Петербургская Агриппина

ПЕТЕРБУРГСКАЯ АГРИППИНА

Петербургская Агриппина воспитала крепостным правом, казарменными экзекуциями, канцелярским унижением и канцелярским нахальством ту кровожадную породу маленьких Неронов, которая тащит за собой старуху от преступления к преступлению, остановиться нет возможности. У Каткова свой Сенека — Леонтьев, у Муравьева два Сенеки — Катков и Леонтьев. Поздно останавливаться Агриппине, поздно раскаиваться.

Правительство может все делать — вводить смертную казнь, судить людей под сурдинкой, скрывать, за что ссылает на каторгу, выселять целые деревни, класть азиатскую круговую поруку за совершенное преступление... все, кроме шага к примирению, к врачеванию, к забвению прошлого. Тут оканчивается материнская власть Агриппины и ее наперсниц, тут она стукается в водяного Нерона на Литве, в его философов «Моск. ведом.»... а с ними шутить нельзя.

С легкой руки Александра Николаевича, разглаголивавшего на обеде, данном польским солтысам и депутатам из крестьян, о примирении и братстве двух народов, вздумали в Киеве на обеде пить и есть за то же примирение... но восстал несокрушимый Юзефович, ударил в набат «День», и разразились «Московские ведомости».

Вот еще образчик из «Моск. ведомостей»:

«Час» в передовой статье своей от 13 июля проповедует помещикам покорность законному правительству, советует положить конец волнениям не адресами, но делом, выразить энергически желание успокоение края, принять прямодушно и откровенно указа 19 февраля и привязать к себе крестьян дружелюбным разделом с ними. Читаешь и не веришь: «Час» проповедует прекращение мятежа! Но, вчитываясь внимательно, вы увидите, что из-под овечьей шкуры выглядывают кровожадные волка. «Час» намерен усыпить бдительность правительства и на почве слияния панов с хлопами приготовить новую революцию.

«широкая русская натура» набрасывается панам нашею с своими примирительными идеями! Забыли видно: «Дворянство русское! Плюем тебе в глаза!» Должно быть, господам миротворцам очень легко обтереть себе глаза и кинуться целоваться с панами-кинжальниками.

Примечания

Печатается по тексту К«Смесь», без подписи. Автограф неизвестен.

Включено в издание М. К. Лемке (Л XVII, 329 — 330) со следующей справкой: «Принадлежность ясна из записки Тхоржевского» (Л XVII, 440).

Авторство Герцена подтверждается тематикой заметки: разоблачение зверств правительства Александра II и реакционной деятельности Каткова с Леонтьевым (ср.,(например, набросок «Поэтому-то в своем бешенстве доносов...», «Правительственная агитация и журнальная полиция» в. наст. томе и др.). Характерны для публицистического стиля Герцена некоторые стилистические особенности заметки («петербургская Агриппина», воспитавшая «кровожадную породу маленьких Неронов»; «у Каткова свой Сенека — Леонтьев, у Муравьева два Сенеки — Катков и Леонтьев» и др.).

...  — Агриппина — мать римского императора Нерона; под петербургской Агриппиной Герцен подразумевает царское правительство.

... в водяного Нерона на Литве... — Имеется в виду M. H. Муравьев, генерал-губернатор Литвы.

 — На обеде в Царском Селе 10 мая 1864 г., данном для второй делегации польских крестьян, Александр II провозгласил тост «за нераздельную связь навсегда России с Польшей» (см. «Русский инвалид», № 106 от 13 мая 1864 г.).

... ударил в набат «День», и разразились «Московские ведомости». — В передовой статье польской газеты ««Czas» от 13 июля 1864 г. высказывалась мысль о необходимости примирения польского и русского народов. С резким протестом против «примирительных идей» «Czas'a» выступили «Московские ведомости» (№ 153 от 11/23 июля 1864 г., статья «Из Варшавы») и аксаковский «День (№ 31 от 1 августа 1864 г.), перепечатавший из газеты «Dziennik Warszawski» статью «Польская пресса за границей», в которой осуждались предложения «Czas'a».