Молитва о городе

Феодосия при большевиках не напоминала ни один другой русский город.

Она была единственным беззащитным и открытым портом на Черном море. Туда спасались со всех его побережий. Каждый день в ее порт врывались транспорты: заржавленные, помятые, заплатанные. По два, по три, по четыре в день. Однажды их пришло 34. Это было в день взятия Одессы.

Каждый из них требовал места, грозил расстрелять остальных. расталкивал их, швартовался у мола, спускал сходни, и по сходням. со знаменами, с пулеметами, с плакатами, на которых было написано, кто они, спускалось его народонаселение и шло к совету "захватывать власть".

Тут были трапезундские солдаты, армянские ударники, румынские большевики, сербский легион, турецкие пленные, просто беженцы и анархисты всех оттенков: анархисты-коммунисты, анархисты-террористы, анархисты-индивидуалисты, анархисты-практики...

В течение месяца большевики были крайне правой партией порядка. Местные "буржуи" молили Бога: "Дай, Бог, только, чтобы наши большевики продержались". Благодаря борьбе с более левыми партиями большевикам некогда было заняться собственными делами - т.е. истреблением буржуев.

Иногда наведывался миноносец из Севастополя - "Пронзительный" или "Фидониси" - и спрашивал: "Что, ваши буржуи до сих пор живы? Вот мы сами с ними управимся". На что председатель совета Барсов - портовый рабочий, зверь зверем, - отвечал с неожиданной государственной мудростью:

"Здесь буржуи мои, и никому другому их резать не позволю".

Благодаря всему этому Феодосия избегла резни и расстрелов, бывших в Севастополе, в Симферополе, в Ялте.

Каждая волна приносила с собой что-нибудь новое.

Социалистический рай начался с продажи рабынь на местном базаре - на том самом месте, где при генуэзцах и турках продавали русских рабов.

Трапезундские солдаты привезли с собою орехи и турчанок. Орехи - 40 р. пуд. Турчанки - 20 р. штука.

Потом прибыло турецкое посольство на двух миноносцах с помирающими от голода тяжелоранеными. Совет устроил обед - но не голодающим, а турецкому посольству. Председатель совета сидел в каскетке. Турки были корректны, в мундирах и орденах. Был произнесен ряд речей.

-...Передайте вашей турецкой молодежи и всему турецкому пролетариату, что у нас социалистическая республика... Да здравствует третий интернационал.

Таких речей было произнесено 6-7. После каждой турецкое посольство вставало и отвечало одной и той же речью:

- Мы видим, слышим, воспринимаем. И с отменным удовольствием передадим обо всем, что мы видели и слышали, его императорскому величеству - султану.

Когда настала неделя анархистов и через каждые 20 минут где-нибудь в городе лопалась бомба - очень громкая и безопасная, на стенах Феодосии можно было видеть единственную в своем роде прокламацию:

"Товарищи! Анархия в опасности! Защищайте Анархию!"

"Революционные танц-классы для пролетариата, со спиртными напитками".

После только раз появился в Феодосии отряд анархистов: они построились на площади по росту, они были вооружены до зубов и обвешаны ручными фанатами по поясу. Вид у них был грозный, и они улыбались во весь рот. Над ними развевалось черное знамя во всю площадь с надписью "Анархисты-террористы".

По какому-то наитию я подошел к правофланговому и спросил: "Sind Sie Deutsche?" - "О, ja, ja - wir sind die Freunde" ["Вы немец?" - "О, да, да - мы друзья" (нем.)]. А затем шепотом пояснил: "Мы немецкие пленные. Сейчас анархистам очень хорошо платят".

Через неделю Феодосия была занята немецкими войсками.

Таковы иронические улыбки этого жуткого времени. Вот патетическая сторона его:

Впервые опубликовано: "Дело" (Одесса) 1919, No 1, 23(10) марта, С. 2.