
Канарейка. Басня
Тоска больной Нины (Романс)
Глас
Призвание
Ночная весенняя картина
Вейнамена и Юковайна
Звуки
Листок и человек. Басня Степь
Романс (Перевод с французского) ("Восток краснеет за горою...")
Летний северный вечер
Мать-убийца
К лугу
Псалом 136
Несмысленность
Грусть в тишине
Глас к богу
От супруга супруге
Отрадное чувство
К почтовому колокольчику
Романс ("Желанный гость, мой друг младой!
1826-1830
БУРЯ
| Что небо стало без лазури, |
| И волны ходят по Неве, |
| И тени облаков мелькают по траве? |
| Я слышу приближенье бури. |
| Я здесь не знаю, что творится надо мной, |
| Уныло ветер завывает, |
| И он как будто мне о чем-то вспоминает |
| И будит давнюю какую-то мечту. |
| О ветер, ветер! Ты свободен,- |
| Зачем же рвешься в тесноту?.. |
| Ах! Если бы я мог, оставя суету |
| И в чувствах нов и благороден, |
| Летать, как ветер по полям! |
| И только рано по зарям, |
| Прокравшись близ тюрьмы сторонкой, |
| Несчастным узникам тихонько |
| О чем-то милом напевать |
| И горьких в сладкое забвенье погружать!.. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ГРОМ
| Гремит! И воды запестрели! |
| И слышен в воздухе как будто шум и крик |
| И, вспыхнув, молнии на стеклах закипели! |
| И часовой стоит, утупя в землю штык!... |
| Где зарождаются сии кипящи громы? |
| Зачем нам тайны познавать |
| И, мыслями волнуясь, утомляться? |
| Не лучше ли, во всем встречая благодать, |
| Жить просто и всему по-детски удивляться! |
Между 9 марта - 31 мая 1826
СТИХИИ
К богу
| Как хороши твои стихии! |
| Какая свежесть на водах! |
| И в ночи осени глухие |
| Как весело огни светлеют в городах! |
| И воздух твой то тих: его не видят взоры; |
| То вдруг раскат морей сгибает в грозны горы |
| И мчит в далекий путь чрез волны корабли!.. |
| А как прекрасен вид послушливой земли. |
| Когда на ней весна гуляет молодая |
| И дымка вечера колеблется седая, |
| И вся, душистая под зеленью, в цветах, |
| Лелеется она в лазурных высотах!.. |
ВСЕМОГУЩЕСТВО
| Ты можешь вдруг меня сравнить с презренным прахом - |
| И вдруг опять из праха воскресить! |
| Смутить мой дух, наполнить душу страхом - |
| И вдруг опять развеселить! |
| Ты ложе скорбное умел убрать цветами, |
| Ты пролил аромат из золотых кадил, |
| И томную главу страдальца осветил |
| Во сне прекрасными мечтами, |
| И свеял слезы с глаз дыханием любви! |
| Мне снилось раз: я был над грозною рекою, |
| Упал - и, вопия, искал тебя рукою, |
| И ты извлек меня и мне сказал: "Живи!" |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ПРИБЛИЖЕНИЕ ГОСПОДА ЛЮБВИ
| Когда ты близишься, душа моя пылает |
| И всё во мне от радости дрожит; |
| И кровь, как горный ключ, кипит, |
| И мозг в костях моих играет. |
| Какое нищему таинственное благо? |
| Ты окропил уста какою сладкой влагой?.. |
| Я узнаю... то ты и то... твоя любовь!.. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ВОССТАНОВИТЕЛЮ
| И мыслью о тебе все помыслы светятся, |
| И именем твоим уста услащены! |
| И силы слабого тобой одним крепятся, |
| И траты все мои в тебе возвращены! |
| Да зацвету я вновь под промыслом святым, |
| Как пальма свежая у нильского протока, |
| Под небом сладостным Востока, |
| Прекрасной Африки под солнцем золотым! |
| В глуши, разбитая, былых градов стена |
| Стоит одна, развалиной на пуще, |
| Но обвивается зеленым, свежим плющем, |
| Как животворная коснется к ней весна. |
| О, будь моей весной, всеблагодатный царь! |
| Да я, покинутый, как мертвый, |
| Как древний, на степях отысканный алтарь! |
Между 9 марта - 31 мая 1826
СОЗДАТЕЛЮ
| О ты, создавший дни и веки, |
| Чьи персты солнца свет зажгли! |
| Твои лазоревые реки |
| Бегут, как пояса земли! |
| И, под густым покровом ночи, |
| На лов выходит дикий зверь, |
| Доколь заря, отверзши дверь, |
| Осветит человеков очи. |
| И утра в ранние часы |
| Всё дышит радостью святою: |
| И кедр, одетый лепотою, |
| И капля светлая росы. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ЛУНА
| Луна прекрасная светила |
| В тиши лазоревых полей |
| И ярче золота златила |
| А бедный узник за решеткой |
| Мечтал о божьих чудесах: |
| Он их читал, как почерк четкий, |
| И на земле и в небесах. |
| И в тайной книге прошлой жизни |
| Он с умиленьем их читал, |
| И с мыслью о святой отчизне |
| Сидел, терпел - и уповал! |
Между 9 парта - 31 мая 1826
ГОЛУБИЦЕ
Из псалмов Давида
| Ах, голубица! голубица! |
| Зачем и я - не то, что ты? |
| Зачем мне так тесна темница |
| И недоступны высоты? |
| Как слабы смертного усилья, |
| Коль их бессмертный не скрепил!.. |
| Когда б твои златые крылья |
| И посребренье между крыл, |
| Где вечно светит благодать, |
| Чтоб, к горнему прильнувши трону. |
| От дольней жизни отдыхать. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ТЕПЕРЬ И БУДЕТ
| Еще любви закрыты двери; |
| И мы, одебелев как звери, |
| В угаре душной суеты, |
| Бредем по стежкам тесноты. |
| В устах полынь и руки - бритвы! |
| Идем на жизнь, как для ловитвы: |
| Везде добру короткий срок; |
| На всё печать кладет порок, |
| И в бедной жизни скорбь и краткость |
| И на путях житейских шаткость; |
| Душа полна неясных мук, |
| И головы - пустых наук; |
| Несем, как груз, приличий бремя! |
| Но бог пошлет иное время: |
| И будут сладостны уста |
| И ласковы у смертных руки, |
| И мы, как сон, забудем муки. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
СОРАЗМЕРНОСТЬ
| Он не ханжа и не безбожник; |
| И с языком и не кричит; |
| И, как поверженный треножник, |
| Он и с огнем и не горит! |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ВОЗРАСТЫ
| Дитя покоится у матерней груди, |
| У стража-ангела под мягкими крылами; |
| И старец, путь свершив - меж бездн и меж скалами,- |
| У бога под рукой утех за скорби жди! |
| А добрый юноша на подвиг дней иди! |
| Иди! но не теряй, в пылу житейской битвы, |
| Из памяти - творца; из уст - святой молитвы! |
Между 9 марта - 31 мая 1826
| Не видеть слабостей чужих; |
| Быть в чувстве гордости убогим; |
| Быть очень кротким для других, |
| А для себя быть очень строгим. |
| Будь слеп для слабостей чужих! |
| Будь в чувстве гордости убогим; |
| И очень кроток для других |
| И для себя будь очень строгим. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ПРАВИЛО
| Жена! Будь я другой, супруга,- |
| Любя, о нем не рассуждай! |
| Ты друг?- люби и уважай |
| Со всеми слабостями друга!.. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
* * *
| Из шелку и мочал шнур нашей жизни вьется: |
| Кто плакал поутру, тот к вечеру смеется. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
НАУКА
| Как в шахматы играть, так в свете должно жить: |
| Смотри, чтоб с умыслом - и даже ненарочно - |
| На клеточку чужую не ступить. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ЗАЧЕМ?
| Откуда к нам взялись расчет, заботы, счеты? |
| Зачем на мир пришли они? |
| Чтоб, завлекая всех в убытки и отчеты, |
| Мостить работы на работы |
| И делать медными златые жизни дни!.. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ПРИЧИНЫ
| Всему причиной - суета! |
| Воображения игривость, |
| В словах и мыслях торопливость, |
| В делах и в чувствах - пустота!.. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
МЕЧТЫ
| Мечты - душевные игрушки! |
| Кто вами тешиться не рад? |
| И стены маленькой избушки |
| Но осторожно должно вами |
| Играть - и только иногда: |
| Как за болотными огнями, |
| За вами кроется беда!.. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
К ЛУНЕ
| Среди безмолвия ночного |
| Луна так весело глядит, |
| И луч ее у часового |
| На ясном кивере горит! |
| Ах! Погляди ко мне в окошко |
| И дай мне весть о вышине, |
| Чтоб я, утешенный немножко, |
| Увидел счастье хоть во сне. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ДВА СЧАСТЬЯ
| Земное счастье мне давалось, |
| Но я его не принимал: |
| К иному чувство порывалось, |
| Нашел ли?- тут уста безмолвны. |
| Еще в пути моя ладья, |
| Еще кругом туман и волны, |
| И будет что? - не знаю я! |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ДОЖДИ
| Шумят весенние дожди, |
| Под ними зеленеют нивы, - |
| Зачем же слышу я в груди |
| Порой тоскливые порывы?.. |
| Творец! Пошли свой чистый дождь: |
| Омой с меня мой прах греховный; |
| И будь ты пастырь мой духовный |
| И к новой жизни лучший вождь!.. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
К СОЛНЦУ
| Пали меня, пали, златое! |
| С твоих высот без облаков; |
| Да снидет с неба отнятое |
| Грехами у земных сынов!.. |
| Как ты, любовию горел |
| К тому, кто благостью незримой |
| Меня кормил, берег и грел!.. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ВЕРА
| Когда кипят морей раскаты, |
| И под грозой сгорают небеса, |
| И вихри с кораблей сдирают паруса, |
| И треснули могучие канаты, |
| Ты в челноке будь Верой тверд! |
| И бог, увидя без сомненья, |
| Тебя чрез грозное волненье |
| На тонкой нитке проведет... |
Между 9 марта - 31 мая 1826
НАДЕЖДА
| Под черною ночью, на белом коне, |
| Скакал паладин по буграм, чрез овраги; |
| И нет уж в нем силы и нет уж отваги; |
| Но вдруг заяснел огонек в стороне: |
| И радостно поднял усталые вежды, |
| Ах, как не узнать?.. то Надежды, |
| Надежды златой огонек... |
Между 9 марта - 31 мая 1826
ЛЮБОВЬ
| На степи раскаленной, широкой, |
| Где не слышно, не видно отрадных ручьев, |
| Исчезал, без воды, человек одинокой; |
| Вдруг послышал он тихий и ласковый зов: |
| "Оглянись, человек, и напейся, |
| И напейся студеной воды! |
| Уповай и люби и надейся - |
| И, как жажда, исчезнут беды!" |
| Он взглянул - и прекрасная, с чашей, |
| Перед ним, как видение снов: |
| Ничего он не видывал краше, |
| И душа в ней узнала - Любовь. |
Между 9 марта - 31 мая 1826
МОЛИТВА
| О, не прогневайся, мой боже! |
| Сетей, страстей - добыча, раб... |
| Себе пеняю я - и что же? |
| Я знаю грех, - его бежать |
| Есть воля, но при ней нет силы! |
| Как челном утлым управлять, |
| Когда бугрятся, как могилы, |
| Валы на пенном лоне вод? |
| Пловец тревожный видит, знает. |
| Что недалек водоворот, |
| Но челн насилье увлекает... |
| Я сей пловец: мой бедный челн |
| Влечется жизни треволненьем. |
| Я часто лучшей воли полн; |
| Но вдруг встречаюсь с обольщеньем, |
| И твердый я - уж слабый я!.. |
| Порой еще борюсь с собою, |
| Мне цель еще ясна моя; |
| Но чем-то мощным, как судьбою, |
| Отброшен прочь от цели - и... |
| Так в лоне мирной ладии |
| От зароненной искры пламень |
| Вдруг побежит по парусам: |
| Рыбарь проснулся, и не знает, |
| Себя не понимая сам, |
| Куда? и как?... и воздевает |
| Лишь молча руки к небесам... |
| Вот истый образ!.. В сей напасти |
| Свое былое узнаю: |
| Так, незагашенные страсти, |
| Я помню, и мою ладью |
| Зажгли, и, весь огнем объятый, |
| Под грозной бурей я летел; |
| Но ты - хвала тебе трикраты! - |
| Ты сам!.. И я и челн мой цел!.. |
1826
ОБЕТЫ
| Небесный царь! Твои обеты |
| Как чистый ароматный мед, |
| Как детства золотые леты, |
| Как от алмаза тихий свет. |
| Как в зной прохладное млеко; |
| Пред ними чувства расцветают, |
| И на душе от них легко!.. |
1826
УПОВАНИЕ
| Как опирается пловец |
| Ретивой грудию на волны, |
| Так на твою любовь, Отец! |
| Я оперся, надежды полный... |
| Играй, волна! кипи, волна! |
| Пылай, гроза! шуми, ненастье! |
| Запала в душу мысль одна: |
| "Я где-нибудь да встречу счастье!" |
1826
УЗНИК К МОТЫЛЬКУ
| Дитя душистых роз и поля! |
| Зачем сюда ты залетел? |
| Здесь плен и скучная неволя: |
| Я уж терпеньем накипел, |
| Забыл о радостях в природе, |
| О тихом счастии в лесах; |
| И по родимых небесах. |
| Лети ж на волю - веселися! |
| И в золотой рассвета час |
| Святому богу помолися |
| И будь у счастья гость за нас! |
1826
СРАВНЕНИЕ
| Как светел там янтарь луны, |
| Весь воздух палевым окрашен! |
| И нижутся кругом стены |
| Зубцы и ряд старинных башен. |
| Как там и вечером тепло! |
| Как в тех долинах ароматно! |
| Легко там жить, дышать приятно, |
| В душе, как на небе, светло; |
| Всё говор, отзывы и пенье. |
| Вот вечер, сладостный, весенний, |
| Страны, где жил я, как дитя, |
| Среди семейной, кроткой ласки, |
| Где так меня пленяли сказки... |
| Мой челн, в безбрежное умчала; |
| Я слышал, подо мной урчала |
| И в клуб свивалася волна; |
| И ветры парус мой трепали... |
| Ах, часто чувства замирали |
| И стыла кровь. Скучна страна, |
| Куда меня замчали бури: |
| Увы, тут небо без лазури! |
| Сии бесцветные луга |
| Вовек не слышат пчел жужжаний, |
| Ни соловьиных воздыханий; |
| И тут, чрез мшистые брега, |
| Как горлик, ястребом гонимый, |
| Летит весна, как будто мимо, |
| Без ясных, теплых вечеров... |
| Ничто здесь чувства не лелеет, |
| Ничто души не отогреет, |
| Тут нет волшебных жизни снов; |
| Тут юность без живых волнений, |
| И, как надгробие, стоит, |
| Прижав криле, безмолвный гений. |
1826
ВЗДОХ
| Брега пустынные темнеются как коймы, |
| Онега зеркалом лежит; |
| И паруса сложили соймы... {*} |
| Ничто не движется, безлюдный берег спит. |
| И волны тихие смешались с небесами, |
| Чуть слышен гул грозы - и молния горит |
| Над повенецкими лесами... {*} |
| Торчат, как призраки, огромные скалы, |
| Природы древние обломки. ** |
| Зачем уснули вы, кипящие валы? |
| Где ты, порывный ветр? Где вихри в свистах |
| звонких? |
| Вы, древние жильцы в сих горных теснотах, |
| Мой вздох к моим друзьям промчите в высотах! |
| Вас просит грустный преселенец; |
| Скажите им, что он, в пустынных сих местах, |
| О них тоскует, как младенец. |
1826
** Город Повенец (уездный, Олонецк. губ.) окружен древними дремучими лесами, в стране дикой и почти безлюдной.
*** Здешние скалы, по свойству своему, почти все принадлежат к обнаженной горнокаменной породе, называемой брексия. Полагают, что это обломки первосозданных гор, разрушенных движением великих вод, которых следы везде запечатлены на почве здешних полей, загруженных каменьями, песком и раковинами.}
ПОКЛОНЫ
| Месяц, в мутных облаках, |
| Бледно серебрился, |
| На встревоженных волнах |
| Мой челнок носился... |
| Я молвил: "Коль угожу |
| К пристани защитной, |
| Сто поклонов положу |
| С песнию молитной!.." |
| Буря взвыла... в корабле |
| Слышны плач и стоны; |
| А я цел в своем угле, |
| И кладу поклоны... |
1826(?)
ИЛИЯ - БОГУ
| Мы ждем и не дождемся сроков |
| Сей бедственной с нечестьем при: |
| Твои разбили алтари!.. |
| Проснись, бог сил, заговори! |
| Нет места для твоей святыни, |
| И я теперь, жилец пустыни, |
| Я плачу пред тобой один!.. |
| А ты им терпишь, властелин |
| Земли, морей и облаков! |
| Ты терпишь от своих рабов!!! |
1826 или 1827
БОГ - ИЛИЕ
| Не сокрушайся, мой пророк! |
| На всё есть час, на всё есть срок; |
| Пускай, кичась, растет порок: |
| Будь зло добру в святой урок!.. |
| Но не грусти! Твой господин |
| Здесь не совсем еще один: |
| Не все пошли к Ваалу в сети! |
| Есть тайные у бога дети, |
| Есть тайный фимиам сердец, |
| Они бегут ко мне украдкой, |
| И я являюсь втайне к ним; |
| И их лелею, просветляю |
| Высоким, истинным, святым! |
1826 или 1827
ИЗ ПСАЛМА 43-ГО
| Забыл ты нас, забыл нас, боже! |
| Враги пируют праздник свой: |
| Вчера ругались, ныне тоже |
| Над нашей бедной головой!.. |
| Ты продал, боже, за бесценок |
| Негодных нас, твоих рабов, |
| И малолеток и ребенок |
| Ведут нас, как в ярме волов... |
| Не за тебя ли ж, боже! боже! |
| Играют нашею судьбой, |
| И стерегут нас строже, строже, |
| Как обреченных на убой!.. |
| Отец! Ты отвращаешь взоры |
| И враг дождит на нас укоры |
| И бьет нас прутом, как детей! |
| Восстань же, боже! Что ты дремлешь? |
| Мы именем твоим святым |
| Тебя зовем... Но ты не внемлешь: |
| Ты предал нас врагам твоим!.. |
| Но и под гнетом горькой доли |
| Мы верными тебе стоим |
| И, вопль тая душевной боли, |
| Друг другу смело говорим: |
| Не воссылай чужому богу |
| Молитв из трепетной груди; |
| Рассей все страхи, всю тревогу |
| И к богу своему иди!.. |
1826 или 1827
К БОГУ
| Я не могу тебя с холодностью любить |
| И говорить с тобой бесслезными очами: |
| Я не могу тебя хвалить |
| Жизнь, жизнь во мне кипит, |
| Как многошумный ток весенний; |
| Душа зажглась, душа горит, |
| И грудь тесна от вдохновений... |
| Мой бог! я в выраженьи слаб; |
| Я в пении косноязычен; |
| Земли отродие и раб, |
| Еще я к небу не привычен... |
| Коснись твой шестикрылый мне |
| Горящим углием языка! {*} |
| Да совершит мне глас великий, |
| Да даст мне весть о вышине! |
| Давно земным засыпан прахом, |
| Таюсь, как червь, в земной тиши, |
| Одеян скорбию и страхом... |
| Но ты тенета разреши - |
| И миг - и гость я над звездами |
| Родимых ангельских полей: |
| Там правда с горними судьями |
1826 или 1827
{* Сие выражение объясняется видением Исайи в 1-й пророка.}
УТРЕННЕЕ ЧУВСТВО
| Я рано поутру вставал, |
| Когда еще алело небо, |
| И душу гладную питал |
| Молитвы кроткой сладким хлебом. |
| И в теплом воздухе потом, |
| Когда лучей и дня разливы |
| Златили лес, скалы и нивы, |
| Я, в восхищении святом, |
| Без бурь, без помыслов - свободны |
| В каком-то счастьи утопал |
| И, мнилось, с воздухом вдыхал |
| Порыв к святому благородный - |
| И быть земным переставал! |
| Но суетливость пробуждалась, |
| И шум касался до меня... |
| И вдруг душа моя сжималась, |
1826 или 1827
КТО ОН?
| Дугой нахмуренная бровь; |
| Как смоль вихристый, крупный волос; |
| Понурый взгляд, неясный голос... |
| Он не шутлив, и не суров, |
| И не задумчив; но игривость |
| Ему совсем незнакома: |
| В душе он носит горделивость, |
| И на челе печать ума... |
| И в мире ой дикарь пустыни, |
| Не любит наших мелких нужд, |
| Всего утешного он чужд; |
| Дрожит при имени святыни; |
| Он в обществах учтивый гость, |
| Но тверд и холоден, как камень; |
| Под языком таится злость; |
| В очах порою вспыхнет пламень; |
| Но этот пламень - не любовь! |
| И на кладбище, и на трупы... |
| Перед его умом все глупы... |
| Вошел, взглянул - и всё насквозь, |
| Глядит - глаза, порою, врознь... |
| Глядит - и видит все изгибы |
| Души, и мыслей, и сердец! |
| Рыбак не сторожит так рыбы, |
| Как он, недремлющий ловец, |
| Подстерегает взгляд и слово... |
| Он души смертных прочитал, |
| Постиг земные заблужденья, |
| И, чуждый к слабым сожаленья, |
| Он, гордый, сам себе сказал: |
| "Они мои!.. Слепые дети! |
| Я ваши жребии держу: |
| Нужна ли хитрость? - кину сети; |
| Потребна сила? - я свяжу... |
| Я всё, обдумав, начинаю, |
| И терпеливо я люблю; |
| Единым словом: я всё знаю". |
| И знают, мнится, все его, |
| И нехотя при нем таятся, |
| И гостя скромного боятся, |
| Не зная сами отчего... |
| Он тих и никого не тронет, |
| Он словом не обидит вас, |
| Но мать дитя свое хоронит |
| От зорких нечестивца глаз... |
1826 или 1827
А ВЕТЕР ВЫЛ
| За полночь пир, сиял чертог, |
| Согласно вторились напевы; |
| В пылу желаний и тревог |
| Кружились в легких плясках девы; |
| Их прелесть жадный взор следил, |
| Вино шипело над фиялом, |
| А мрак густел за светлым залом, |
| А ветер выл! |
| И слава стихнула вельможи: |
| В дому день со днем глубже мир; |
| Ложится пыль на пышны ложи, |
| В глуши тускнеют зеркала, |
| В шкафах забыты знаки чести; |
| На барских крыльцах нет уж лести, |
| И мимо крадется хвала... |
| И всё в дому пустынно было, |
| Лишь сторож изредка бродил, |
| Стучал в металл и пел уныло, |
| А ветер выл! |
| Уж нет садов и нет чертога, |
| И за господ и за рабов |
| Молили в ближней церкви бога, |
| Читали надписи гробов, |
| Дела усопших разбирали. |
| Но мертвых мир живой забыл: |
| К ним сыч да нетопырь слетали, |
| А ветер выл! |
КАНАРЕЙКА
Басня
| Канарочку Оленушка купила; |
| Как няня, нянчилась с пташуркой, берегла, |
| И белым сахаром из алых уст кормила |
| Любимицу... и вот уж птичка так смела |
| И так мила: |
| Лишь стукнут чашками, она как тут была, |
| И каждый день поутру, у стола, |
| Кружит, проказит - и без спроса, |
| Хозяйкой чайного подноса, |
| То сахар, то бисквит клюет, |
| А между тем поет, поет... |
| И страх как пташечку Оленушка любила, |
| И очень ею дорожила. |
| Но девушек любовь - послушать старика - |
| Полегче перушка, потоньше волоска! |
| Сдружилась Ленушка с котом-мурлыкой: |
| Настанет день - он тут; сидит угрюмый, дикой, |
| А птичке это не под стать. |
| Манят - нейдет! а барышня сердиться, |
| И в слезы, и шуметь... А няня ей совет: |
| "Олена Ниловна, мой свет! |
| Уж ты на возрасте - пора бы вразумиться: |
| Загадка, матушка, ведь очень-то проста: |
| Ну, хочешь с птичкой быть, так выгони кота!" |
1826 или 1827
ТОСКА БОЛЬНОЙ НИНЫ
(Романс)
| С тех пор, как мы разлучены судьбой, |
| Я на одре в болезни и в томленье: |
| Полсердца ты, о друг, увез с собой! |
| Полсердца мне оставил на мученье. - |
| Я жду тебя!.. |
| Я вяну, друг! меня теснит тоска! |
| Моя заря как вечер мне унылый! |
| Едва с пером подъемлется рука, |
| Тебе сказать едва имею силы: |
| "Я жду тебя!" |
| Когда земля и небо в тишине; |
| Мои от слез пылающие очи |
| Твой образ зрят - во сне и не во сне! |
| Я жду тебя!.. |
| Но мысль одна, что мы, рука с рукой, |
| Пойдем, о друг! по жизненной дороге, |
| В больную грудь мне сладкий льет покой, |
| И, всё забыв: сомненье и тревоги, |
| Я жду тебя!.. |
| Я жду тебя, как вестника с небес! |
| В стране земной, где всё печаль и мука, |
| Где мы за всё так много платим слез, |
| Но где всего, всего страшней разлука. - |
| Я жду тебя!.. |
1826 или 1827
ГЛАС
Слуху моему даси радость и веселие.
Псалом 50
| Чей шепот в душу проникает? |
| Кто говорит мне: "Веселись! |
| Уж годы скорби пронеслись. |
| Уже грехов истерлись цепи, |
| И расклепались кандалы: |
| Оденутся дубровой степи |
| И жатвы взыдут на скалы. |
| Настанет новых дум порядок; |
| Свершится ряд заветных числ; |
| И тайны вековых загадок |
| И прорицаний темных смысл |
| Постигнут люди, - и мгновенно |
| Воспрянет всяк, как пробужденный |
| От тяжких, воспаленных снов: |
| Пройдет пиянство шумной злобы, |
| И в пятичувственные гробы |
| Войдет вторая жизнь - любовь! |
| Повеет сладкое прощенье |
| Над осужденною землей, |
| И потечет благословенье |
| На широту земных полей. |
| И - дети пред лицом отца - |
| Друг к другу кинутся в объятья |
| И сложат в длань его сердца". |
1827
ПРИЗВАНИЕ
| Явись к нам, господи, явись! |
| Создатель! Покажись созданью, |
| Перед детьми разоблачись |
| И положи конец страданью! |
| Оставь свой меч, оставь перун, |
| Простри с любовью к детям руки! |
| Мы - как слетевшие со струн |
| Давно рассеянные звуки! |
| Друг другу чужды и тебе, |
| По дебрям носимся в пустыне, - |
| Усвой рассеянных себе, |
| Сбери нас во своей святыне. |
| Оставь свой суд, будь ласков к нам, |
| Над нашей сжалившись судьбою, |
| Дозволь припасть к твоим стопам, |
| Какую повесть грустных лет |
| Тебе твои расскажут дети! |
| С тех пор как твой угаснул свет, |
| Нас облегли беды и сети!.. |
| Создатель неба! Отпахни |
| Покров высот твоих лазурных |
| И на несчастных нас взгляни, |
| Пловцов в водоворотах бурных... |
| Мы растеряли паруса, |
| И руль и снасти растеряли, |
| С тех пор как тишь и небеса |
| На мрак и бури променяли. |
| Стуча ладьями о скалы, |
| На шумном кипятке волненья, |
| Мы средь роптаний и хулы |
| Скользим к сомненью от сомненья... |
| Но что тебе, о боже сил, |
| Хулы, и вопли, и сомненья? |
| Земля рябеет от могил, |
| Уже ворочаются в них |
| Отбывших поколений кости; |
| К ним весть бежит с небес твоих, |
| Что ты придешь к ним, боже, в гости! |
| Приди же к нам, дай небо нам, |
| Пролей на нас живую росу,- |
| Мы все к тебе; к твоим стопам |
| И смерть свою положит косу. |
1826 или 1827 (?)
НОЧНАЯ ВЕСЕННЯЯ КАРТИНА
| Опять весна!.. На чувства нега веет... |
| Двенадцать бьет, столица спит; |
| Великий пост!.. нет шуму... всё говеет... |
| Двухградусный мороз чуть-чуть свежит... |
| В стекло и в синево канала |
| Небес открытых вышина |
| Свои все звезды пороняла... |
| И, мнится, каждая, коснувшись дна, |
| Как золотая искра, тлеет!.. |
| Вниз опрокинутых палат; |
| И тень прохожего мелькает полосою - |
| И он любуется картины сей красою!.. |
Между 1826-1828
ВЕЙНАМЕНА И ЮКОВАЙНА {*}
| Раз разумный Вейнамсна |
| И безбрадый Юковайна, |
| Встретясь в быстром санном беге, |
| Полоз за полоз задели, |
| С треском сшиблися их дуги! |
| И воскликнул Юковайна: |
| "Стой! тому лежит дорога, |
| Кто из двух нас больше знает; |
| А тому долой с дороги, |
| Кто с другим неровен в знаньи. |
| Вот: я знаю тайны бездны, |
| Как, когда пахали море, |
| Знаю, как делили землю, |
| Как столпы творили в небе. |
| Знаю, как круглили холмы!!!" |
| Тут старый Вейнамена, показав силу свою над молодым Юковайною, |
| говорил так: |
| "Детский разум! Бабья мудрость! |
| Дерзкий мальчик, безбородый! |
| Ведай: я расширил воды! |
| Я обвел брегами бездны! |
| Я пахал долины моря, |
| Я делил поля земные! |
| В небе я ж столпы поставил! |
| Я взбугрил и сини горы, |
| И холмы скруглил всё я же!" |
| Юковайна смирился и, ласкаясь, вызывал Вейнамену к пению: |
| "Пой мне, пой мне, Вейнамена, |
| Сладкий, светлый небожитель!" |
| Но разумный Вейнамена |
| Дал ответ ему советный: |
| "Рано, рано петь нам песни] |
| Не пора будить блаженство!" |
| Однако ж, видя неотступность младого Юковайны, старый бог |
| песнопения воспел и... |
| Вздулись щеки, в членах трепет, |
| И кремнистый берег треснул; |
| И границы заскрипели |
| От напева Вейнамены; |
| Распахнулись двери Норда |
| И расселись своды неба |
| От напева Вейнамены! |
1827 или 1828
{* Сей образчик финской поэзии с соблюдением аллитерации, т. е, повторения одной и той же буквы в каждом стихе, из книги: "Ueber die Finnische Sprache und ihre Litteratur"; экземпляр сей книги получил я от самого сочинителя г-на Шегрена, который был здесь (в городе Петрозаводске) в исходе прошлого года.}
УСЛУГА ОТ МЕДВЕДЕЙ
(Быль)
| Уж осень очень глубока: |
| Пустынней лес, полней река; |
| Краснеет даль главой кудрявыя рябины, |
| И гриб и груздь под соль идет, |
| И щебетливые сбираются в отлет |
| Куда-то за море касатки... |
| Хозяйка в огурцы кладет пахучий тмин, |
| Пустеет огород, поля и нивы гладки. |
| Но пахнет лакомо дымящийся овин |
| Зерном подсушенного хлеба... |
| И вот уж сумерки подкрались как-то с неба, |
| Осенний день завечерел, |
| И страшный брянский лес темнел, темнел; |
| На стороне маячилась избушка, |
| В ней жил Мирон с женой и матерью-старушкой. |
| Вот к ним стучат: "Пустите на ночлег! |
| Мы двое вчетвером, но нет от нас помехи; |
| А завтра вам доставим смех, |
| Пирушку с пляской и потехи!" |
| То были два поводыря |
| И с ними два огромные медведя. |
| Мужик, гостей благодаря, |
| Сказал мальчишке: "Ну, брат Федя! |
| Я новосел; в избе нам негде поместиться: |
| Живу с старушкою, с парнишкой да с женой". |
| Вот ужин прочь, и всяк в своем углу ложится; |
| Но гостю одному не спится: |
| Здоров, и на сене, и хорошо поел, |
| И уж медведь его, свернувшись, захрапел, |
| Товарищ тож храпит из всей поры и мочи. |
| Уж время близко полуночи, |
| А к гостю всё не сходит в гости сон, |
| И вдруг почуял он |
| Какой-то шум, какой-то стон протяжный... |
| Могучий, молодой и по душе отважный, |
| Он из сарая вон, глядит, глядит: |
| Изба в огне, но не горит! |
| Он под окошко: видит... худо! |
| Ватага удалых, их было семь на счет |
| (В стране лесной, в глуши безлюдной), |
| Хозяина, скрутив, на вениках печет |
| И гаркают: "Давай казну!" |
| Тож связана... Вот наш к товарищу: |
| "Вставай-ка! |
| Смотри: вот так и так! Медведей прочь с цепей - |
| И по дубине им: скорей, скорей!" |
| Встают, бегут в избу - там двери на запоре. |
| Но ведь не свой же брат медведь!.. Не шутит в споре, |
| Притом зверей толкнули под бока: |
| "Бей, Мишка! Мишка, бей!.." И двери розно! |
| И входят витязи с дубинами прегрозно. |
| От радости у мужика |
| Душа дрожит, а воры - кто куда попало. |
| Однако ж им на пай достаточно достало! |
| Связали нескольких - и в земский суд. |
| И судьи - если мне рассказчики не лгут - |
| Медведей налицо, по форме, призывали: |
| Уж, разумеется, они желали |
| Удостовериться, узнать, |
| Хотя бы с ставкою очною, |
| Что могут иногда, порой иною, |
1827 или 1828
ЗВУКИ
1
| Порой в полночной тишине |
| В глухой, безлюдной стороне |
| Я слышу песнь, я слышу звуки - |
| И сердцу сладостны они, |
| Как детства золотые дни! |
| От них стихают сердца муки. |
| Незримый тенор! твой напев |
| Сквозь душу с роскошью проходит, |
| Как ясный взор невинных дев. |
| Не знаю я, отколь приходит |
| Сей глас, как отзыв горних стран; |
| Но с ним целенье скорбных ран; |
| Он сладостно питает думу. |
| Молчат светила в вышине, |
| Леса наземные без шуму; |
| Но в сей безгласной тишине |
| В глухой безлюдной стороне, |
| Скрестя на грудь в покое руки, |
2
| Опять они! всё те же звуки! |
| Там, где-то там, в туманной мгле, |
| Белее снега чьи-то руки |
| На звонком движутся стекле, - |
| И жизнь и песни под перстами! |
| Вон - там, незримыми устами, |
| О чем-то чудном говорят. |
| Сдается мне, поют про тайны |
| Плывущих в синеве миров, |
| О мятежах земли случайных, |
| О дивном жребии веков: |
| Возвышен голос сей и важен! |
| Как в ясном хрустале вода, |
| Он чист - и сладостно-протяжен, |
| Как чувство радости, когда |
| Мы, после долгия разлуки, |
| Пред девой милою сидим |
| И молча в очи ей глядим. |
| Опять они! всё те же звуки!.. |
3
| И стихнут голоса в многоглагольном граде, |
| Я слышу в тишине - опять они! |
| Как челн в волнах - душа в отраде... |
| О чем поют, не знаю сам, |
| Но с песнью сей - як небесам! |
| Звучите ж вы, чарующие звуки! |
| Целите ж вы души скорбящей муки! |
| В часы святой, полночной тишины, |
| Отвеяв дня тоскливого заботы, |
| Вы так светлы, как луч луны, |
| Скользящий с ясной позолоты. |
1827 или 1828
ЛИСТОК И ЧЕЛОВЕК
(Басня)
| От ветки дерева цветущего листок |
| Упал, от ветерка, в струистый ручеек |
| И поплыл, поплыл, всё с волнами, |
| Тихонько, с пеною, кружась; |
| То между гладкими, душистыми полями, |
| Порой чрез древний бор; в потемках, под скалам"; |
| И уж нельзя бедняжке стать |
| И потянуться вверх, чтоб хоть на час опять |
| Быть гостем дерева родного: |
| Иная для него судьба готова... |
| Каким еще стихом рассказ мой заверстать? |
| Листок и человек различны благородством - |
| Но здесь у обоих в судьбе большое сходство! |
Между 1827-1829
СТЕПЬ
| Как беспредельна ты, безлесная пустыня! |
| Где долго нежится в тиши степной арбуз |
| И златобокая душисто зреет дыня. |
| Там весело: не зная наших уз |
| И не пленяяся большими городами, |
| Кочуют с пестрыми стадами |
| В кудрявых смушках чебаны, |
| И с звонким топотом несутся табуны, |
| И под густым заслоном ночи |
| Горят, как светочи, недремлющие очи |
| И слышен по зарям порывный свист сурков |
| И вот орел стрелой пустился, |
| И змей, крутясь, шипит в его когтях; |
| Но сизоперый вверх... и скрылся |
| В раззолоченных облаках!.. |
Между 1827-1829
РОМАНС
(Перевод с французского)
| Восток краснеет за горою, |
| Седлай мне чалого коня! |
| Любовь, любовь зовет меня!.. |
| Когда б мне утренней порою |
| Еще у милой побывать, |
| Еще одно "прости!" сказать! |
| Дай шарф, Раисой подаренный, |
| Ее слезами орошенный: |
| В боях, в турнире - он мой щит! |
| Когда ж судьба меня сразит, |
| Когда навек расстанусь с милой, |
| Весна с дубравными певцами |
| Сошла волшебницей с небес; |
| Помолодел нагорный лес; |
| Касатки вьются над зубцами. |
| И всё толпой в волшебный плен, |
| Живет и дышит наслажденьем; |
| Лишь я, судьбы моей веленьем, |
| Бегу от сих зубчатых стен! |
| Лобзаясь нежно ветерками, |
| Я стану думать, что я с ней, |
| Ее лобзаюся устами... |
| Но стоны горести моей |
| Пошлю я к милой с стоном бури. |
| Где конь, мой конь? Уж день в лазури! |
| Нас ждут, летун! пора лететь |
| Проститься с ней - и умереть! |
| "Не плачь, о друг мой неизменный! |
| Как быть? Не нам владеть судьбой: |
| Есть вечный мир - за жизнью бренной, |
| Не унывай!.. я буду славен! |
| Вот плетень из твоих власов, |
| Вот шарф! он мой, с ним кто мне равен) |
| Прости!.." И уж не слышно слов!.. |
ЛЕТНИЙ СЕВЕРНЫЙ ВЕЧЕР
| Уж солнце клубом закатилось |
| За корбы {*} северных елей, |
| И что-то белое дымилось |
| С утесов, шаткою стеною, |
| Леса над озером висят |
| И, серебримые луною, |
| Верхи иглистые торчат |
| Сюда от беломорских стран |
| Ворвался наглый ураган - |
| И бор изломан, как солома... |
| Окрестность дикую пестря, |
| И на томпаковое небо |
| Взошла кровавая заря. |
| Питомец ласкового юга |
| Без чувств, без мыслей вдаль глядит |
| О ней ни с кем не говорит. |
{* Корбами называют здесь (в Олонецкой губернии) самые дикие места в глухих лесах, где ели, сплетая вершины свои, составляют довольно твердый свод над влажно-каменистым грунтом. В сих затишных уютах сохраняется и зимою такая степень теплоты, что чижи целыми стадами ищут там себе убежища.
** Буреломом (технический термин у лесоводов) называют валежник или гряду леса, поваленного бурею.}
МАТЬ-УБИЙЦА
| В изломах молнии горят, |
| Дрожащий грома перекат |
| Бежит и стонет над лесами. |
| Гроза и ночь! И, над водой, |
| Полузавешенный власами. |
| Одежда - рубище; она, |
| При свете молнии бледна, |
| Мертвец недвижный, - только очи |
| И вдруг я слышу: "В лоне ночи, |
| Вот он! вот он! раскат волны, |
| Качай малютку с лаской нежной: |
| Он мой! он мой! его ко мне! |
| Мне было сладко по весне |
| Дышать любовью, ждать свиданья, |
| И долгий шепот и лобзанья |
| Из уст устами похищать. |
| Мою докучливую мать! |
| Условный знак... и я летела... |
| И скоро на руках моих |
| Дитя прелестное явилось: |
| В глазах малютки так светилось... |
| Куда девать? - Близка вода... |
| Едва окутав пеленою, |
| Несу... бегу, полна стыда, |
| Ко мне! ко мне! зовет к себе - |
| Иду!.. На мне горою волос!" |
| Своей покорная судьбе, |
| Она в волнах - и стихнул голос. |
К ДУГУ
| Зеленый луг! Зеленый луг! |
| Как расстилаешься ты гладко, |
| Как отдыхает тут мой дух, |
| Ах, если б так, ах, если б так |
| Постлался путь наземной жизни! |
| Смелей бы я сквозь вихрь и мрак |
| Спешил к сияющей отчизне, |
| Стоят, как призраки, от века, |
| И с них летят, кипят валы: |
| Трудна дорога человека!.. |
| Зеленый луг! Зеленый луг! |
| И успокой мой томный дух |
| И дай задуматься мне сладко! |
<1829>
ПСАЛОМ 138
| При дальних, неродных реках, |
| Мы по родном своем Сионе |
| Грустили молча и в слезах. |
| На серебристых ветвях ивы |
| И с струн их отзывы плаксивы |
| Срывала буря чуждых стран. |
| "Зачем для песен Иеговы |
| Вы жизнь не взбудите в струне? |
| " - говорят нам. "Что вы? |
| Как нам играть в чужой стране?.. |
| Забудь меня, моя десница, |
| Когда тебя забуду я, |
| Иерусалим - царей столица, - |
| Припомни, бог, как сын Эдома |
| Наш град неистово громил: |
| И меч и пламень в дом из дома, |
| Как лютый вихорь, разносил! |
| На злую Вавилона дщерь, |
| И от кого терпеть ей будет |
| За то, что терпим мы теперь? |
| Блажен, кто, стоны преселенцев |
| И плачущих твоих младенцев, |
| Взмахнув, о камень расшибет!.." |
Между 1826-1830
НЕСМЫСЛЕННОСТЬ
| И с кем? - С созданием своим! |
| Твой наступ строже, строже, строже, |
| А мы как мертвые стоим, |
| И, как погибший, утопаем |
| Великой вести не внимаем, |
| Угроз не слушаем твоих! |
| И рати ангелов дивятся |
| Окаменелости людей: |
| "Не их ли горы так дымятся, |
| Не к ним ли, в тайну их грудей, |
| Теснится страх, и души ноют, |
| Не к ним ли глад и смерть с войной? |
| Мы видим казнь, и бури воют |
| " |
| Так говорят небесны силы! |
| А мы не слышим и не зрим, |
| И, как под камнями могилы, |
| Своим гниеньем дорожим!.. |
ГРУСТЬ В ТИШИНЕ
| Объято всё ночною тишиною, |
| Луга в алмазах, темен лес, |
| И город пожелтел под палевой луною, |
| Но влажные мои горят еще ресницы, |
| И не утишилась тоска моя во мне; |
| Отстал от песней я, отстал я от цевницы: |
| Мне скучно одному в безлюдной стороне. |
| И, склонивши главу, |
| Я брожу и без дум и без цели; |
| И в стране сей пустой, |
| Раздружившись с мечтой, |
| И весна прилетит |
| И луга расцветит, |
| И калека на миг воскресает, |
| Зеленеет главой, |
| Пробужденную жизнь испаряет; |
| И, завидя конец, |
| Половинный мертвец |
| Понемногу совсем замирает! |
ПЕСНЬ БРОДЯГИ
| От страха, от страха |
| Сгорела рубаха, |
| Как моль над огнем, |
| И маюсь да маюсь, |
| Как сонный скитаюсь |
| И кое-где днем |
| Всё жмусь за углом. |
| Под сонным подушка |
| Вертится, горит. |
| "Идут!" - говорит... |
| Полиция ловит, |
| То сеть, то капкан: |
| Пропал ты, Иван!.. |
| А было же время, |
| Не прыгала в темя, |
| Хоть жил без гроша. |
| И песни певались... |
| И как любовались |
| Соседки гурьбой |
| Крест киевский чудный |
| И складень нагрудный, |
| Цельба от тоски, |
| Мне были легки. |
| Что камень жерновый, |
| Что груз на коне |
| Стал крест мой на мне! |
| Броди в подгороднях, |
| Являться не смей: |
| Там много людей!.. |
| . . . . . . . . . |
| Мир божий мне клетка, |
| За мной уж народ... |
| Собаки залают, |
| Боюся: "Поймают, |
| В сибирку запрут |
| От страха, от страха |
| Сгорела рубаха, |
| Как моль над огнем, |
| На теле моем!.. |
ГЛАС К БОГУ
| Отца и матери я, боже! не имею, - |
| Отца и мать собой ты заменяешь мне; |
| Я одинок и чужд в сей чуждой мне стране: |
| Душа как будто замерла: |
| Она умучена и страхом и бедами; |
| И жизнь моя - тропа, которая легла |
| На высях меж стремнин и льдами... |
| Зачем ей говорить о том, что было прежде, |
| Когда уж вход живительной надежде |
| Затворен в душу навсегда?.. |
| И вас, былых друзей, уже не стало - слезы! |
| В стопы вонзаются занозы, |
| И бегает за путниками страх: |
| Везде предатель иль крамольник; |
| Любви и веры нет ни в ком! |
| Язвит, как аспид, языком!.. |
Между 1827-1830
ОТ СУПРУГА СУПРУГЕ
(Кн. Н. Ф. Г.)
| Как я тебя узнал, |
| Увидел, понял и сказал: |
| "Вот та, в которой мне судьба готовит друга! |
| Она, или никто!.. Ее душой любить, |
| И детскую ее беречь, лелеять младость; |
| И ею для нее - и с нею только жить; |
| И сердцем в сердце брать участье; |
| Вот для души влюбленной счастье!.." |
| И в храме божием она дала мне руку; |
| Я позабыл былых печалей муку, |
| И мне светлей стал божий свет! |
| И год протек... теките, годы! |
| И на таинственных часах природы |
| Не наставай для нас разлуки горький час!.. |
| Цвети, цвети, моя прелестная подруга! |
| О, сохрани ее, небесная судьба! |
| Всё о тебе, мой друг, души моей супруга! |
Между 1827-1830
ОТРАДНОЕ ЧУВСТВО
| Каким-то чувством обновилась |
| Душа о чем-то взвеселилась |
| И говорила мне: "Забудь, |
| Забудь печальное былое!" |
| И я, послушный, всё забыл, |
| Вился из золотых кадил. |
| Душа какой-то негой млела; |
| Понятней говор был ручья; |
| И звезд великая семья |
| И, полный кроткой тишины, |
| Природой насыщая очи, |
| Я мнил, что золото луны |
| Мешалось с тишиною ночи! |
| Мне хоть на миг покой сей чистый: |
| С ним светел стал я, как кристалл, |
| Одетый гранию лучистой! |
Между 1827-1830
| Ах, колокольчик, колокольчик! |
| Когда и над моей дугой, |
| Над тройкой ухарской, лихой |
| Ты зазвенишь? Когда дорога, |
| С своими пестрыми столбами |
| И с живописностью кругом, |
| Меня, мой колесистый дом, |
| Мою почтовую телегу, |
| Когда увижу край над Волгой |
| И, с гор на горы мча стрелой, |
| Меня утешит песнью долгой |
| Земляк - извозчик удалой? |
| Мои дубовые леса, |
| На девах ленту золотую |
| И синий русский сарафан? |
| Мне, сиротине на чужбине, |
| И Русь я вижу, как в картине, |
| В воспоминании одном. |
1829 или 1830
РОМАНС
| Тоскливо жду тебя я ныне, |
| Как путник, оскудев водой, |
| Прохлады в знойной ждет пустыне. |
| Приди! Тут дружба уголок |
| На миг!.. Неутомимый рок |
| Разрознит нас, мой гость минутный. |
| Просил бы я у сих лугов |
| Даров весны, даров душистых; |
| У вод, у сих гранитов мшистых... |
| Просил бы... чтоб тебя привлечь... |
| Но ты в местах сих скоротечен, |
| Как сладкого привета речь |
| Жильцы Карелии! У вас |
| Я тайной требую науки, |
| Чтоб отвести свиданья час |
| Далеко от часа разлуки... |
| В блестящий мир привет забавы: |
| И от меня мой друг уйдет, |
| Порадовав, как сон лукавый... |
| Но хоть на миг будь мой сосед, |
| Ловить минуту для бесед |
| И слиться радостно душами. |
1830 (?)
Примечания
и идейном отношении. Большая часть стихотворений Глинки рассеяна по многочисленным журналам и альманахам первой половины XIX в. Сборниками при жизни поэта были изданы только "духовные" стихотворения ("Опыты священной поэзии Федора Глинки". СПб., 1826), несколько аллегорий и басен ("Опыты аллегорий, или иносказательных описаний, в стихах и прозе. Сочинения Ф. Глинки". СПб., 1826) и некоторые стихи о 12-м годе ("Подарок русскому солдату. Сочинения Ф. Глинки". СПб., 1818). Три тома собрания сочинений, изданных М. П. Погодиным, содержат малую и не лучшую часть поэтического наследия Глинки (Собрание сочинений Ф. Н. Глинки. Издание М. П. Погодина. М., 1869-1872; т. 1 - "Духовные стихотворения", т. 2 - поэма "Таинственная капля", т. 3 - поэмы "Карелия, или Заточение Марфы Иоанновны Романовой" и "Иов. Свободное подражание священной книге Иова"). За советские годы Глинка был издан четыре раза: три раза в Петрозаводске - в 1938 г. переиздана поэма "Карелия", в 1939 г. впервые опубликована повесть в стихах "Дева карельских лесов", в 1949 г. выпущено "Избранное", куда вошли стихотворения, разбросанные по журналам и альманахам, не помещенные поэтом в прижизненные сборники. Наконец, в Ленинграде в 1951 г. стихотворения Глинки вышли в малой серии "Библиотеки поэта". В настоящее издание вошли лучшие стихотворения Глинки эпохи Отечественной войны 1812 года, декабристского движения (1816-1825) и карельской ссылки (1826-1830). Творчество позднего периода представлено всего лишь несколькими стихотворениями. Из крупных поэтических работ Глинки включены трагедия "Вельзен, или Освобожденная Голландия", единственное издание которой (Смоленск, 1810) стало библиографической редкостью, а также поэмы "Дева карельских лесов" и "Карелия". "Иов. Свободное подражание священной книге Иова" (СПб., 1859) печатается в наиболее существенных отрывках. Не включены стихотворения ученической поры, масонские гимны и многие "духовные" стихотворения, входящие в первый том погодинского "Собрания сочинений" (М., 1869). {В примечаниях ссылки на этот том даются сокращенно: Собр. соч., т. 1.} Композиционная структура сборника отражает основные авторские циклы. Название большинства циклов даны самим Глинкой: "Опыты трагических явлений", "Опыты священной поэзии", "Опыты иносказательных описаний в стихах" и т. д. Готовя для М. П. Погодина свод своих стихотворений, Глинка выделял в особый цикл "разные" стихотворения. В этот последний цикл включались наиболее неоднородные в жанровом и тематическом отношении стихотворения: элегии, романсы, идиллии, шарады, медитации, дружеские послания, "рассказы в стихах" и разная "альбомная мелочь". Из прижизненных изданий Глинки можно считать авторитетными только сборники 1826 г.: "Опыты священной поэзии" и "Опыты аллегорий, или иносказательных описаний, в стихах и в прозе", а также поэму "Карелия, или Заточение Марфы Иоанновны Романовой" (СПб., 1630). Элегические псалмы и аллегории, написанные до 1826 г., печатаются по этим прижизненным сборникам. Поэма "Карелия" по изданию 1830 г. Все остальные стихотворения, не вошедшие в сборники, печатаются по журнальным публикациям. Принцип распределения текста внутри отдельных циклов- хронологический. Стихотворения первого периода (1812-1825) сравнительно легко датируются, так как год написания в большинстве случаев совпадает с годом первой публикации. Иногда датировка уточняется по протоколам Вольного общества любителей российской словесности. О времени написания "военных песен" часто свидетельствует содержание стихотворения с их развернутыми пояснительными названиями. Следует учитывать, что ряд стихотворений, написанных до 1826 г., появился в печати несколько позже, так как Глинка, привлеченный по делу декабристов, не мог их опубликовать в конце 1825 г. Полагаем, что к ним относятся некоторые стихотворения об Отечественной войне 1812 г. и ее героях, стихотворения о Богдане Хмельницком, над которыми поэт работал в 1825 г., а также некоторые другие стихотворения, оговариваемые нами в примечаниях. Значительно сложнее датировать стихотворения, написанные после 1825 г. Та датировка, которая частично содержится в "Духовных стихотворениях" (1869), далеко не всегда отвечает действительности. Так, например, элегический псалом "Глас" был напечатан в "Литературном музеуме" на 1827 г. (стр. 47). В том же году об этом псалме "Московский вестник" писал: "Из всех стихотворений первое место по мысли и по выражениям занимает "Глас" Ф. Н. Глинки" ("Московский вестник", 1827, No 11, стр. 280). В "Духовных стихотворениях" псалом "Глас" датируется 1829 г. В погодинское издание эта и многие другие ошибки были механически перенесены из "Рукописного собрания стихотворений" {"Рукописное собрание стихотворений" долгое время хранилось в калининском областном архиве. В настоящее время оно находится в Центральном государственном литературном архиве (Москва).} Глинки. В "Рукописном собрании" стихотворение "Глас" значится с пометой: "В Петрозаводске, 1829 г." Стихотворение "Глас" действительно написано в Петрозаводске, но, как об этом свидетельствует публикация в "Литературном музеуме", не позже начала 1827 г. Готовя к изданию "Собрание сочинений", Е. П. Голенищева-Кутузова, жена Ф. Н. Глинки, переписывала стихотворение с журнального текста, так как автографы ранних стихотворений в большинстве случаев были утрачены. В результате такой переписки возникали курьезные ошибки и явная путаница. "Глас" был обозначен 1827 г., и под этой датой он появился в первом томе "Собрания сочинений". Ясно, что "Рукописное собрание стихотворений" мы не можем считать авторитетным источником текста, хотя в некоторых случаях здесь имеется собственноручная правка поэта. Стихотворения эпохи суда и ссылки легко угадываются по их содержанию. Они образуют в нашем сборнике второй раздел (Стихотворения 1826-1830 гг.). Этот раздел начинается со стихотворений, написанных в 1826 г. в Петропавловской крепости. Автографы этих стихотворений входят в особую "тетрадь". Тюремная "тетрадь" дает возможность безошибочно датировать целый цикл стихотворений мартом - маем 1826 г. Стихотворения, написанные в период олонецкой ссылки, следуют за тюремными стихами. Датировка этих стихотворений остается точной в пределах одного-двух лет. Все они написаны в Петрозаводске (вторая половина 1826 - первая половина 1830 гг.) и тогда же, в годы ссылки, были опубликованы в журналах и альманахах. В ряде случаев датировка стихотворений данного раздела уточняется на основе отдельных реалий, проливающих свет на время написания (сразу же после следствия и суда, по приезде в Олонецкую губернию, в первый год ссылки или несколько позже, когда поэт изучил край, его историю и культуру; наконец, отмечаются стихи, написанные перед отъездом из Петрозаводска, а возможно, что и в пути из Петрозаводска в Тверь). Это же относится и к тем "духовным" стихотворениям, которые были опубликованы в погодинском издании 1869 г. в разделе "Без означения годов".
Печатая в первом томе "Собрания сочинений" свои "духовные" стихотворения, Глинка вслед за "Опытами священной поэзии" (1826) поместил стихотворения, написанные до 1й2о г., но не вошедшие в "Опыты". В следующем разделе он разместил стихотворения, написанные после 1825 г., причем этот раздел снабдил довольно туманной справкой: "Стихотворения, написанные в разные времена, без означения годов". В раздел "Без означения годов" были запрятаны "духовные" стихотворения ("Я пред тобою...", "Из псалма 43-го", "Илия - богу", "Бог - Илие", "Я видел их...", "Покорность", "Ты наградил..." и многие другие), содержащие скрытый намек на декабрьские события и годы гонений. {На декабристские стихотворения Глинки, напечатанные в "Духовных стихотворениях", в разделе "Без означения годов", впервые указал Ю. Г. Оксман. См. "Временник Пушкинской комиссии", т. 2, М-Л., 1936, стр. 325-328.} Ключ к разгадке хронологии этих стихотворений содержится в самом оглавлении к сборнику. Стихотворения, написанные после 1830 г., то есть после возвращения из ссылки, как правило, обозначены датой их написания. Стихотворения, написанные в период сотрудничества Глинки в "Москвитянине" (1841-1848), выделены в особый раздел. "Опыты священной поэзии" и все остальные "духовные" стихотворения, написанные до 1026 г., входят в первую часть книги. Остается предполагать, что большинство стихотворений, скрывшихся под неясным заголовком "Без означения годов", написаны в пору следствия и в годы ссылки (1826-1830). Об этом же свидетельствует частичная датировка отдельных Стихотворений в разделе "Без означения годов" и Проникновение отдельных текстов в печать сразу же после окончания следствия и суда над декабристами. В раздел "Без означения годов" Глинка запрятал "духовные" стихотворения, содержащие скрытые намеки на личные переживания во время следствия ("Обеты", "Упование", "Утреннее чувство", "Молитва", "Поклоны") и на суровую расправу над декабристами ("Несмысленность", "Илия - богу", "Бог - Илие", "Призвание", "Из псалма 43-го", "Глас" и др.). Карельские поэмы - описательные стихотворения "Дева карельских лесов" (1828) и "Карелия, или Заточение Марфы Иоанновны Романовой" (1830) - включены в раздел олонецких стихотворений, как органически связанные с лирикой ссыльного. Авторские примечания и подзаголовки, как элемент авторского текста, сохраняются. В отличие от журнального текста, правописание таких слов, как "он", "бог", "ангел" и т. д., дается с маленькой буквы.
Даты первой публикации, то есть год, не позднее которого написано данное произведение, обозначаются в тексте ломаными скобками. Даты предположительные сопровождаются вопросительным знаком.
1826-1830
30 декабря 1825 г. Глинку потребовали в Зимний дворец, но он был отпущен "по высочайшей воле". В этот же день, то есть 30 декабря, он получил от Ф. В. Булгарина любезное письмо с просьбой написать для "Северной пчелы" стихотворение в честь восшествия на престол Николая I. "Сюжет: новый год и новый царь и его качества, - писал Булгарин. - Ради бога, сделайте это. Такой царь стоит вдохновения поэта добродетельного" ("Литературный вестник", 1902, No 8, стр. 344). Возможно, что Булгарин действовал и как издатель "Северной пчелы" и как агент тайной полиции, которому было поручено разузнать настроение Глинки. Заказ был выполнен. В новогоднем номере газеты появилось стихотворение "Чувства русского при наступлении 1826 года". Мы не думаем, что это стихотворение было искренним, но иначе писать было нельзя. Глинка намекнул на "глас смиренных" и на необходимость "щедрот благословенных". Через десять дней после появления оды "Чувства русского при наступлении 1826 года" в той же "Северной пчеле" (No 19) появились "Правила" Глинки:
| В делах других не поперечить, |
| В словах своих не пусторечить |
| И никого не осуждать... |
| О слабостях людей молчи! |
Прежние обязанности члена Союза Благоденствия, в которых говорилось о необходимости "порицать" (Аракчеева, военные поселения, рабство и палки и т. д.), были заменены новыми правилами: "не поперечить", "не пусторечить", "не осуждать". Этих правил Глинка строго придерживался в своих показаниях Следственному комитету, он никого не осуждал, был скуп на слова и с достоинством защищал себя, когда Григорий Перетц, принятый им в свое время в один из филиалов Союза Благоденствия, начинал "пусторечить". Глинка использовал страницы "Северной пчелы" и для того, чтобы предупредить своих сообщников, оставшихся на воле, как следует вести себя во время следствия в случае ареста. Стихотворения "Псалом 62", "Буря", "Гром", "Стихии (к богу)", "Всемогущество", "Приближение господа любви", "Восстановителю", "Создателю", "Весна", "Луна", "Повсеместный свет", "Голубице", "Теперь и будет", "Соразмерность", "Возрасты", "Правила", "Правило", "Из шелку и мочал шнур нашей жизни вьется...", "Наука", "Зачем?", "Причины", "Мечты", "К луне", "Два счастья", "Дожди", "К солнцу", "Надежда" - входят в "тюремную тетрадь", состоящую из стихотворений, написанных в Петропавловской крепости. Все 26 стихотворений значатся в списке, озаглавленном "Число и поименование пьес, сложенных с 9 марта". Сверху первого листа "тетради" поставлена дата: "31 мая 1326 г.". Ясно, что 31 мая Глинка составил список стихотворений, сочиненных им "с 9 марта". В это время, то есть в марте-мае, он находился в Петропавловской крепости. Некоторые стихотворения из "тюремной тетради" были опубликованы при жизни Глинки. Одни, без подписи автора или под инициалами "Ф. Г." в 1827 г. попали на страницы "Северной пчелы"; другие появились позже в альманахах "Альбом северных муз" на 1828 г., "Денница" на 1831 г.; некоторые "духовные" стихотворения из "тюремной тетради" попали почти через 45 лет в 1-й том погодинского издания (см. ниже). Но значительная часть тюремных стихотворений так и не увидела тогда света. Полностью "тюремная тетрадь" была напечатана только после революции (Федор Глннка. Избранное. Петрозаводск, 1949). В "тюремную тетрадь" входит "Псалом 62". Полагаем, что этот полемический псалом направлен против Григория Перетца: Глинка встретил показания Перетца с явным озлоблением и раздражением, он категорически отрицал свою вину, просил произвести повальный обыск, говорил, что "за слово не судят", третировал как сочинителя "злоумышленной клеветы", считал себя жертвой извета и проч. В списке стихотворений, "сложенных с 9 марта", поименованы отсутствующие в "тетради" "Желание простоты", "Нетленные глаза", "Вера", "Любовь", "На склоне дня, опершись на карниз...", "Я вижу, на небе обнова...", "Я искушен премудростью твоей...". С другой стороны в "тетрадь" входят отсутствующие в списке стихотворения ("Узник к мотыльку", "Обеты", "Упование" и др.). Полагаем, что стихотворения, не вошедшие в число пьес, сложенных с 9 марта, написаны также в Петропавловской крепости или сразу же после освобождения Глинки из заключения, то есть в мае 1826 г.
Гром (стр. 238). Впервые - "Денница" на 1831 г., стр. 122.
Стихии (стр. 239). Впервые - "Северная пчела", 1827, No 53, 3 мая, без подписи. Вошло в Собр. соч., т. 1.
Всемогущество (стр. 239). Впервые - "Северная пчела", 1827, No 53, 3 мая, без подписи. Вошло в Собр. соч., т. 1.
Восстановителю (стр. 240). Впервые - "Северная пчела", 1827, No 70, стр. 3. Вошло в Собр. соч., т. 1.
Создателю (стр. 240). Впервые - Собр. соч., т. 1, стр. 303.
Голубице (стр. 242). Впервые - "Северная пчела", 1827, No 87, 21 июля, с подписью "Ф. Г.". Вошло в Собр. соч., т. 1.
Возрасты (стр. 243). Впервые - "Северная пчела", 1827, No 90, 22 июля, с подписью "Ф. Г.".
"Северная пчела", 1827, No 90, 22 июля, с подписью "Ф. Г.".
Мечты (стр. 245). Впервые - "Северная пчела", 1827, No 89. 26 июля.
Вера. Надежда. Любовь (стр. 246-247). Впервые - "Альбом северных муз" на 1828 г., стр. 322-324. Значатся в списке стихотворений, "сложенных с 9 марта", но (кроме "Надежды") отсутствуют в "тюремной тетради".
Молитва (стр. 247). Впервые - Собр. соч., т. 1, стр. 418. В погодинском издании датируется 1826 г. Полагаем, что стихотворение было написано в самом начале 1826 г., сразу же после первого вызова Глинки в Зимний дворец (30 декабря 1825 г.), окончившегося тем, что его отпустили по "высочайшей воле" домой. Глинковский "челн" еще мало пострадал на "пенном лоне вод"; "И я и челн мой цел". Такова заключительная строка молитвы. Тот же мотив о благополучном "челне" содержится в стихотворении "Поклоны".
Обеты. Упование (стр. 248-249). Впервые - "Северная пчела", 1827, No 89, 26 июля. Вошли в Собр. соч., т. 1, с подписью "Ф. Г.".
"Русский зритель", 1828, No 5-6, стр. 52. Печ. по "Славянину", 1830, No 2, стр. 148.
Сравнение (стр. 250). Впервые - "Северная пчела", 1827, No 53, 3 мая, без подписи. Скучна страна, куда меня замчали бури. Речь идет об Олонии, куда Глинка прибыл с фельдъегерем на поселение 30 июля 1826 г. Ср. с описанием Олонецкой губернии в поэме "Карелия".
Вздох (стр. 251). Впервые - "Литературный музеум" на 1827 г., стр. 270. Подобные же мотивы содержатся в письме к Н. И. Гнедичу от 24 марта 1829 г.: "С тех пор несчастия схватили и бросили меня в страну, отброшенную от сообщений с живым гражданским миром, которая, как некая страшная тайна, скрыта, погружена в глубине дремучих лесов Карелии, наводнена бесчисленными озерами, загромождена безобразными обломками разрушенных первобытных гор. В сих то местах, в Петрозаводске, который разве по самозванству считается городом (да еще и губернским!), провождаю я, не смею сказать жизнь, но бытие томительное, теряя силы и лета" ("Отчет имп. Публичной библиотеки на 1895 год". СПб., 1898, приложения, стр. 37).
Поклоны (стр. 252). Впервые - Собр. соч., т. 1, стр. 354. В разделе "Без означения годов". Написано в начале следственного дела; образ "челна" осмыслен в плане личной судьбы: "А я цел в своем углу". 11 марта 1826 г. Глинка был снова взят под арест в конфетной лавке, где он пил чай, и посажен в особый арестантский покой. В стихотворении "Два счастья", входящем в "тюремную тетрадь", мотив благополучия исчезает и вместо него появляется сознание собственного драматического положения: "Еще в пути моя ладья, Еще кругом туман и волны, И будет что? - Не знаю я!".
Илия - богу. Бог - Илие. Из псалма 43-го (стр. 253). Впервые - Собр. соч., т. 1, стр. 241, стр. 242, стр. 247, в разделе "Без означения годов".
"Славянин", 1827, No 26, стр. 467.
Утреннее чувство (стр. 255). Впервые - "Альбом северных муз" на 1828 г., стр. 112. Вошло в Собр. соч., т. 1.
Кто он? (стр. 256). Впервые - "Московский вестник", 1827, No 24, стр. 383.
А ветер выл (стр. 257). Впервые - "Невский альманах" на 1828 г., стр. 17.
Канарейка (стр. 258). Впервые - "Альбом северных муз" на 1828 г., стр. 171.
"Невский альманах" на 1828 г., стр. 341.
Глас (стр. 259). Впервые - "Литературный музеум" на 1827 г., стр. 47. О датировке см. вступительную заметку к примечаниям. Вошло в Собр. соч., т. 1. Стихотворение "Глас" написано в связи с годовщиной пребывания декабристов на каторге и ссылке и выражало надежду на амнистию и новую встречу с друзьями: "Уж годы скорби пронеслись", "Уже грехов истерлись цепи", "Расклепались кандалы", "Повеет сладкое прощенье", "И люди встретятся как братья", "Друг другу кинутся в объятья".
Призвание (стр. 260). Впервые - "Одесский альманах" на 1840 г., стр. 509. Вошло в Собр. соч., т. 1. В "Рукописном собрании, стихотворений" следует сразу же после стихотворений, написанных в Петропавловской крепости. Тема о пловцах не является только автобиографической. Она вырастает из ранней публицистики Глинки, из его речей на заседаниях Вольного общества любителей российской словесности. 19 июля 1822 г., вскоре после официального рескрипта о запрещении в России масонских лож и тайных обществ, когда над головой петербургских республиканцев сгустились тучи реакции, Глинка обратился к членам Вольного общества любителей российской словесности с речью, в которой предупреждал, что "сегодня пловцы наслаждаются безопасностью в пристани надежной, а завтра свирепая буря мещет рассеянные челны их по зыбям моря кипящего" ("Соревнователь просвещения и благотворения", 1822, No 8, стр. 226). В "Призвании" на первом плане тема гибели декабристов, один из мотивов пушкинского "Ариона", - "Погиб и кормщик и пловец".
Ночная весенняя картина (стр. 261). Впервые - "Славянин", 1828, No 36, стр. 380.
Вейнамена и Юковайна (стр. 264). Впервые - "Славянин", 1828, No 21, стр. 308. Соответствует 3-й руне "Калевалы", в которой изображается состязание в пении. Вейнамена (Вейнемейнен) и Юковайна (Юкохайне) - герои карело-финского эпоса.
"Невский альманах" на 1829 г., стр. 38.
Звуки (стр. 269). Впервые - "Галатея", 1829, No 2, стр. 88.
Листок и человек (стр. 270). Впервые - "Сын отечества", 1829, No 9, стр. 103.
Степь (стр. 271). Впервые - "Галатея", 1829, No 28, стр. 99.
Романс ("Восток краснеет за горою...") (стр. 271). Впервые - "Славянин", 1829, No 1-2, стр. 68.
"Царское село" на 1830 г., стр. 165.
Мать-убийца (стр. 274). Впервые - "Денница" на 1830 г., стр. 154.
К лугу (стр. 277). Впервые - "Невский альманах" на 1830 г.. стр. 265.
Псалом 136 (стр. 279). Впервые - Собр. соч., т. 1, стр. 255, в разделе "Без означения годов". Ср. с "Плачем плененных иудеев", появившемся в "Полярной звезде" на 1823 г. В "Плаче" Глинка трактовал псалом 136 в духе высокой гражданской патетики; "тираны", "глас свободы", "злодеев слух", "неволи дни суровы", "рабы, влачащие оковы". В год ссылки псалом 136 воспринимается поэтом как грустная повесть о "переселенцах", гонимых с родной земли. Вавилон - столица древнехалдейского царства, один из самых больших и богатых городов древнего Востока.
Несмысленность (стр. 280). Впервые - Собр. соч., т. 1, стр. 415, где датировано 1826 г. Очевидно, написано после произнесения приговора над декабристами.
"Комета Белы на 1833 г., стр. 24.
Глас к богу (стр. 282). Впервые - "Карманная книжка...", 1830, No 4, стр. 494. Вошло в Собр. соч., т. 1, под названием "Гимн богу" и с незначительными изменениями.
От супруга супруге (стр. 283). Впервые - "Подснежник" на 1830 г., стр. 32.
Отрадное чувство (стр. 284). Впервые - "Северные цветы" на 1831 г., стр. 24.
К почтовому колокольчику (стр. 284). Впервые - Литературные прибавления к "Русскому инвалиду", 1831, No 97, 5 декабря. Обычная грусть "сиротины на чужбине" заменяется яркой описательной картиной. Вместо расплывчатых эмоций и отчаяния - своеобразный путевой очерк в стихах, изображение народного быта: почтовый тракт, "колесистый дом" и "синие русские сарафаны". Звучит в тон и лад "ямщицкого романса", как бы являясь продолжением знаменитой "Тройки".
"Желанный гость, мой друг младой...") (стр. 285). Впервые - "Венок граций" на 1838 г., стр. 34. Относится к периоду олонецкой ссылки. По всей вероятности, написан в 1830 г. перед отъездом в Тверскую губернию. Глинка неоднократно обращался к Николаю I и Бенкендорфу с просьбой перевести его в другую губернию. "Три тяжких томительных года прошли с тех пор, как я, - писал Глинка в своем прошении, - нахожусь в великом несчастии, испытывая все тягости униженной судьбы и пребывания в стороне чужой и пустынной". За него хлопотали Жуковский, Гнедич, Пушкин. В 1830 г. Глинка по высочайшему повелению был переведен в чине штатского советника в тверское губернское правление. В Твери он женился на Евдокии Павловне Голенищевой-Кутузовой.