Автор: | Шелли П. Б., год: 1817 |
Категория: | Стихотворение |
Связанные авторы: | Бальмонт К. Д. (Переводчик текста) |
МОРСКОЕ ВИДЕНИЕ
О чудовищность бури! Паруса порвались, |
И забились как ленты, и под вихрем сплелись. |
Из туманов, угрюмых, как чернеющий гроб, |
Вместе с молнией хлынул многоводный потоп. |
Напряженные смерчи, как подпоры небес, |
Поднимаясь, коснулись этих темных завес, |
И тяжелое небо так повисло на них, |
Что они пошатнулись и в глубинах морских |
Как в могилах сокрылись, между волн разошлись, |
Точно море под ними опустилося вниз, |
И умолкли в их вопле и пучина, и гром, |
Только эхо от ветра пронеслося кругом. |
А корабль одинокий, как игрушка ветров, |
То исчезнет в обрывках грозовых облаков, |
То скользнет по обрыву рассеченной волны, |
Опускается в пропасть водяной глубины; |
В этих водных стремнинах, где страшит тишина, |
Пред стеною другая возникает стена, |
Как огромная масса дымно-светлых зеркал; |
А вверху, свирепея, разъяряется вал, |
Где смертельное пламя, быстрый хаос из звезд, - |
Как вращение лавы, что несется горой, - |
И как серные хлопья, ужасающий рой, - |
Мчится в бешеной пляске, мчится диким огнем, |
Устремляясь за черным и немым кораблем. |
Пирамидные глыбы многопенистых вод |
Прямо к молнии мчатся и дробят небосвод, |
Целым лесом спиралей восходя от зыбей, |
Область неба пронзают бледной влагой своей. |
Чу! корабль раскололся, он как дуб затрещал, |
В час когда его ветви буйный вихрь оборвал. |
Он разорван, расщеплен грозовою стрелой, |
С раздробленною мачтой, весь окутанный мглой, |
Он погибель впивает через каждую щель, |
В бурном море он видит гробовую постель. |
Мертвый остов несется над живою волной, |
Точно труп, окруженный, как сплошной пеленой, |
Дуновением смерти. Трюм затоплен, и вот |
Волны выхода ищут, влага палубу рвет, |
И она разломилась от напора воды, |
Как от теплого ветра преломляются льды. |
С человеком там тесно мертвый слит человек, |
Друг для друга гробницей трупы служат кругом, |
Так убитые в бреши кучей спят пред врагом. |
Там два тигра, что, в трюме видя влагу зыбей, |
В нестерпимости страха гнет порвали цепей |
(То, что дало им смелость, в их темнице, внизу. |
Здесь велит быть ручными, возвещая грозу); |
Уцепившись когтями за поверхность доски, |
Тигры жмутся друг к другу, полны смертной тоски. |
Это все? Было тихо целых девять недель; |
Все равно как бы севши на подводную мель, |
Был корабль без движенья, посреди тишины, |
На безветренной глади безглагольной волны; |
Солнце в полдень - без тени, смертных полное чар, |
Даже в лунном сиянье затаился пожар, |
И возникли туманы, как свинцовая тьма, |
И от этих дыханий зародилась чума, |
И, как веред рождает на колосьях земля, |
Сон холодный прокрался в экипаж корабля. |
Между утром и ночью, трупы в койки вложив, |
Мертвых в воду бросали те, кто был еще жив, |
И акулы срывали их могильный покров, |
И глотали их с тканью этих трупных завес, |
Как евреи глотали дождь из манны с небес. |
Моряки умирали, и в тот день, как из туч |
Гром прорвался, роняя жгучей молнии луч, |
Их лишь семь оставалось. Шесть убило грозой, |
Их, как мумии, черной разложив полосой, |
А седьмого пронзило в грудь обломком, и он, |
На обломке - обломок, был в ветрах вознесен |
И над бездной качался. Это все? У руля |
Видно женщину. Небо - лик ее, не земля, |
Так прекрасно лишь небо, над простором морей, |
В свете звездных сияний и закатных огней; |
И прекрасный ребенок на коленях ее, |
Он во всем выражает восхищенье свое; |
Рад он трепету молний и смеется громам, |
Полногласному ветру, полнозвучным ветрам, |
Манит тигров, чтоб встали и пришли поскорей, |
Между тем как от страха столько ярких лучей |
В их глазах, что светлее каждый беглый их взор, |
Чем летящий по небу огневой метеор; |
Но у матери скорбны и без блеска глаза. |
"О, не смейся, мой милый, о, не смейся, шутя, |
Лучше спи, успокойся, дорогое дитя, |
Сон обманет ту муку, что грозит нам с тобой, |
В чем она, я не знаю, но страшусь пред судьбой, |
Потому что с тобою будет разный нам путь! |
Спи же, спи пред разлукой! Эта бледная грудь, |
Что трепещет в испуге, - для тебя колыбель, |
Для тебя, мой желанный, в ней приют и постель. |
Что есть жизнь, что есть смерть, что есть мы, если в час, |
Как погибнет корабль, больше нет уже нас? |
Как не видеть тебя, быть без ласки твоей? |
После жизни быть тем, чем мы были пред ней? |
Этих рук не касаться, не знать этих грез - |
Этих губ, этих глаз, этих нежных волос? |
И не знать этой речи, что ласкает мне слух, |
Всей телесной одежды, одевающей дух, |
Что моим был ребенком, был родимым, - и вот, |
Погасает, бледнеет, точно радуги свод, |
Чьей улыбке была я - вниз упавшим дождем?" |
Вот корабль содрогнулся, как разрушенный дом, |
Тигры вспрыгнули в страхе, дюйм за дюймом вода |
Наползает как туча и растет как гроза, |
Коченеют от страха лапы, уши, глаза; |
И в груди их внезапно с тяжкой силой возник |
Продолжительный, хриплый, потрясающий крик, |
Он пронесся по горным пенным долам волны, |
И, как эхо, от высей он достиг глубины, |
Смешан с хлещущим свистом встречно-бьющих дождей |
И влеком ураганом над пространством зыбей: |
Он от запада мчался, ураган грозовой, |
И к восточному ветру бросил яростный вой, |
Поперечным теченьем разделяя объем |
Возмущенного вихря с разрешенным дождем; |
Как в глуши первобытной, меж деревьев и трав, |
На слона, выскользая, нападает удав, - |
Как проворный и черный, быстрокрылый баклан, - |
Над глухим океаном как другой океан, - |
Буря мчится, домчалась вплоть до тех облаков, |
Что для мира восстали колоннадой основ, |
Опершися на море, вознеслись до небес |
И окутали бурю целым храмом завес; |
Глыбы скал разрывает, чтобы мчаться звончей: |
И огромные тучи раздробились вдали, |
Точно камни от храма при трясенье земли; |
Точно пыль от паденья этих тяжких камней, |
Тучи в буре распались, разметались по ней; |
Из расщелины страшной облаков грозовых, |
Там, где утренний воздух был и ясен и тих, |
Точно полчища света, протянулись лучи, |
Златоцветны, кристальны и светло-горячи, |
Проницательно-остры, устремились, и вот |
Эти полчища слились у рассветных ворот. |
Все растет, все яснее в черной буре пролом, |
И пещеры туманов озарились кругом, |
И свирепые ветры погружаются в сны, |
Убаюканы качкой монотонной волны |
И продольным сияньем колыбельных зыбей; |
А вверху, разгораясь в яркой славе своей, |
Златоцветным туманом, еще страшный на вид, |
Сумрак туч отшумевших блеском солнца горит. |
Волны, скучившись, видят высоко над собой |
Углубленный, спокойный, свод небес голубой, |
Утихают пред взором светлоликой Любви, |
Так, увидевши ясный голубой небосвод, |
Легкой зыбью трепещет успокоенность вод. |
Смотрят Анды и Атлас, - между ними, светла, |
Темно-синяя влага протянулась, легла, |
Острова и утесы, тени чаек морских, |
Все воздушно и нежно, мир как будто притих. |
Мир воды чуть трепещет. Где ж корабль? На волне, |
Где он в водном провале медлит, точно во сне, |
Тигр - в чудовищной схватке с водяною змеей. |
Пар и пена от стычки, взрыв родя над водой, |
Сонмом радуг пятнают светлый воздух, и в плеск |
Вмешан звук от хрустенья, сильны кости, но треск |
В них рождают объятья смертоносной змеи, |
Развернувшей все звенья и сплетенья свои, |
И шипение крови, из змеиных боков, |
Что под лапами тигра брызжет в пену валов, |
Слито с свистом и всплеском, - точно страшный снаряд |
Влагу с ветром бросает и вперед и назад, |
Их как жерновом мелет, превращая их в звук, |
Что ползет сколопендрой в океане вокруг. |
В ожиданье застыла, медлит словно во сне, |
Плавники распростерла, победителя ждет, |
Как немая гробница в неподвижности вод. |
Брат его поспешает встретить ту же судьбу. |
Приближается шлюпка, и двенадцать гребцов |
Острый киль устремляют меж соленых валов. |
Дула к тигру направив, три стрелка у кормы |
Пули вынеслись метко тигру в крепкую грудь, |
И он должен во влаге беспробудно уснуть. |
Под кипучей волною чуть концом шевеля, |
Лишь обломок остался от того корабля, |
Но за это спасенье побледневшая мать |
Ухватилась упорно цепкой левой рукой |
И красавца ребенка поднимает в другой. |
Смерть, Надежда и Ужас, Красота и Любовь |
Блещут ярким испугом в исступленных глазах |
И горят метеором вкруг нее на волнах, |
Перед тем как проснулась под грозой глубина. |
И загадкой исполнен этот радостный взгляд. |
1820