Автор: | Шиллер Ф. И., год: 1839 |
Примечание: | Перевод П. Ф. Алексеева |
Категория: | Стихотворение |
Связанные авторы: | Алексеев П. Ф. (Переводчик текста) |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Водолаз (старая орфография)
ВОДОЛАЗ.
(Из Шиллера.)
"Удалый ли витязь иль отрок отважный |
Обрушится в бездну с обрывистых скал? |
Я в черные челюсти пропасти влажной |
Бросаю из чистого злата бокал. |
Кто царскую волю исполнит мою - |
Тому я в награду бокал отдаю!..." |
Так царь говорит: и бокал свой бросает |
С угрюмой, над морем нависшей скалы, |
В глубь грозной харибды - и он исчезает |
В свинцовой пучин зияющей мглы. |
"Безстрашные сердцем, послушные мне! |
Отъищет ли кто мои бокал в глубине?..." |
И витязь и отрок, от страха немея, |
В глубоком смущеньи стоят вкруг царя, |
Вверяться гремучим обвалам несмея. |
Они содрогнулись, взор в море вперя... |
И царь обращается в третий к ним раз: |
"Уже ли не съищется смелый из вас?" |
Но все, как и прежде, - немое молчанье. |
И вот молодой щитоносец идет: |
Он поступью гордой раздвинул собранье, |
Сорвал он свой пояс и плащь скидает; |
Смутилось собранье, - в нем жалость не спит |
Боязнь и надежда на сердце кипит. |
Вот он но уступам на скаты восходит |
И в бездну с подмытых навесов глядит: |
Там влага, как омут над омутом бродит |
Харибда, как бор в непогоду, - гудит |
И словно далекой раскат громовой |
Вздымаясь дробит свой напев роковой. |
Бунтует, клокочет, визжит, завывает, |
Как-будто вся влага смешалась с огнем; |
В-пыль-стертые брызги к звездам отбивает |
И полны теснятся как холм над холмом. |
Сшибается глухо с грядою гряда |
И рвется, как море, из моря вода. |
Но вот улеглась одичалая сила, |
Расщелина алчную пасть растворила |
Бездонную, словно сам ад под водой. |
И видно, как зев, за волною волну, |
Глотая, вбирает в свою глубину. |
И быстро, пока не вскипели приливы, |
Младой щитоносец в пучину нырнул |
И замерли в воздухе стонов отзывы: |
Ад черный струистую ткань развернул; |
Подернулась гранью суровая мгла, |
И бездна над отроком челюсть свела. |
Умолкла гроза над Харибдой ужасной; |
Лишь в сумрачных недрах уныло ревет, |
И слышны воззванья: "о витязь прекрасный, |
Кто к жизни из бездны тебя воззовет?" |
Чу! в дальних обвалах неясно-слышна |
Все глуше и глуше гудит глубина. |
И если ты бросишь венец свой в пучину |
И скажешь: кто мне мой венец возвратить - |
Тот будет мне равен, - я сам твой отрину |
Что скрыто от нас в глубине роковой, |
Того не разскажет никто нам живой,-- |
И даже суда водокруто кругами |
Объятые мчатся ко дну, как стрела, |
И бревна и мачты всплывают щепами |
Растертые дикою силой жерла. |
Но воть ужь слышнее, как бури полет |
Все ближе и ближе гроза там ревет. |
Бунтует, клокочет, визжит, завывает |
Как-будто вся влага смешалась с огнем, |
В-пыль-стертые брызги к звездам отбивает |
И волны теснятся, как холм над холмом - |
И словно далекий раскат громовой |
Вздымаясь, дробит- свой напев роковой. |
И вот, из клокочащей, черной стихии, |
Сквозь пену, лебяжьей блестя белизной, |
Светлеют плеча и округлости выи |
И борется тело с холодной водой. |
То он! вот он поднял высоко бокал |
Глубоко и тяжко он дух переводит, |
Небесный приветствуя радостно свет, |
И громко из уст весть в уста переходит: |
Он жив, он спасен, под ним пропасти нет. |
Из гроба, из алчных клокочащих волн |
Он выплыл безвреден, отважности волн!-- |
Идет он, его уж толпа окружает, |
Пред сильным безстрашный колена склонил |
И кротко бокал свой царю он вручает. |
Царь к дочери радостный взор обратил - |
И льется в бокал, как янтарь с жемчугом, |
Живое вино, - и все смолкли кругом! |
"Да здравствует царь и созданья блаженны, |
Привыкшия в солнечном свете дышать! |
В той пропасти ужас, судьбой заключенный, |
И смертный безсмертных страшись искушать. |
И нет, не срывай ты с тех мест пелены, |
Где тайны туманом и мглой затканы. |
Я молний быстрее ко дну опускался, |
В холодные кольца проток извивался |
И тщетно я волны во мгле разсекал, |
Скручен и заверчен в кругах винтовых |
Невольно подумал - не быть мне в живых. |
Но, в час сокрушений, Бог внемлет моленью, |
Он длань с высоты на спасенье послал, |
И волны меня принесли к возвышенью |
Глубоко внедренных в пучине той скал: |
Во мгле, на коралле висел мой бокал |
И счастье, что он в глубину не упал. |
Там страшная пропасть была подо мною, |
В багровом тумане не видел я дна; |
Хоть мертвою занят был слух тишиною, |
Но взорам мелькала сквозь мрак глубина, |
Как туча на туче, на гаде там гад, |
И бездна чернела как сумрачный ад. |
Чудовища бродят в смешеньи неясном, |
Свиваясь в безвидные мрака клубки, |
Зуб с колкою рашплей на скате ужасном |
И страшно о скалы там зубы точил |
Чешуйчатоногий морской крокодил. |
И там я висел и боролся с бедою, |
И был я от помощи вашей далёк, |
Один, меж чудовищ под хладной водою, |
О жизни я более думать не мог. |
Глубоко, под звуками ваших речей, |
С суровых пучин не сводил я очей. |
И с трепетом вижу: ко мне подползает |
Страшилище, двигая тысячью ног, |
И вот - кровожадную пасть разверзает... |
Я бросил коралл - и как труп, изнемог... |
Меня обхватила в порывах струя,-- |
И вдруг очутился над бездною я..." |
И царь, изумленный ужасным рассказом, |
Ему говорит: "Вот бокал дорогой! |
Но слушай! Кольцо золотое с алмазом |
Гебе я назначил за подвиг другой: |
Отважься еще раз... и скажешь ты мне,-- |
" |
То слышала дочь и, со вздохом глубоким, |
Устами умильными молит отца: |
"Довольно, родитель, потехам жестоким |
Уже ли не будет сегодня конца? |
То рыцари могут его заменить." |
Царь снова берет тот бокал драгоценный |
И в бездну пускает с крутой вышины. |
"Отведай еще раз, ты, Богом спасенный! |
Разведай в жерле том закрытую ночь,-- |
С тобой обвенчается царская дочь!" |
Его окрилила небесная сила, |
Отвагою гордой сверкнули глаза. |
Бледна, и дрожит на ресницах слеза. |
И он, ободренный высокой ценой, |
Ударившись в море, исчез под волной. |
То взроет всю бездну, то снова сравняет, |
Умильно толпа взор в пучину склоняет, |
Дымясь, истощается зев роковой; |
Бунтуя, летит за волною волна |
Но отрока вверх не несет ни одна. |
"Отечественные Записки", No 6, 1839