Автор: | Волошин М. А., год: 1915 |
Категории: | Публицистическая статья, Критическая статья |
М. А. Волошин
Жертвы войны
Когда новички приезжают на фронт, опытные солдаты твердо знают, кто из них будет убит: "Есть отмеченные".
Есть солдаты, прошедшие всю кампанию, прошедшие через бойню Шарлеруа, сквозь марнскую битву, бравшие Мюлуз, дравшиеся на Изере и под Сен-Михиелем - и ни разу не тронутые.
Есть другие, убитые в первый же день прибытия на фронт.
Это два разных человечества.
Солдаты на фронте говорят, что в сутках есть только одна секунда, когда подвергаешься опасности.
В эту секунду совершается выбор между жизнью и смертью.
Все в жизни человека направляется и руководится случаем. Только смерть никогда не бывает случайна. Так же, как и рождение. Это две неподвижных и заранее данных точки. Все остальное - кратчайшее расстояние между ними.
Мы по свойству нашего сознания не видим конечной точки, но внутренний инстинкт ведет нас к ней кратчайшим путем. Поэтому смерть сразу освещает смысл всей жизни, вскрывает тайную цель, руководившую человеком, но скрытую глубоко под его дневным сознанием.
И в то же время смерть всегда приходит как добровольное решение всего внутреннего существа человека.
Одни идут на войну для того, чтобы победить, и побеждают. И возвращаются назад в жизнь.
Опытный глаз сразу отмечает тех, кто пришел, чтобы умереть. Они заворожены смертью. Они присматриваются к ее ликам. Они вслушиваются в ее звуки. Они видят трупы, скорбят об убитых. Они слишком заняты ежедневным делом войны. Смерть совсем не входит в их расчеты. Поэтому она и не может коснуться их.
Первые же пришли на свидание с нею, и, если даже захотят избежать ее, она настигает их.
Есть такая мусульманская притча: ангел смерти - Азраил в видимом облике проходил в Иерусалиме мимо дворца Соломона.
- Кто этот прекрасный юноша, который так пристально поглядел на меня? - спросил Соломона один из придворных, сидевший на ступенях его трона.
- Это Азраил - ангел смерти.
Тот стал просить Соломона, чтобы он велел духам перенести его в Индию. Соломон приказал, и человек в ту же секунду был перенесен в Индию.
Тогда Азраил пришел к Соломону и сказал:
- Я потому так пристально поглядел на этого человека, что послан был за его душою в Индию и удивился, увидав его в Иерусалиме.
Эти мысли приходят в голову, когда перечитываешь список 105 поэтов и писателей, убитых на войне.
(В майском списке их было 95, в июньском - их 105, кроме того, 240 убитых учеников Ecole Normale, Ecole des Beaux Arts, Ecole des Charteset Ecole Polytechnique. Из университетских кругов убито 1800.)
Все, что пока пишется о войне (кроме солдатских писем) в прозе и стихах, - это еще не настоящая поэзия, не художественная литература. Каждый пишущий сейчас не имеет возможности (а быть может, и права) не считаться ни с гражданскими, ни с публицистическими задачами момента. В искусстве война начнет приносить свои плоды только тогда, когда она будет кончена, и еще много лет спустя.
Но уже сейчас существует литература, в которой война нашла свое истинное художественное отображение, глубоко лирическое и объективное, страстное и правдивое. Эта литература была создана до войны. Это - книги тех "ста пяти", что уже встретили смерть на войне.
Поэзия пророчественна по своему существу. Она выражает не пережитую жизнь, а возможную будущую. Если она не сбивается целиком в жизнь поэта, то только потому и в тех случаях, когда возможность нашла свое полное воплощение в творчестве и для жизни уже ничего не осталось. В мире ничего не повторяется два раза. Поэтому не надо удивляться тому, что в произведениях погибших поэтов мы найдем уже весь пафос и весь трагизм великой войны.
Если бы они остались живы, мы встретились бы с ними как со зрелыми художниками только к концу двадцатых годов. Теперь смерть осветила пронзительным светом их первые опыты, отодвинула их в завершенность истории, дала им законченность свершившегося, и в этом озарении их слова, их поэмы проникнуты такой грустью, таким чувством гибели, точно они сложены не ими, а об них, над их распростертыми трупами.
В этом смысле "Priere pour nous autres channels" Шарля Пеги, написанная еще в 1912 году, является самой поразительной.
Вот перевод нескольких строк этой длинной литании:
В поэзии, до сих пор порожденной войной, нет еще ничего равного по патетической силе, по искренности и глубине чувства этой литании о павших на полях сражений.
В нарастающих бесконечными повторениями одних и тех же слов строфах Шарля Пеги явно слышатся народные рыдания "Со святыми упокой" великой панихиды о целом поколении.
Они были написаны за три года до войны. Они были ее предчувствием, ее предвидением. Они могли быть созданы только пророческим духом поэта, заранее обреченного и не сомневающегося в своей гибели. Шарль Пеги был убит на Марне - через три дня после прибытия на фронт; смешался с той перстью, с тою землей, с тем виноградником, с тем размытым оврагом, которые возлюбил земною любовью в своей исступленной и немыслимой мечте о "кроткой и нищей трагедии".
Таким же обреченным собственным своим искусством был Шарль Психар - внук Ренана, написавший за несколько лет до войны роман "Призыв к оружию". Этот роман, в котором психологически дана вся линия настоящей войны, стал лозунгом и программой для многих групп литературной молодежи.
О психологических путях поколения говорит судьба молодого критика и поэта Жильбера де Жиронд, который принял перед войной пострижение; 2 августа служил свою первую мессу; 3-го августа простым солдатом уехал в армию; был произведен в капралы на поле битвы, был именован в приказе по армии, получил военную медаль, а в декабре убит под Ипром пулей в лоб, в то время как молился в траншее над трупом убитого товарища. Ален Фурнье, автор романа "Le grand Maulnes", так поразившего год назад интонациями своеобразного, очень личного, очень тонкого, трагично безнадежного и в то же время глубоко ясного романтизма и особым даром фантастически просветлить обыденные случаи жизни, исчез в смуте великих битв, затерялся среди миллионов, ушел в смерть, не оставив на земле своего тела.
Убит автор "Дома Глициний" - стихов, посвященных "Ангелу Скорби", - Эмиль Деспанс, который писал:
"В жизни мне осталась одна любовь - без надежды, но такая нежная, что мне сладко чувствовать себя больным..."
Убит Робер де Юньер - поэт, романист, миллионер, директор Grand Opera в его лучшую пору, перевоплотивший во французскую речь Киплинговы "Книги Джунглей".
Поэт-пересмешник - Шарль Мюллер, поэт красочной "Ярмарки пейзажей" - Бенуа, Андре Лафон, Луи Сайан, Фернан Дайр, Жедро, Пьер Жильбер, Лионель де Рис, Жан Л'Ивер, Мишель делла Торре, Ги де Кассаньяк, Пьер Жиписти, Клод Казимир-Перье, Шарль Дюма, Жан Нейраль... Сто пять имен!
Среди них и романисты, и социологи, и критики, и историки, но все и поэты, потому, что никто во Франции не вступает в литературу, не выпустив обязательной книжки юношеских стихов.
французского искусства, которое уже погибло.
Из старшего поколения убиты лучший археолог Франции Жозеф Дешлетт, три тома которого, посвященных каменному и бронзовому веку, являются классическим синтезом доисторической археологии. Историк Франсуа Лоранси.
Бельгийский романист Анри Девос умер от рака в немецком госпитале.
Автора рассказов из жизни детей и зверей "La guerre des Boutons" и "[...]", - переведенных на русский язык, Луи Перго видели в последний раз тяжело раненным и запутавшимся в проволочных заграждениях. Есть лишь слабая надежда, что немцы подобрали его.
Самый оригинальный и определившийся поэт молодого поколения Ги Шарль Крое, которого покойный Иннокентий Федорович Анненский ставил так высоко, что называл его в числе своих учителей стиха, находится в немецком плену.
"Les hasards de la guerre"["Военные происшествия" (фр.)] - романа параллельного роману Психара, посвященного Альзасу и теперешней войне, - лежит в тулузском госпитале с оторванной кистью правой руки.
Впервые опубликовано: Биржевые ведомости. 1915. 26 июня, No 14927, утр. вып. С. 3 под названием "Париж и война. Жертвы".