Автор: | Жаботинский В. Е., год: 1898 |
Категория: | Рассказ |
Владимир Евгеньевич Жаботинский
Эдельвейс
Оберландская легенда
Была ясная месячная ночь. Внизу слабо мерцали среди глубокой долины огоньки селения Лаутербруннен; в бинокль можно было различить сверкающие под луной серебристые кружева грациозного водопада Штауббаха.
Из chalet сторожа доносилась песенка с обычными швейцарскими "йодлями" - своеобразными, невозможными для непривычного горла щелкающими трелями.
(На голубом цюрихском озере / Чудную девушку я увидел (нем., диал.).)
Я тоже был "на голубом цюрихском озере", но не видел там ни одной красивой девушки. Тем не менее песенка понравилась мне, и я позвал:
- Аннели!
Певица - молодая дочь сторожа - вышла ко мне, и мы стали вместе смотреть на сверкавшую Юнгфрау.
Я спросил:
- Правда ли, что на ее вершинах еще не была нога человека?
- Правда, - ответила Аннели. - Только теперь на Юнгфрау строят железную дорогу, и это в первый раз нарушит ее чистоту. А до сих пор - никто и никогда. Впрочем... рассказать вам одно предание? Вы, иностранцы, любите наши сказки. Я, конечно, приготовился слушать. Предварительно, снисходя к моему невежеству, Аннели спросила:
- Вы знаете, что такое Edelweiss?
Я знал, что это - название белого цветка, встречающегося только на огромных альпийских вершинах. Англичане нередко свертывают себе шеи из желания добыть эдельвейс не в лавке, а, так сказать, au naturel.
* * *
- Давным-давно, - начала Аннели, - в Туне жил смелый охотник. Он часто слышал в народе сказку о том, что существует в Альпах чудесный волшебный эдельвейс, который принесет счастье не только тому, кто сорвет его, но и всей родине этого смельчака. Беда только в том, что чудесный цветок рос на самой вершине Юнгфрау.
Смелый охотник страстно мечтал о том, как бы добыть этот цветок, создать вечное счастье своему кантону и покрыть свое имя громкой славой.
И вот однажды, никому не сказавшись, он взял свой арбалет и отправился в дорогу. Подъем с первого шага оказался страшно трудным, но охотник повторял себе:
- Не отступай! За все мучения тебя наградит святой лепесток эдельвейса!
Ион полз всю ночь напролет, без устали и отдыха. Когда же наступило утро, и он с утесов морены взглянул вниз, он не различил там ни шале, ни речек - ничего. Тогда он перевел взоры на вершину и горько заплакал: подножие горы было далеко, но вершина была еще дальше!
Но охотник был смел и ловок, как альпийская серна. Он снова пополз, пробираясь выше и выше.
Прошел день, наступил закат, отбросивший яркое пламя на далекую вершину Юнгфрау, и измученный охотник внезапно увидел перед собой отверстие черной огромной пещеры. Он направился туда.
Вдруг что-то громко зарычало, и перед охотником появился огромный темно-бурый медведь. В то время медведи уже вывелись в бернском Оберланде, где когда-то их было так много; встретить медведя приходилось очень редко. Поэтому охотник был поражен; кроме того, он так утомился, что вряд ли мог бы бороться с сильным зверем. Но его удивление и ужас еще возросли, когда медведь заревел на его родном языке:
- Назад, несчастный! Прочь из нашей обители!
Тогда охотник низко поклонился и сказал:
- Я ищу чудесный эдельвейс, растущий на вершине Юнгфрау. Я полз и цеплялся за утесы, я царапал лицо об острые льдины-- впусти же меня на отдых, господин, в твои королевские палаты!
- Садись!
Он подставил охотнику спину и помчался с ним, как буря, в глубину пещеры. Вдруг он остановился, и охотник, несмотря на всю свою храбрость, обмер от ужаса, увидев огромное сборище медведей разного возраста. В громадной зале, где они толпились, было светло, хотя нигде не видно было ни огня, ни щели наружу.
Медведь стряхнул седока, поднялся на задние лапы и обратился ко всему сборищу:
- Братья! - сказал он. - Когда-то вся эта страна принадлежала нам. Мы жили здесь беззаботно и счастливо; в память нашего владычества этот кантон еще и теперь называется Берном* и в гербе его изображается медведь. Но теперь мы разбиты и побеждены людьми. Они явились в эту страну позже нас, но, тем не менее, стали вытеснять нас и безжалостно убивать. Тех, которых они оставили в живых, они бросили в клетки, чтобы тешить на них свое любопытное зрение. Правду ли я говорю, братья?
- Правду! - загремело сборище.
- Они убивают, - продолжал медведь, глядя прямо на охотника, - не так, как мы убиваем нашу добычу. Мы убиваем из голода; они же убивают еще и для того, чтобы украшать свои комнаты пушистыми коврами; из убийства они сделали развлечение и назвали его охотой. Правду ли я говорю?
- Правду!
- И теперь, - снова заговорил медведь, - на всем пространстве бернского Оберланда не осталось почти ни одного медведя. Только мы удалились на недоступную Юнгфрау и поселились тут, вдали от людей. Но теперь один из них проник и сюда. Братья, я не убил его. Он сказал мне, что ищет тот самый эдельвейс, который растет на вершине нашей Юнгфрау. Этот цветок принесет счастье тому, кто сорвет его, и родине этого героя. Все это - правда, и новая родина, смелый охотник, будет действительно счастлива, если ты добудешь этот цветок, но знай, что твое счастье, о котором говорит поверье, это - вечный покой. Тому, кто сорвет эдельвейс с вершины Юнгфрау и осчастливит навеки свою родину, не назначено вернуться живым.
Медведь замолчал, а охотник стоял в глубоком отчаянии.
Тогда медведь снова заговорил:
- Слушай же, охотник. Мы пошлем одного из нас, он сорвет драгоценный цветок и лишится ради него жизни. Ты возьмешь этот эдельвейс. Но в награду за это обещай нам, когда ты вернешься, уговорить людей, чтобы, по крайней мере, в этом последнем убежище люди не преследовали нас и дали нам спокойно оставаться здесь до тех пор, пока не наступят лучшие времена. Хочешь?
Охотник бросил свой арбалет наземь, поднял руку вверх и сказал:
- Клянусь.
На рассвете один из медведей ушел из пещеры. Весь день охотник ждал его возвращения, глядя на высокую вершину Юнгфрау. А поздно вечером раздался грохот, по склону горы промчалась лавина, и на площадку у входа в пещеру скатился безжизненный медведь. У него в лапе был пышный, белый, бархатистый эдельвейс.
Медведи зарыли своего товарища в белом снегу. Он получил счастье - вечный покой.
Наутро охотник должен был покинуть медведей и вернуться в долину.
когда он открыл местопребывание медведей? Это казалось ему ужасным. В нем сразу проснулась натура стрелка.
Он начал жадно вглядываться в спавших зверей. Ему пришло в голову, что и теперь можно было бы славно поохотиться. Эта мысль овладела им и отуманила его голову...
Он пробрался к месту, где накануне бросил свой арбалет, поднял его и всадил стрелу глубоко в сердце одного из медведей. Тот успел только зареветь.
Все медведи разом вскочили. Поднялся рев и грохот, и, увидев труп, звери яростно кинулись на охотника.
Тогда послышался голос того медведя, который встретил охотника накануне.
вниз. Их падение разбудило лавину, и лавина навеки похоронила их под снегами Юнгфрау.
Охотник вернулся в Оберланд. Я не знаю, был ли он счастлив, и не знаю, где тот эдельвейс, но бернский кантон стал могущественнейшим во всем швейцарском союзе.
* * *
После небольшой паузы Аннели спросила:
- Seyd ihr scho a Mal in Bern g'sy? (Вы уже бывали в Берне? (нем., диал.) )
Она сказала:
- За старым мостом в Берне есть яма, где бродят на потеху народу несколько медведей. Вы видели? Мой отец посмотрел на них и сказал, что люди нехорошо отплатили старым владыкам нашего кантона за эдельвейс.
Примечания
"Одесский листок", 11.10.1898.