Автор: | Полонский Я. П., год: 1898 |
Категория: | Стихотворение |
Я. П. Полонский
Стихотворения
Я. П. Полонский. Стихотворения. Поэмы.
М., "Правда", 1986
СОДЕРЖАНИЕ
1840-1845
Жницы
К демону
На могиле
К NN
Тишь
Цветок
Встреча
Кумир
"Посмотри - какая мгла..."
Магомет перед омовением
Прогулка верхом
Прощай
Маяк
Вальс "Луч надежды"
Переход через Неман
ЗАКАВКАЗЬЕ
1846 -1851
Прогулка по Тифлису
Внутренний голос
Горная дорога в Грузии
Грузинская песня
Татарка
В Имеретии
Кахетинцу
Агбар
В Имеретии
Над развалинами в Имеретии
Ночь на восточном берегу Черного моря
Саят-Нова
На пути из-за Кавказа
1850-е годы
Времени
"Когда я слышу твой певучий голосок..."
Рыбак
Весна
Воспоминание
Бред
Последний вывод
"Свет восходящих звезд - вся ночь, когда она..."
"Моя судьба, старуха, нянька злая..."
На Черном море
"Нет, нет! не оттого признаньем медлю я..."
Прости
Звезды
И. С. Аксакову
На пути из гостей
Туман
Ночь в Крыму
А. Н. Майкову
На берегах Италии
Ночь в Соренто
Чивита-векиа
Женщине
Иная зима
Для немногих
Казачка
"Недавно ты из мрака вышел..."
"Ты моя раба, к несчастью!.."
1860-е годы
"Признаться сказать, я забыл, господа..."
Одному из усталых
Юбилей Шиллера
"Ползет ночная тишина..."
"Твой скромный вид таит в себе..."
"Все, что меня терзало, - все давно..."
Чужое окно
Век
Поэту-гражданину
"Любви не боялась ты, сердцем созревшая рано..."
"Рассказать ли тебе, как однажды..."
"Время новое повеяло - смотри..."
"Наплывает туча с моря..."
"И в праздности горе, и горе в труде..."
Неизвестность
Плохой мертвец
Поздняя молодость
Среди хаоса
Детское геройство
Спустя 15 лет
Орел и змея
Цыганы
Муза
"Когда октава за октавой..."
1870-1880-е годы
"Когда я был в неволе..."
О Н. А. Некрасове
Кораблики
Откуда?!
У окна
Болгарка
Старая няня
И. С. Тургеневу
Под Красным Крестом
"Поэт и гражданин, он призван был учить..."
Опасение
"Глаза и ум, и вся блестишь ты..."
"Я умер, и мой дух умчался в тот эфир..."
27 сентября 1883 года
К портрету
Конец 1880-х - 1890-е годы
Памяти С. Я. Надсона
Памяти В. М. Гаршина
"Для сердца нежного и любящего страстно..."
В альбом Г... В...
В осеннюю темь
"По торжищам влача тяжелый крест поэта..."
В новый дом
Мгновения
1840-1845
ЖНИЦЫ
Пой, пой, свирель!.. Погас последний луч |
денницы... |
Вон, в сумраке долин, идут толпами жницы, |
На месяце блестят и серп их и коса; |
Пыль мягкая чуть-чуть дымится под ногами, |
Корзины их шумят тяжелыми снопами, |
Далеко звонкие их слышны голоса... |
Идут... прошли... чуть слышно их... |
Бог с ними! |
Я жду ее одну, с приветом на устах, |
В венке из полевых цветов, с серпом |
в руках, |
Обремененную плодами золотыми... |
Пой, пой, свирель!.. |
1840
Я погибал - |
Мой злобный гений |
Торжествовал. |
Полежаев |
И я сын времени, и я |
Был на дороге бытия |
Встречаем демоном сомненья; |
И я, страдая, проклинал |
И, отрицая провиденье, |
Как благодати ожидал |
Последнего ожесточенья. |
Мне было жаль волшебных снов, |
Отрадных, детских упований |
И мне завещанных преданий |
От простодушных стариков. |
Когда молитвенный мой храм |
Лукавый демон опрокинул, |
На жертву пагубным мечтам |
Он одного меня покинул; |
Мой искуситель? Дай хоть руку! |
Из этой мрачной пустоты |
Неси хоть в ад! |
. . . . . . . . . . . . |
И вот, среди мятежных дум, |
Среди мучительных сомнений |
Установился шаткий ум |
И жаждет новых откровений. |
И если вновь, о демон мой, |
Тебя нечаянно я встречу, |
Я на привет холодный твой |
Без содрогания отвечу. |
Весь мир открыт моим очам, |
Я снова горд, могуч, спокоен - |
Пускай разрушен прежний храм. |
О чем жалеть, когда построен |
Другой - не на холме гробов, |
Не из разбросанных обломков |
Той ветхой храмины отцов, |
И как велик мой новый храм - |
Нерукотворен купол вечный, |
Где ночью путь проходит млечный, |
Где ходит солнце по часам, |
Где все живет, горит и дышит, |
Где раздается вечный хор, |
Который демон мой не слышит, |
Который слышит Пифагор. |
И, чу, в ответ на эти звуки |
Встают. . . . . . . . . . . |
. . . . . . . . . . . . |
. . . . . . . . . . . . |
Все Гении земного мира |
И все, кому послушна лира, |
Мой храм наполнили толпой; |
Гомера, Данте и Шекспира |
Я слышу голос вековой. |
Теперь попробуй, демон мой, |
Нарушить этот гимн святой, |
О нет! с могуществом своим, |
Бессильный, уходи к другим, |
И разбивай одни преданья - |
Остатки форм без содержанья. |
1842
НА МОГИЛЕ
Сто лет пройдет, сто лет; забытая могила, |
Вчера зарытая, травою порастет, |
И плуг пройдет по ней, и прах, давно остылый. |
Могущественный дуб корнями обовьет - |
Он гордо зашумит вершиною густою; |
Под тень его любовники придут |
И сядут отдыхать вечернею порою, |
Посмотрят вдаль, поникнув головою, |
И темных листьев шум, задумавшись, поймут. |
<1842>
К NN
Кто поневоле оторвал |
От сердца с болью нестерпимой |
Любимых дум предмет любимый, |
Кто постепенно разрушал |
И, как ночное привиденье, |
На их развалинах стонал - |
Пускай надменно презирать, |
Негодовать и отрицать |
Он грустным пользуется правом; |
Он дорого его купил: |
Ценою напряженных сил, |
Ценой труда в поту кровавом. |
И пусть ему с тоской в очах |
Внимает молодое племя, |
Быть может, в злых его речах |
Таится благ грядущих семя. |
А ты, что видел жизнь во сне, |
И не насытился вполне, |
И не страдал святым страданьем! |
Не потому ли осмеять |
Ты рад любовь - святыню нашу, - |
Что сам не в силах приподнять |
И смело выпить эту чашу? |
Ты скоро наконец судьбе |
Протянешь руку; постепенно, |
В тревоге мелочных забот, |
Твой голос дерзкий и надменный |
Неповторяемо замрет. |
<1843>
ТИШЬ
Душный зной над океаном, |
Небеса без облаков; |
Сонный воздух не колышет |
Ни волны, ни парусов. |
Мореплаватель, сердито |
В даль пустую не гляди: |
В тишине, быть может, буря |
Притаилась, погоди! |
<1843>
ЦВЕТОК
Блуждая по саду, она у цветника |
Остановилась, и любимого цветка |
Глазами беглыми рассеянно искала, |
И майским запахом его, |
Полузажмурившись, медлительно дышала |
И долго, долго упивалась им. Потом, |
Играя сорванным цветком, |
Она его щипала понемножку, |
И уронила на дорожку, |
И той порой румяное дитя, |
Кудрявый мальчик, не шутя |
Влюбленный в резвую богиню, |
Нашел цветок и поднял, как святыню. |
Он долго тихими глазами провожал |
Ее воздушную, игривую походку, |
И потихоньку целовал |
Неоцененную, случайную находку. |
Так чувство нежное, когда оно проснется |
Впервые, - трепетно следит за красотой, |
И все, к чему она случайно прикоснется. |
Животворит послушною мечтой. |
<1844>
Вчера мы встретились; - она остановилась - |
Я также - мы в глаза друг другу посмотрели. |
О боже, как она с тех пор переменилась; |
В глазах потух огонь, и щеки побледнели. |
И долго на нее глядел я молча строго - |
Мне руку протянув, бедняжка улыбнулась; |
Я говорить хотел - она же ради бога |
Велела мне молчать, и тут же отвернулась, |
И брови сдвинула, и выдернула руку, |
И молвила: "Прощайте, до свиданья". |
А я хотел сказать: "На вечную разлуку |
Прощай, погибшее, но милое созданье". |
<1844>
КУМИР
Не сотвори себе кумира; |
Но, верный сердцу одному, |
Я был готов все блага мира |
Отдать кумиру моему. |
Кумир немой, кумир суровый, |
Он мне сиял как божество, |
Влачить до гроба моего. |
Полубезумен и тревожен, |
С печатью скорби на челе, |
В цепях я мнил, что рай возможен |
Не в небесах, а на земле, - |
Так, чем свобода безнадежней, |
Чем наши цепи тяжелей, |
Тем ярче блеск надежды прежней |
Иль идеал грядущих дней. |
Но я разбил кумир надменный, |
Кумир развенчанный - упал, |
И я же, раб его смиренный, |
Его обломки растоптал. |
И без любви, без упованья, |
Не призывая тайных сил, |
Я глубоко мои страданья |
В самом себе похоронил. |
<1844>
* * *
Посмотри - какая мгла |
Под ее прозрачной дымкой |
В сонном сумраке ракит |
Тускло озеро блестит. |
Бледный месяц невидимкой, |
В тесном сонме сизых туч, |
Без приюта в небе ходит |
И, сквозя, на все наводит |
Фосфорический свой луч. |
<1844>
МАГОМЕТ ПЕРЕД ОМОВЕНИЕМ
О благодатная, святая влага! |
Со всех сторон, |
С востока солнца до заката солнца, |
Объемля мир, |
Из облаков на жаждущие нивы |
Не ты ль дождем |
Серебряным, при звуках грома, |
Шумишь - как дух, |
Когда по воздуху, очам незримый, |
По сторонам разбрасывая складки |
Своих одежд! |
О благодатная, святая влага! |
Из недр земных |
Тебя сосет змееобразный корень; |
Тобой живут |
И рис, и терн, и виноград, и фига; |
Не ты ль поишь |
Усталого среди степей верблюда - |
И в знойный день |
Он весело бежит, напрягши силы. |
Когда вдали |
Заслышит тихое, под диким камнем, |
Журчанье струй! |
Земля сгорит, и лопнет камень, |
И упадут |
На рубежах поставленные горы... |
Лишь ты одна |
Кипящими зальешь волнами |
Пылающего мира, и густой, |
Горячий дым |
Прокатится, гонимый ветром, |
Из края в край. |
О благодатная, святая влага! |
Обмой меня - |
И освежи меня, и напои |
Того, кто жаждет! |
<1844>
ПРОГУЛКА ВЕРХОМ
Я еду городом - почти |
Все окна настежь - у соседки |
В окошке расцвели цветы, |
И канарейка свищет в клетке. |
Я еду мимо - сквозь листы |
Китайских розанов мелькает |
Рукав кисейный, и сверкает |
Сережка; а глаза горят, |
И, любопытные, глядят |
Вот нараспашку полупьяный |
Бурлак по улице идет; |
За ним измученный разносчик |
Корзину тащит; вон везет, |
Стуча колесами, извозчик |
Купца с купчихой! - Боже мой, |
Как все пестро! |
Но что за вой? |
Какого бедняка в могилу |
Несут на четырех плечах? |
О ком, ступая через силу |
С младенцем спящим на руках, |
Рыдает женщина - не знаю, |
И шляпу перед ним снимаю |
И мимо еду; - вот стоит |
И косо на меня глядит |
Толпа старушек богомольных, |
А мальчики бумажный змей |
Пускают выше колокольных |
Взвился - трещит - мой конь пугливый |
Прибавил рыси торопливой; |
Скачу - навстречу инвалид - |
Старик бездомный и бродяга |
Безногий - тяжело стучит |
По тротуару костылями - |
Он оглянулся на коня, |
Он с ног до головы меня |
Окинул мутными глазами |
И, на костыль дубовый свой |
Повиснув раненой рукой, |
Стал думу думать. |
Вот застава. |
Мелькает часовой с ружьем - |
И зеленеет степь направо, |
Налево, прямо и кругом... |
Скачу. |
Над головою облака |
Плывут, сплываются - слегка |
Авроры вечной; а вдали |
На севере, из-под земли, |
Встают и тянутся волнистой |
Грядой вершины синих гор |
И серебрятся. Жадный взор |
Границ не ведает, и слышит |
Мой чуткий слух, как воздух дышит, |
Как опускается роса |
И двигается полоса |
Вечерней тени, - |
Где я? куда меня проворно |
Примчал мой конь, как добрый дух |
Покорный талисману - ух! |
Как сердцу моему просторно!.. |
<1844>
ПРОЩАЙ
Прощай!.. О да, прощай! Мне грустно. |
Моих страданий передать |
Я не могу тебе изустно, |
Мы не привыкли лицемерить - |
Не доверяя ничему, |
Мы не хотели слепо верить |
Больному сердцу своему. |
И в час прощального привета, |
Сгорая пламенем святым, |
Друг другу вечного обета |
Мы легковерно не дадим. |
Быть может - грустное мечтанье! - |
На длинном жизненном пути, |
В час равнодушного свиданья |
Мы вспомним грустное прости. |
Тогда мы улыбнемся оба, |
Друг другу отдадим поклон - |
И вновь простимся, чтоб до гроба |
Нас не тревожил счастья сон. |
1845
МАЯК
Вон светит зарево над морем! за скалой |
Мелькают полосы румяного тумана - |
То месяц огненный, ночной товарищ мой, |
Прости!.. Я звезд ищу, их прежнего следа |
Ищу я, - по распутьям ночи ясной |
Я видел в сонме звезд красавица звезда |
Текла - но, видно, луч ее потух в напрасной |
Борьбе с туманами, которых путь ненастный |
По небу тянется, как черная гряда. |
Лучи небесные, прощайте!.. Взор блуждает. |
Где берега? - где море? - где восток!.. |
Как в сумрачной степи пустынный огонек, |
Один маяк вдали - и нет ему затменья, |
И светится вдали, как огненный глазок. |
Один маяк вдали - нет ему затменья, |
И дела нет ему до мрачных облаков, |
Как будто видит он ночное приближенье |
К нему издалека идущих парусов. |
Горит - а на меня наводит утомленье |
Печальный шум невидимых валов. |
1845
ВАЛЬС "ЛУЧ НАДЕЖДЫ"
Надежды вальс зовет, звучит - |
Он тихо к сердцу подступает, |
И сердцу громко говорит: |
Среди бесчисленных забав, |
Среди страданий быстротечных - |
Каких страстей ты хочешь вечных, |
Каких ты хочешь вечных прав? |
Напрасных благ не ожидай! |
Живи, кружась под эти звуки, |
И тайных ран глухие муки |
Не раздражай, а усыпляй!. |
Когда ж красавица пройдет |
Перед тобой под маской черной |
И руку с нежностью притворной |
Многозначительно пожмет, - |
Тогда ослепни и пылай! - |
Лови летучие мгновенья |
И на пустые уверенья |
Минутным жаром отвечай! |
1845
ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ НЕМАН
Наводят понтоны: работа кипит... |
И с грохотом катятся медные пушки, |
И стонет земля от копыт. |
Чу! бьют в барабаны... Склоняют знамена: |
Как гром далеко раздается: "Vivat!" |
За кем на конях короли-адъютанты |
В парадных мундирах летят? |
Надвинув свою треугольную шляпу, |
Все в том же походном своем сюртуке, |
На белом коне проскакал император |
С подзорной трубою в руке. |
Чело его ясно, движенья спокойны, |
В лице не видать сокровенных забот. |
Коня на скаку осадил он, и видит - |
За Неманом туча встает... |
И думает он: "Эта темная туча |
Моей светозарной звезды не затмит!" |
И мнится ему в то же время - сверкая, |
Из тучи перст божий грозит... |
"Сомнет знамена твои русский народ!" |
"Вперед! - говорят ему слава и гений. - |
Вперед, император! вперед!" |
И лик его бледен, движенья тревожны, |
И шагом он едет, и молча глядит, |
Как к Неману катятся медные пушки |
И стонут мосты от копыт. |
1845(?)
ПТИЧКА
Пахнет полем воздух чистый... |
В безмятежной тишине |
Песни птички голосистой |
Раздаются в вышине. |
Есть у ней своя подруга, |
Есть у ней приют ночной, |
Средь некошеного луга, |
Под росистою травой. |
В небесах, но не для неба, |
Вся полна живых забот, |
Птичка весело поет. |
Внемля ей, невольно стыдно |
И досадно, что порой |
Сердцу гордому завидна |
Доля птички полевой! |
1845(?)
1846-1851
ПРОГУЛКА ПО ТИФЛИСУ
(Письмо к Льву Сергеевичу Пушкину).
Как полдень - так у нас стреляет пушка. |
Покуда эхо гул свой тяжко по горам |
Разносит, молча вынимая |
Часы, мы наблюдаем: стрелка часовая |
Ушла или верна по солнечным часам? |
Потом до двух - мы заняты делами; |
Но так как все они решаются не нами, |
Спокойно можем мы обедать - есть плоды |
И жажду утолять, не трогая воды. |
В собранье пусто: членов непременных |
Встречать наскучило; читать газеты лень; |
Журналы запоздали; нет военных; |
Все в экспедиции, - и там пока в горах, |
Не дальше, может быть, как только в ста верстах |
Идет резня (Шамиль воюет), |
Для нас решительно войны не существует. |
После обеда мы играем роль богов, |
И, неспособные заняться даже вздором, |
Завесив окна коленкором, |
Лежим... |
Кто развалившись на диване, |
Кто растянувшись на ковре... |
Воображать себя заснувшим в теплой бане |
Приятно потому, что на дворе |
Невыносимо жарко. - Мостовая, |
Где из-под ног вчера скакала саранча. |
Становится порядком горяча, |
И жжет подошву. - Солнце, раскаляя |
Слои окрестных скал, изволит наконец |
Все видишь не глядя и слушая не слышишь; |
Когда-то ночь придет! - дождемся ли, творец! - |
Вот ночь не ночь - а все же наконец |
Пора очнуться. - Тихий, благодатный |
Нисходит вечер, час весьма благоприятный |
Для той прогулки, от которой ждать |
Отрады - первая в Тифлисе благодать. |
Куда ж идти? Иду через Мухранский |
Овражный мост, и прямо на Армянский |
Базар являюсь - там народ, |
Поднявшись на заре, для дел, нужды и лени, |
На узких тротуарах ищет тени, |
Гуляет, спит, работает и пьет. - |
Народ особенный! Я здесь люблю толкаться - |
И молча наблюдать - и молча любоваться |
Картинами, каких, конечно, никогда |
Мне прежде видеть не случалось; |
Их не видать - невелика беда, |
Но видеть весело, пока не стосковалась |
Бывало, наводил тоску и даже сплин. |
Но... я не знаю что - привычка, может статься, |
Бродя в толпе, на лицах различать |
Следы разврата, бедности безгласной |
Или корысти слишком ясной, |
Невежества угрюмую печать |
Убавила во мне тот жар напрасный, |
С которым некогда я рад был вопрошать |
Последнего из всех забытых нами братии. |
Я знаю, что нужда не в силах разделять |
Ни чувств насыщенных, ни развитых понятий, |
Что наша связь давно разорвана с толпой, |
Что лучшие мечты - источники страданья - |
Для благородных душ осталися мечтой... |
Итак, чтоб не входить в бесплодные мечтанья, |
Я поскорей примусь за описанье. - |
С чего начать?!. Представьте, я брожу |
По улицам - а где, и сам не знаю, |
Тифлис оригинальным нахожу, |
Представьте, наконец, - я в улицу вхожу |
Кривую, тесную - под старыми домами |
Направо и налево лавок ряд - |
Вот караван-сарай, восточными коврами |
Увешан пыльный вход, узоры их пестрят - |
Но я иду от них сквозными воротами |
На низкий дворик, устланный плитами, |
С бассейном без воды, и слышу, как шумит |
Волна в Куре, - куда она спешит, |
Неугомонная, живая?.. |
Не знает, что вдали от этих берегов |
Ей не видать других цветущих городов, |
Как не видать земного рая! |
Что никогда оттуда, где шумят |
Каспийские валы, гнилой камыш качая, |
К решеткам караван-сарая |
Не воротиться ей назад! |
Спешу на улицу - и вижу виноград |
Висит тяжелыми, лиловыми кистями, |
Вот перец и миндаль, а вон табак турецкий |
Насыпан кучами - кальяны - чубуки - |
Кинжалы - канаус - бумажные платки, |
Товар персидский и замоскворецкий! |
Дешевый все товар из самых дорогих! |
Иду я дальше; множество портных |
Сидят на низеньких подмостках в меховых |
Остроконечных шапках, рукава утюжат, |
Обводят обшлага черкески заказной |
Иль праздничной чухи {*} тесьмою золотой, |
{* Чуха - грузинский кафтан с откидными |
рукавами. (Прим. авт.)} |
Усердно шьют - и мне усердно служат: |
Из медных утюгов огонь я достаю, |
Чтоб тут же закурить потухшую мою |
Сигару - здесь курить начальство позволяет; |
Пожаров никогда в Тифлисе не бывает, |
В Тифлисе просто нечему гореть, |
Здесь только можно загореть, |
Вот, вижу я, цирюльня, у дверей |
Круглится голова; поджав босые ноги, |
Сидит благочестивый на пороге |
Татарин, голову его бородобрей |
Нагнул поближе к свету - выбрил - поскорей |
Тряпицей вытер - и к окошку |
Сушить повесил грязную ветошку. - |
Чего ж вам больше!.. Вот кофейня, два купца - |
Два персианина играют молча в шашки, |
Хозяин смотрит, сумрачный с лица, |
А между тем бичо {*} переменяет чашки. |
{* Бичо - по-грузински мальчик. (Прим. авт.)} |
В пяти шагах, желая аппетит |
Свой утолить у небольшой харчевни, |
Сошлись работники, грузины из деревни; |
Котлы кипят - горячий пар валит - |
Лепешек масляных еще дымятся глыбы, |
Кувшин с вином под лавкою стоит, |
А с потолка висят хвосты копченой рыбы. |
(Вы здешние дома, конечно, не забыли) |
Два армянина, завязав от пыли |
Глаза платком, натянутой струной |
Перебивают шерсть. Насупротив, у лавки, |
Где как-то меньше толкотни и давки, |
Уселся на скамье худой, невзрачный жид |
И на станке тесьму и позументы |
Прилежно ткет; за ним, на сундуке, |
Откинув рукава, сидит в архалуке |
Меняла, в сладостной надежде на проценты! |
Но вот базар еще теснее - |
Разноплеменная толпа еще пестрее. |
Я слышу скрип, илиум, и крики - хабарда! {*} |
{* Хабарда - берегись! (Прим. авт.)} |
Вот нищий подошел ко мне, склонясь на посох; |
Вот буйволы идут, рога свои склоня; |
Тяжелая арба скрипит на двух колесах; |
Вот скачет конь, упрямого коня |
Стегает плеть; налево, с бурдюками, |
Дощатый воз плетется, и на нем |
Торчит возница с красными усами {*}. |
{* На Востоке есть обычай красить себе |
бороду и усы. (Прим. авт.)} |
А вон ослы вразброд идут, |
В кошелках уголья несут |
И машут длинными ушами; |
На одного из них уселися верхом |
В лохмотьях два полунагих ребенка, |
А третий сзади глупого осленка |
Немилосердно бьет хлыстом... |
Тифлис для живописца есть находка. |
Взгляните, например: изорванный чекмень, |
Башлык, нагая грудь, беспечная походка, |
В чертах лица задумчивая лень, |
Кинжал и странное в глазах одушевленье! |
Вот, например, живое воплощенье |
Труда - муша {*} по улице идет; |
{* Муша - носильщик. (Прим. авт.)} |
Он на спину взвалил и медленно несет, |
Согнувшись в угол, пот ручьями |
По загорелому лицу его течет, |
Он исподлобья смотрит и дает |
Дорогу... Не могу дорисовать картины! - |
Представьте, что в глазах мешаются ослы, |
Ковры, солдаты, буйволы, грузины, |
Муши, балконы, осетины, |
Татары - наконец я слышу крик муллы - |
И наконец под минаретом |
Свожу знакомство с новым светом - |
И чувствую, что на чужом пиру... |
Налево мост идет через Куру, |
А вон крутой подъем к заставе Эриванской; |
Вот, вижу, караван подходит шемаханский; |
Как великан, идет передовой верблюд, |
За ним гуськом его товарищи идут - |
Раздули ноздри и глядят спесиво; |
Их шеи длинные навытяжку стоят, |
С горбов висит космами грива; |
Огромные тюки качая на спине, |
Рабы Востока тяжестию ноши |
Гордятся и блаженствуют вполне; |
А я глотаю пыль - иду - и в стороне |
Вдруг слышу - деревянные подкоши {*} |
{* Подкоши - башмаки без задков. (Прим. авт.)} |
Стучат - идет татарка в белой простыне; |
Толпа грузинских жен спешит укрыться в бане, |
А я спешу назад - спешу куда-нибудь, |
Чтоб только чистым воздухом дохнуть, |
Что невозможно на Майдане {*}. |
{* Майдан - базарная площадь. (Прим. авт.)} |
Где я - творец! - какие там сидят |
Фигуры на стенах - перебирают четки - |
И неподвижно вниз глядят; |
Внизу овраг - на дне его шумят |
Горячие ключи. - Неужели назад |
Идти?.. Ого! над самой головою |
Но... пусть бранят! - теперь передо мною |
Открылся чудный вид. Отсюда, из-за бань, |
Мне виден замок за Курою... |
И мнится мне, что каменный карниз |
Крутого берега, с нависшими домами, |
С балконами, решетками, столбами, |
Как декорация в волшебный бенефис, |
Роскошно освещен бенгальскими огнями. |
Отсюда вижу я - за синими горами |
Заря, как жертвенник, пылает и Тифлис |
Приветствует прощальными лучами. |
О, как блистательно проходит этот час! |
Великолепная для непривычных глаз |
Картина! Вспомните всю массу этих зданий, |
Всю эту смесь развалин без преданий - |
Домов, построенных, быть может, из руин, |
Садов, опутанных ветвями винограда, |
И этих куполов, которых вид один |
Напомнит вам предместья Цареграда, |
Тифлис не моему перу. - К тому ж, признаться. |
Мне самому пришлось недолго любоваться; |
Я как-то вздумал догадаться, |
Что на чужом дворе невыгодно стоять: |
Где улица, где двор, в иных местах Тифлиса |
Не разберешь... |
Но вот уж сумерки сгущаются в глуши |
Садов - и застилают переулки; |
В глухие, дальние забрел я закоулки - |
И ни одной мужской души! |
Вот женщина взошла на низенькую кровлю; |
Вдали звучит протяжная зурна - |
Как видно, здесь крикливую торговлю |
Семейная сменила тишина. |
Вот у калитки две старухи... |
Сошлись и шепчутся и городские слухи |
Передают друг другу. Вон скамья |
Стоит никем не занятая, |
Меж тем как на земле почтенная семья |
Не стану женщин вам описывать наряд, |
Их легкое, как воздух, покрывало, |
Косицы черные и любопытный взгляд, |
В котором много блеску, жизни мало... |
Повсюду я спешу ловить |
Рой самых свежих впечатлений; |
Но, признаюсь вам, надо жить |
В Тифлисе - наблюдать - любить - |
И ненавидеть, чтоб судить |
Или дождаться вдохновений... |
1846
ГРУЗИНКА
Вчера грузинку ты увидел в первый раз |
На кровле, устланной коврами, |
Она была в шелку и в галунах, и газ |
Прозрачный вился за плечами. |
Сегодня, бедная, под белою чадрой, |
Скользя тропинкою нагорной, |
Через пролом стены, к ручью, над головой |
Она несет кувшин узорный. |
Не увлекись пустым мечтаньем! |
Мираж не утолит томящей жажды в зной |
И не навеет снов журчаньем. |
1846
ТАТАРСКАЯ ПЕСНЯ {*}
{* Татарская песня эта была доставлена покойным Абаз-Кули-Ханом одному польскому поэту, Лада-Заблоцкому. Он перевел эту песню по-польски, прозой; я, как умел, русскими стихами... (Прим. авт.)}
Посв. Г. П. Данилевскому
Он у каменной башни стоял под стеной; |
И я помню, на нем был кафтан дорогой; |
И мелькала, под красным сукном, |
Голубая рубашка на нем... |
Презирайте за то, что его я люблю! |
Злые люди, грозите судом - |
Я суда не боюсь и вины не таю! |
Не бросай в меня камнями!.. |
Я и так уже ранена... |
Золотая граната растет под стеной; |
Всех плодов не достать никакою рукой; |
Всех красивых мужчин для чего |
Стала б я привораживать! Но |
Приголубила б только его - |
И уж больше любви мне не нужно ничьей! |
Не бросай в меня камнями!.. |
Я и так уже ранена... |
Разлучили, сгубили нас горы, холмы |
Эриванские! Вечно холодной зимы |
Вечным снегом покрыты оне! |
Говорят, на чужой стороне |
Девы Грузии блеском своей красоты |
Увлекают сердца... Обо мне |
В той стране, милый мой, не забудешь ли ты? |
Не бросай в меня камнями!.. |
Я и так уже ранена... |
Говорят, злая весть к нам оттуда пришла; |
За горами кровавая битва была; |
Там засада была... Говорят, |
Будто наших сарбазов {*} отряд |
{* Сарбазы - персидские солдаты. (Прим. авт.)} |
Истреблен ненавистной изменою... Чу! |
Пыль столбом... я дрожу и молитву шепчу. |
Не бросай в меня камнями!.. |
Я и так уже ранена... |
1846
ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС
Когда душа твоя, страдая, |
Полна любви, - а между тем |
Ты любишь, сам не понимая, |
Кого ты любишь и зачем. |
Из глубины, откуда бьется |
Пульс жизни сердца твоего, |
Мой голос смутно раздается: |
Услышь его! пойми его! |
Кто я? - меня не видит око... |
Но - близкий сердцу, как печаль. |
Я, как мечта, ношусь далеко, |
Зову и - увлекаю вдаль. |
Я не доступный мыслям праздным, |
Я тот, кто в благости своей |
Законы дал звездам алмазным, |
Живой источник мыслей тайных, |
Свой вечный свет вливая в них, |
Мне мало дела до случайных |
Тревог и радостей твоих. |
Но, бесконечно всюду вея, |
Хочу, чтоб жизнь была полна, |
В твоей душе вопросы сея, |
Дышу на эти семена - |
И говорю: на почве скудной |
Дай вызреть божьим семенам, |
В день благодатный жатвы трудной |
Я за дела твои воздам. |
1847
ГОРНАЯ ДОРОГА В ГРУЗИИ
Вижу, как тяжек мой путь, |
Как бесполезен мой повод! |
Кони натужили грудь, |
Солнце печет, жалит овод. |
Что ты, лихой проводник, |
Сверху кричишь мне: за мною! |
Рыскать с ружьем за спиною. |
Я же так рано устал! |
Скучны мне виды природы - |
Остовы глинистых скал, |
Рощей поникшие своды! |
Глухо, безлюдно кругом... |
Тяжко на эти вершины, |
Вечным объятые сном, |
Облокотились руины. |
Спят!.. и едва ли от них |
Странник дождется ответа! |
Вряд ли порадует их |
Голос родного привета! |
Нет ли! - скажи, проводник, - |
Нет ли преданья?! - Рукою |
Шапку надвинул старик |
И покачал головою. |
Вижу - потоки бегут - |
Книзу проносится пена, |
Кони, в воде по колена. |
Рад бы и я утолить |
Жажду - в тени приютиться. |
Рад бы с коня соскочить - |
Руки сложить и забыться. |
Некуда спрыгнуть с седла! |
Слева - отвесные стены, |
Справа - деревья и мгла, |
Шум и сверкание пены. |
Рад бы помчаться стрелой! |
Рад бы скакать! - невозможно! |
Конь мой идет осторожно, |
Пробует камни ногой. |
И осторожность заслуга! |
Конь мой собой дорожит |
Вот поднимается с юга |
Ветер, - пустыня шумит, |
Мне же далекого друга |
Голос как будто звучит. |
"Друг мой! зачем ты желаешь |
Лучших путей? путь один..." |
Ну, конь! иди сам как знаешь - |
Здесь я не твой господин! |
1848
ГРУЗИНСКАЯ ПЕСНЯ
Всякий раз как под буркой, порою ночной, |
Беспробудно я сплю до звезды заревой, |
Три видения райских слетают ко мне - |
Три красавицы чудных я вижу во сне". |
Как у первой красавицы очи блестят, |
Так и звезды во мраке ночном не горят; |
У второй, как поднимет ресницы свои, |
Очи зорко глядят, как глаза у змеи. |
Никогда не была ночь в горах так темна, |
Как у третьей темна черных глаз глубина, |
И когда на заре улетает мой сон, |
Не вставая, гляжу я в пустой небосклон - |
Все гляжу да все думаю молча о том: |
Кабы деньги да деньги, построил бы дом! |
Окружил бы его я высокой стеной, |
От утра до утра им бы песни я пел! |
От зари до зари им бы в очи глядел! |
<1848>
ТАТАРКА
На коне, в тени черешни, |
Я стою - смотрю, как вешний |
Ветерок волнует рис; |
По дороге ехать жарко - |
Ни души - одна татарка |
По оврагу сходит вниз. |
Вот сошла - и у канавы |
На обломок серой лавы |
Ставит кованый кувшин; |
Подбоченилась лениво |
И косится боязливо: |
Нет ли около мужчин. |
Я заметил беспокойный |
Взгляд - щеки румянец знойный - |
Черный локон у виска. |
Я подобного доныне |
Не видал еще цветка! |
Но татарка встрепенулась |
И пугливо завернулась |
Руйбянды {*} своей концом. |
{* Руйбяида или рубанда - |
женская повязка, закрывающая |
лицо до самых глаз. (Прим. авт.)} |
Торопливо придержала |
Свой кувшин и грубо стала |
От меня назад лицом. |
Неучтив обычай края! |
Но, обычай проклиная, |
Быть в долгу я не хочу. |
(Может быть, догадлив был я), |
Сам себе лицо закрыл я |
Пыльной шапкой и - скачу. |
Впрочем, как не обернуться! |
Вижу (как не улыбнуться!) - |
И смеется - вот уловка! |
Догадалася плутовка, |
Что никто не сторожит! |
<1848>
В ИМЕРЕТИИ
Царя Вахтанга {*} ветхие страницы |
{* Царь Вахтанг - грузинский |
летописец. (Прим. авт.)} |
Перебирая в памяти моей, |
Иду я в терем доблестной царицы, |
В развалину - приют неведомых теней. |
Уже заря, как зарево пожара, |
На гребни темных скал бросает жаркий свет! |
Заря, леса и скалы!.. О Тамара! |
Не здесь ли пел твой пламенный поэт! |
Дыша, я чувствую, что здесь земля - кладбище, |
А небеса - покров почиющих царей; |
И между тем нигде природа, как жилище |
Творца, не может быть ни лучше, ни пышней. |
Заоблачный хребет далеко манит взор, |
Там спят леса под говор водопада; |
А здесь миндаль, и лозы винограда, |
И дикого плюща живой ковер. |
О, здесь бы жить - любить и наслаждаться; |
Но по горам какой-то демон злой, |
Блуждая, не дает ни сердцу забываться, |
Ни бедный ум согреть мечтой. - |
Незримый дух! Он всюду бьет тревогу; |
Везде кричит: сюда, сюда! |
Здесь нужно вам в скалах пробить дорогу! |
Здесь реку запрудить! там строить города! |
Никто не жнет плодов, не сея! - |
Ужасный дух! от каждого пигмея |
Готов он требовать гигантского труда! |
Тамары нет... О Русь! еще ли ты не в силах, |
Поднявши меч, и заступ, и топор, |
Развить и жизнь и мысль на царственных могилах, |
Чтоб успокоить духа гор! |
<1848>
НЕ ЖДИ
Я не приду к тебе... Не жди меня! Недаром, |
Едва потухло зарево зари, |
Всю ночь зурна звучит за Авлабаром {*}, |
{* Авлабар - часть города Тифлиса. (Прим. авт.)} |
Всю ночь за банями поют сазандари {*}. |
{* Сазандар - грузинский народный |
певец. (Прим. авт.)} |
Здесь теплый свет луны позолотил балконы, |
Там углубились тени в виноградный сад, |
Здесь тополи стоят, как темные колонны, |
А там, вдали, костры веселые горят - |
Пойду бродить! Послушаю, как льется |
Нагорный ключ во мгле заснувших Саллалак {*}, |
{* Саллалаки - юго-западная часть |
Тифлиса. (Прим. авт.)} |
Где звонкий голос твой так часто раздается, |
Где часто, вижу я, мелькает твой личак {*}. |
{* Личак - головной убор грузинки, в виде |
назад. (Прим. авт.)} |
Не ты ли там стоишь на кровле под чадрою, |
В сиянье месячном?! - Не жди меня, не жди! |
Ночь слишком хороша, чтоб я провел с тобою |
Часы, когда душе простора нет в груди; |
Когда сама душа - сама душа не знает, |
Какой любви, каких еще чудес |
Просить или желать - но просит, но желает - |
Но молится пред образом небес. |
И чувствует, что уголок твой душен, |
Что не тебе моим моленьям отвечать, - |
Не жди! - я в эту ночь к соблазнам равнодушен - |
Я в эту ночь к тебе не буду ревновать. |
<1849>
КАХЕТИНЦУ {*}
{* Князю Д. А. Чавчавадзе, брату Н. А. Грибоедовой. (Прим. авт.)}
Я знаю, там, за вашими горами, |
По старине, в саду, в тени кудрявых лоз, |
Ты любишь пить с веселыми гостями |
И весело тебе, когда рабы сбирают |
Ваш виноград - когда по целым дням |
В давильнях толкотня - и мутные стекают |
Струи вина, журча по длинным желобам... |
Ты любишь пулями встречать гостей незваных - |
Лезгин, из ближних гор забравшихся в сады, |
И любишь гарцевать, когда толпой на рьяных |
Конях спешите вы на пир в Аллаверды. |
И весело тебе, что твой кинжал с насечкой, |
Что меткое ружье в оправе дорогой - |
И что твой конь звенит серебряной уздечкой, |
Когда он ржет и пляшет под тобой. |
И любишь ты встречать, неведомый доныне, |
В теплицах Севера воспитанный цветок; |
Она {*} у вас теперь цветет в родной долине, |
{* Княгиня А. И. Чавчавадзе, урожденная |
княжна Грузинская. (Прим. авт.)} |
И не скрывается, чтоб каждый видеть мог, |
Чтоб каждый мог забыть, смотря с благоговеньем |
И праздность - и вино с его самозабвеньем - |
И месть - и ненависть - и буйные мечты. |
<1849>
АГБАР
1
Крадется ночью татарин Агбар |
К сакле, заснувшей под тенью чинар. |
Вот миновал он колючий плетень; |
Видит, на сакле колышется тень. |
Как не узнать ему, - даром что ночь, |
Как не узнать Агаларову дочь! {*} |
{* Агалары - татары-помещики. (Прим. авт.)} |
Мрачно. В ауле огней не видать; |
Лютые псы перестали ворчать. |
Ясные звезды потупили взор - |
Слушают звезды ночной разговор. |
"Солнце мое! - стал Агбар говорить. - |
Я за тебя рад себя погубить!" |
"Что ж ты! зачем не украдешь меня?" - |
"Рад бы украсть я, - да нету коня... |
Завтра пошлю я к отцу твоему, |
{* Калым - подарки жениха отцу |
невесты. (Прим. авт.)} |
Двадцать последних монет серебра, |
Пару волов, два узорных ковра..." |
"Тише!.. Прощай!" - И во мраке чинар |
Скрылся проворный татарин Агбар. |
2
Солнце печет темя каменных гор. |
Голову клонит на мягкий ковер. |
И отдыхает под тенью чинар |
В шапке косматой старик Агалар. |
Неподалеку, в закрытых сенях, |
Жены мотают шелки на станках. |
Возле на камне старуха сидит, |
Сдвинула брови и в землю глядит. |
"Пару волов? У меня тридцать пар! |
Что мне волы! - говорит Агалар. - |
Мало ли есть у князей табунов! |
Мало ли там дорогих жеребцов! |
Пусть уведет он, хоть в эту же ночь, |
Знаю, недавно проехал в Ганжу {*} |
{* Ганжа - гор. Елисаветполь. (Прим. авт.)} |
Русский чиновник, а кто - не скажу. |
Есть у него дорогое ружье... |
Бели ружье это будет мое, |
Если украдет хоть в эту же ночь, |
Пусть принесет - я отдам ему дочь. |
Мало того, есть купец армянин... |
Деньги везет, - едет сдуру один..." |
И усмехнувшись, лукавый старик |
Начал дремать - головою поник. |
Встала старуха, накрылась чадрой |
И поплелась потихоньку домой. |
3
Светит луна, как далекий пожар; |
Ветер качает вершины чинар; |
Листья чинар беспокойно шумят; |
Лютые псы у соседа ворчат. |
Вновь на свиданье Агбар удалой |
Крадется к сакле знакомой тропой. |
Кто мог шепнуть ей: красавица, жди! |
Ясные звезды потупили взор - |
Слушают звезды ночной разговор: |
"Где пропадал ты? возлюбленный мой!" - |
"Я не пропал - я пришел за тобой". |
"Каждую ночь я ходила сюда... |
Милый! - скажи мне - какая беда?" |
"В эту неделю украл я коня; |
Добрый товарищ нас ждет у плетня; |
В эту неделю украл я ружье; |
Да не в ружье все богатство мое! |
Им я убил армянина купца... |
Деньги достал по совету отца. |
Им и отца я убью в эту ночь, |
Если украсть помешает мне дочь..." |
<1849>
В ИМЕРЕТИИ
Риона шум и леса тень, |
Плющ, виноград и цвет граната, |
И воздух, полный аромата, |
Кругом лесистые холмы, |
Хребты, покрытые снегами, - |
Надолго ль встретилися мы? |
Надолго ль я останусь с вами? |
Или, как мимолетный сон, |
Мелькнули вы передо мною - |
И мне уже определен |
Безвестный путь... или судьбою |
Мне будет снова суждено |
Сюда надолго возвратиться - |
И тем, что временно дано, |
Уже навеки насладиться? |
И не того бы я хотел... |
На лоне матери-природы |
В труде разумном бы провел |
Я увядающие годы, |
И здесь иные семена, |
Иные мысли б я посеял; |
В уме и сердце я лелеял! |
Когда же под безвестный кров |
Взойдет земляк с страны родимой - |
Его б в тени моих садов |
Встречал я мыслию любимой; |
Я б говорил: иди сюда - |
Взгляни, как радостно слиянье |
Природы дивной и труда |
Без угнетенья и страданья! |
Кутаис. Мая 23, 1850
НАД РАЗВАЛИНАМИ В ИМЕРЕТИИ
Когда на листья винограда |
Слетала влажная прохлада |
С недосягаемых вершин; |
Когда вечерний звон Гелата |
В румяных сумерках заката, |
Смутив пустыни грустный сон, |
Перелетал через Рион, - |
Здесь, на кладбищах, позабытых |
Во мгле плющами перевитых |
Каштанов, лавров и раин {*}, |
{* Раина - дерево. (Прим. авт.)} |
Мне снился рой теней, покрытых |
Струями крови, пылью битв, - |
Мужей и жен, душой сгоревших |
В страстях - и в небо улетевших, |
Как дым, без мысли и молитв... |
Но тщетно посреди видений |
Мой ум наставника искал: |
В их тесноте народный гений |
Лучом бессмертья не сиял! |
И проносился рой духов, |
Как бы ища своих следов, |
Над прахом тел, давно истлевших, |
Под грудами не уцелевших |
Соборов, башен и дворцов. |
В устах, для мира охладевших, |
На все звучал один ответ: |
"Здесь было царство - царство пало... |
Мы жили здесь - и нас не стало... |
Но не скорби о нас, поэт! |
Мы пили в жизни полной чашей; |
Но вам из гроба своего, |
В усладу бедной жизни вашей, |
Не завещали ничего!.." |
И пронеслись... Но сквозь туманы |
Протекших лет передо мной |
Неотразимой красотой |
Мелькает образ Дареджаны...1 |
В ее глазах - любовь и мгла, |
Тоска на мраморе чела, |
В груди огонь желаний скрытых - |
И возмутительных страстей |
Зараза -и коварный змей |
В улыбке уст полураскрытых. |
1850 (Кутаис)
НОЧЬ НА ВОСТОЧНОМ БЕРЕГУ ЧЕРНОГО МОРЯ
Чу! - выстрел - встань! Быть может, нападенье... |
Быть может, пароход заходит в укрепленье |
Подать письмо с родимых берегов. |
Открой окно! - Ни зги! Желанных парусов |
Кто в эту ночь увидит приближенье? |
Луну заволокла громада облаков. - |
Не гром ли? - Нет - не гром - игра воображенья... |
- Зачем проснулись мы, увы, кто скажет нам! |
Одни валы шумят и плачут без ответа... |
Так часто, в наши дни, в немой душе поэта |
Проходят образы, незримые очам, |
Но вожделенные - подобно парусам, |
Идущим в пристань до рассвета. |
Пароход "Тамань". 1850
САЯТ-НОВА {*}
{* Саят-Нова - аноним одного из армянских певцов прошлого столетия. (Прим. авт.)
Много песков поглощают моря, унося их волнами, |
Но берега их сыпучими вечно покрыты песками. |
Много и песен умчит навсегда невозвратное время - |
Новые встанут певцы, и услышит их новое племя. |
Но для тебя, нежный друг мой, другого певца уж |
не будет. |
Если погибну я, знаю, что свет не заметит утраты; |
Ты только вспомнишь те песни, под звуки которых |
цвела ты. |
Я просветил твое сердце - а ты, ты мой ум |
помрачила; |
Я улыбаться учил - а ты плакать меня научила. |
Так, если смолкну я, страстно любя тебя, друг |
благородный, |
Где - разреши мне последний вопрос мой, - где |
будет холодный |
Прах мой покоиться? там ли - в далеких пределах |
чужбины, |
Здесь ли, в саду у тебя, близ тебя, под навесом |
раины?.. |
1851
ТАМАРА И ПЕВЕЦ ЕЕ ШОТА РУСТАВЕЛЬ
В Замке Роз {*}, под зеленою сенью плющей, |
{* Замок Роз - по-грузински Вардис-цихе - |
В диадеме, на троне Тамара сидит. |
На мосту слышен топот коней; |
Над воротами сторож трубит; |
И толпа ей покорных князей |
Собирается к ней. |
О внезапной войне им она говорит - |
О грозе, что с востока идет, |
И на битву их шлет, |
И ответа их ждет, |
И как солнце красою блестит. |
Молодые вожди, завернув в башлыки |
Свои медные шлемы, - стоят - |
И внимают тому, что отцы старики |
Ей в ответ говорят. |
В их толпе лишь один не похож на других - |
И зачем во дворец, |
В византийской одежде, мечтательно тих, |
В это время явился певец? |
Не царицу Иверии в сонме князей, |
Каждый звук ее голоса в нем |
Разливается жгучим огнем, |
Каждый взгляд ее темных очей |
Зарождает в нем тысячу змей, |
И - восторженный - думает он: |
Не роскошный ли видит он сон... |
И какой нужно голос иметь, |
Чтоб Тамару воспеть?.. |
Вдохновенным молчаньем своим |
Показался он странен другим. |
И упал на него испытующий взгляд, |
И насмешки мучительный яд |
В его сердце проник - и, любовью палим |
И тоскою томим, |
Из дворца удалиться он рад. |
Отпустили толпу; сторож громко трубит; |
На мосту слышен топот копыт; |
На окрестных горах зажжены |
Роковые сигналы войны - |
Исчезают в окрестных горах... |
С грустной думой Тамара на троне сидит - |
Не снимает Тамара венца - |
Провожает глазами толпу - и велит |
Воротить молодого певца. |
И послышался царственный голос жены: |
"Руставель! Руставель! ты один из мужей |
Родился не в защиту страны; |
Кто не любит войны - |
Не являйся мне в сонме князей. |
Но ты любишь дела и победы мои: |
Я готова тебя при дворе принимать. |
Меньше пой о любви - |
О безумной любви - и тебя награждать |
Я готова за песни твои". |
И, бледнея, поник Руставель головой |
Перед гордой царицей обширных земель. |
И, смутившись душой, |
Как безумец, собой |
"О царица! чтоб не был я в сонме князей, |
Навсегда удалиться ты мне повели - |
Все равно! - образ твой |
Унесу я с собой |
До последних пределов земли. |
Буду петь про любовь - ты не станешь внимать - |
Но клянусь! - на возвышенный голос любви |
Звезды будут лучами играть, |
И пустыня, как нежная мать, |
Мне раскроет объятья свои! |
Удаляюсь - прости! Без обидных наград |
Довершу я созданье мое: |
Но его затвердят |
Внуки наших внучат - |
Да прославится имя твое!" |
12 февраля 1851
КН. С. А. Г-НОЙ
У нее, как у гитаны, |
Взгляд как молния блестит; |
Голос ласково звучит; |
Как у юноши от раны, |
Томен цвет ее ланит. |
Есть возможность не влюбиться |
В красоту ее очей, |
Есть возможность не смутиться |
От приветливых речей, |
Но других любить решиться |
Нет возможности при ней. |
5 марта 1851
ВЫБОР УСТАБАША {*}
{* Уста-баш - то же, что голова или старшина. (Прим. авт.)}
Базары спят... Едва взошла |
Передрассветная денница. - |
И что за шум на той горе! |
Тифлисских нищих на заре |
Куда плетется вереница? |
Как будто на церковный звон |
Слепца ведет его вожатый, |
Или богатых похорон |
К монастырю бредут босые |
В косматых шапках старики, |
Сложить на камни гробовые |
Свои порожние мешки. |
Не за копеечной добычей - |
Чтоб завести иной обычай, |
К монастырю, на этот раз, |
Ватага нищих собралась. |
Иная мучит их забота: |
Забыв про медные гроши, |
Они шумят: "Вай, вай! кого-то |
Мы изберем в уста-баши!.." |
Восстав от сна, Тифлис хохочет |
Над их оборванной толпой; |
Прослыть в народе головой |
У нищих каждый нищий хочет, - |
Бранятся, спорят и шумят... |
Один Гито в дырявой шапке, |
Узлами обветшалой тряпки |
Загар нагих своих плечей, |
Стоит, свой посох упирая |
В заржавый мох могильных плит, |
И, грустно говору внимая, |
Молчанье мертвое хранит. |
"Гито, Гито! скажи хоть слово... |
И будь над нами уста-баш!.." - |
"Нет, братья! - молвил он сурово: - |
Спасибо вам за выбор ваш. |
Пусть выбор наш решает счастье: |
Я укажу вам дом один, |
Где вечно мрачный, как ненастье, |
Живет богатый армянин, |
Как мы, такой же бессемейный, |
Похоронив недавно дочь, |
Живет он жизнею келейной, |
Считая деньги день и ночь. |
Кто, братья, к празднику Христову, |
Хоть пол-абаза на обнову |
Своих изорванных заплат |
У скряги выплачет, - недаром, |
Как самый счастливый из нас, |
Он будет править всем амкаром {*}, |
{* Амкар - община, в состав |
которой входят ремесленники, |
торговцы и др. (Прим. авт.)} |
И я послушаюся вас!" |
И все в ответ сказали разом: |
"Быть по совету твоему! |
Навел ты нас на путь, на разум!" |
И каждый взял свою суму... |
Совет Гито пропал не даром: |
Богатый армянин живет |
И до сего дня за базаром, |
Гоняя нищих от ворот - |
Гито улегся на кладбище... |
И вот, прошло уж много лет |
Уста-баши все нет как нет!.. |
1851
КАРАВАН
Отрывок из восточной повести
1
Какая ночь - не ночь, а рай! |
Ночные звезды искры мечут. |
Вставай, привратник, отворяй |
Ворота в караван-сарай: |
В горах бубенчики лепечут. |
2
Луна светла, как трон аллы. |
Как тени длинные, шагают |
Верблюды по краям скалы; |
На них ружейные стволы |
То пропадают, то мелькают. |
3
Вдали развалина стоит, |
В туман серебряный повита. |
Внизу клокочет и бежит |
Ручей по склону черных плит, - |
По дну ручья стучат копыта. |
4
То едет сам Тамур-Гассан |
И вот, к луке нагнув свой стан, |
Он в гору скачет, как шайтан. |
Куда, герой? куда, бродяга? |
5
Поводья брошены - висят; |
Ружье в чехле; подобно звеньям |
Стальным, бренчит его булат; |
Порывист конь, стуча скользят |
Его копыта по каменьям. |
6
Суровый всадник горд и смел. |
Откуда и куда он скачет? |
Что он, как хан, разбогател? |
Или нажиться не успел - |
И жизнь по-прежнему маячит? |
7
Вставай, привратник, отворяй |
Ворота в караван-сарай! |
Готовь ночлег для каравана, |
И в гости жди, и угощай |
Разбойника Тамур-Гассана! |
8
Далеко слух идет о нем! |
Отбить быков, связать чабана {*}. |
{* Чабан - пастух. (Прим. авт.)} |
Рука с нацеленным ружьем |
Дрожит при имени Гассана. |
9
Он может пулей влет пронзить |
Орла; клыкастому кабану |
Свиную морду раскроить, |
Влететь в табун, коня скрутить |
И покорить его аркану. |
10
Широк руки его размах... |
Как лев, взмахнув косматой гривой, |
Храпит и, с пеной на губах, |
Напрасно в двадцати шагах |
Из петли рвется конь ретивый - |
11
Как раз могучая рука |
Смирит порыв его свободный, |
И будет гнать его, пока |
Следа копыт его река |
Не захлестнет волной холодной. |
12
Гассан везде поспел; в огне |
Он не горит, в воде не тонет; |
Задумает о табуне - |
Табун его - как раз угонит. |
13
Он подползет к нему, как змей, |
В дыму вечернего тумана, |
С двумя из опытных друзей, |
Он выстрелом спугнет коней, |
Пасущихся среди бурьяна. |
14
Вперед помчится и свистит - |
И вот, гонимый слева, справа, |
Табун, шарахнувшись, летит, |
Летит как буря - степь дрожит... |
Пропал табун - Гассану слава. |
15
Молва недаром бережет |
Его от пули и булата: |
Он в двух империях живет |
И с каждой в дань себе берет |
Коней, оружие и злато. |
16
От Каменки {*} до Арарата; |
{* Каменка - военное |
поселение. (Прим. авт.)} |
И сам слыхал я, как не раз |
Давали казакам наказ: |
"Словить его, связать, ребята!" |
17
Хотя, конечно, весть о нем |
Не доходила до султана; |
Но... дорого была в одном |
Ауле мстительным купцом |
Оценена башка Гассана... |
18
Давно завидя караван, |
Его догнал Тамур-Гассан, |
И вслед за ним поехал шагом, |
И долго он пугал армян, |
Пока не скрылся за оврагом. |
19
Идет верблюдов длинный ряд, |
Раздулись ноздри их, глотают |
Окрестных рощей аромат; |
Шесты торчат, стволы мелькают. |
20
Весь караван вооружен; |
Разбой он выстрелами встретит. |
А где ж Гассан?! - Эге! уж он |
На той горе, где разложен |
Костер, как жертвенник, и светит. |
21
Гассан узнал родимый край... |
Он шепчет тексты из Корана. |
Вставай, хозяин, отворяй |
Ворота в караван-сарай! |
Меджид, встречай Тамур-Гассана! |
22
Меджид выходит из ворот; |
Не суетится, не хлопочет; |
Он гостя втайне узнает, |
И руку на сердце кладет, |
И, опустив глаза, бормочет: |
23
"Аллас-алла! слезай с коня: |
Его сведем мы к водопою. |
Ему насыплем ячменя; |
Свою главу склони к покою. |
24
Костер мой сердце веселит; |
Моя старуха плов сварит..." |
Гассан ему в ответ: "Попоной |
Накрой коня, возьми! Я сыт..." |
И сел на бурке запыленной - |
25
Сел и ослабил пояс свой, |
И рукава назад откинул, |
И стал вертеть перед собой |
Кинжал с насечкой золотой, |
Потом в ножны его задвинул. |
26
Не так ли иногда вертит |
Ребенок куклой расписною! |
Ее заботливо хранит, |
Тихонько с нею говорит |
И даже спать кладет с собою. |
27
Тамур нередко был душой |
Далек от подвигов злодейских. |
Но там, где дрябл закон немой, |
Считать не хуже дел судейских, - |
28
Там часто, местию горя, |
Вдруг из ребенка-дикаря |
Наездник грозный вырастает - |
И что же? - песнь сазандаря |
Его отвагу прославляет! |
29
И он везде найдет друзей, |
Под кровом каждого аула, |
И не боится он цепей... |
Все берегут его: злодей |
Нигде не спит без караула. |
30
В народе знают, что Гассан, |
Хоть и в горах живет скитальцем. |
Сам по себе такой же хан, |
Возьмет червонцы у армян, |
Но бедняка не тронет пальцем; |
31
Даст богомольцу золотой |
И с богом в путь его проводит. |
И вот, в умах толпы слепой |
То дух, который всюду бродит. |
32
Молчанье робкое храня, |
Меджид по сумрачной площадке |
Повел Гассанова коня, |
И конь, уздечкою звеня, |
Плодил в уме его догадки. |
33
"Узнал ли ты меня?" - спросил |
Его Гассан, скрестивши руки. |
И лик его спокоен был, |
И тих был голос, но таил |
В себе магические звуки. |
34
И бледен стал Меджид седой. |
"Ты гость мой: за тебя я душу |
Готов отдать, клянусь аллой! - |
Шептал Меджид. - Изменой злой |
Гостеприимства не нарушу! |
35
Тебя не выдам никому: |
Глух буду - нем!.. клянусь пророком! |
Доверься слову моему!" |
В глаза спокойно-зорким оком |
36
И молвил: "Вспомни! прошлый год |
Тебя едва я не повесил... |
Но, слушай, - караван идет... |
Мне в эту ночь его дает |
Судьба - он мой! молчи, будь весел!.." |
37
Луна по-прежнему была |
Светла, как лампа, и лила |
Свой свет на каменные груды - |
И ночь была, как день, светла - |
И шли - все ближе шли верблюды... |
1851 (?)
НА ПУТИ ИЗ-ЗА КАВКАЗА
I
Неприступный, горами заставленный, |
Ты, Кавказ, наш воинственный край, - |
Ты, наш город Тифлис знойно-каменный, |
Светлой Грузии солнце, прощай! |
Душу, к битвам житейским готовую, |
Я за снежный несу перевал. |
Миновал - недалеко Дарьял. |
Слышу Терека волны тревожные |
В мутной пене по камням шумят - |
Колокольчик звенит - и надежные |
Кони юношу к северу мчат. |
Выси гор, в облака погруженные, |
Расступитесь - приволье станиц - |
Расстилаются степи зеленые - |
Я простору не вижу границ. |
И душа на простор вырывается |
Из-под власти кавказских громад - |
Колокольчик звенит-заливается... |
Кони юношу к северу мчат. |
Погоняй! гаснет день за курганами, |
С вышек молча глядят казаки - |
Красный месяц встает за туманами, |
Недалеко дрожат огоньки - |
В стороне слышу карканье ворона - |
Различаю впотьмах труп коня - |
По следам догоняет меня... |
II
Ты, с которой так много страдания |
Терпеливо я прожил душой, |
Без надежды на мир и свидание |
Навсегда я простился с тобой. |
Но боюсь - если путь мой протянется - |
Из родимых полей в край чужой - |
Одинокое сердце оглянется |
И сожмется знакомой тоской. - |
Вспомнит домик твой - дворик, увешанный |
Виноградными лозами - тень - |
Где твоим лепетаньем утешенный, |
Я вдавался в беспечную лень. |
Вспомнит роз аромат над канавою, |
Бубна звон в поздний вечера час, |
Твой личак - и улыбку лукавую |
И огонь соблазняющих глаз. |
Все, что было обманом, изменою, |
Что лежало на мне словно цепь, |
Горных рек, вытекающих в степь. |
10 июня 1851
1850-е годы
ВРЕМЕНИ
Зачем до сей поры тебя изображают |
С седыми прядями на сморщенных висках, |
Тогда как у тебя на юных раменах |
Лишь только крылья отрастают? |
О время, пестун наш! - на слабых помочах |
Ты к истине ведешь людей слепое племя |
И в бездну вечности роняешь их, как бремя, |
И бремя новое выносишь на плечах. |
Счастливый грек тебя, как смерти, ужасался, |
Он в руки дал тебе песочные часы, |
Косой вооружил и в страхе повергался |
Пред лезвием твоей сверкающей косы. |
А мы, среди своих попыток и усилий |
Склонив перед тобой бесславное чело, |
Твердим: когда-нибудь, авось, погибнет зло |
Лети скорей, крылатое, скорей! |
Нам в душу новыми надеждами повей! |
Иль уж губи всех тех, которым ты пророчишь |
Один бесплодный путь, и делай все, что хочешь! |
Скорей мое чело морщинами изрой |
И выветри скорей с лица румянец мой |
И обреки меня холодному забвенью... |
Что за беда! Другому поколенью |
Ты наши лучшие надежды передашь, |
Твердя ему в урок удел печальный наш. |
Своекорыстие - и все, что сердце губит, |
Невежество - и все, что гасит ум, |
Мне беспрестанно в уши трубит: |
"Живи без чувства и без дум!" |
Вполне постигли мы бесплодные стремленья |
К добру, к отрадному сочувствию людей. |
И, выстрадав одно лишь право на презренье |
Мы говорим в порыве нетерпенья: |
"О время! улетай скорей!" |
* * *
Когда я слышу твой певучий голосок, |
Дитя, мне кажется, залетный ветерок |
Несет ко мне родной долины звуки, |
Шум рощи, колокол знакомого села |
И голос той, которая звала |
Меня проститься с ней в последний час разлуки. |
1851
РЫБАК
Вольный перевод из Гете
(Посв. А. Н. Майкову)
Волна бежит, шумит, колышет |
Едва заметный поплавок. |
Рыбак поник и жадно дышит |
Прохладой, глядя на поток. |
В нем сердце сладко замирает - |
Он видит: женщина из вод, |
Их рассекая, выплывает |
Вся на поверхность и поет - |
Поет с тоскою беспокойной: |
"Зачем народ ты вольный мой |
Манишь из волн на берег знойный |
Ах, если б знал ты, как привольно |
Быть рыбкой в холоде речном! |
Ты б не остался добровольно |
С холма следить за поплавком. |
Светила любят, над морями |
Склонясь, уйти в пучину вод; |
Их, надышавшихся волнами, |
Не лучезарней ли восход? |
Не ярче ли лазурь трепещет |
На персях шепчущей волны? |
Ты сам - гляди, как лик твой блещет |
В прохладе ясной глубины!" |
Волна бежит, шумит, сверкает, |
Рыбак поник над глубиной; |
Невольный жар овладевает |
В нем замирающей душой. |
Она поет - рыбак несмело |
Скользит к воде; его нога |
Ушла в поток... Волна вскипела, |
1852
ВЕСНА
Воротилась весна, воротилась! |
Под окном я встречаю весну. |
Просыпаются силы земные, |
А усталого клонит ко сну. |
И напрасно черемухи запах |
Мне приносит ночной ветерок; |
Я сижу и тружусь; сердце плачет, |
А нужда задает мне урок. |
Ты, любовь - праздной жизни подруга, - |
Не сумела ужиться с трудом... |
Со слезами со мной ты простилась - |
И другим улыбнулась тайком... |
1853
ВОСПОМИНАНИЕ
Как быстро пароход летел, рулю послушный; |
Как тяжко колебал в волнах он грудь свою |
И как я долго ждал душой неравнодушной, |
Чтоб отворилась дверь твоей каюты душной, |
Чтоб ты взошла на ют и села на скамью. |
Дул ветер; сизыми грядами |
Пурпурными светились облаками; |
Труба хрипела; дым клоками |
Летел, - и ты с кормы глядела вместе с нами, |
Как опускали паруса... |
Я помню - ты была бледна, без покрывала; |
Зловещая заря свой пламень отражала |
В зрачках твоих глубоко-темных глаз... |
Как вдруг ты на меня взглянула и сказала: |
"Дай бог, чтоб буря поднялась!" - |
"Зачем?" - с невольным изумлением |
Тебя я шепотом спросил... |
Но бог не внял твоим моленьям |
И море в ночь угомонил. |
Над палубой луна сияла так приветно - |
Я лунный свет ловил на пальцах рук твоих... |
И ночь бессонная промчалась незаметно |
Под мерный стук движений паровых. |
Ты намекала мне на ранние сомненья, |
На повесть грустную непонятой любви, |
И на потребность утешенья, |
И на страдания свои. |
Случайный друг, друг только для одной |
Прекрасной ночи, голос твой |
Еще мне памятен; но где ты, я не знаю; |
Года умчали молодость мою, |
В житейском море я один блуждаю - |
То к мирной пристани гоню мою ладью, |
То снова парус поднимаю. |
Увижусь ли когда-нибудь с тобой? |
Узнаю ли тебя среди толпы людской? |
Напомню ли тебе о нашей встрече? |
К чему напоминать!.. Те пламенные речи, |
Те призраки, что увлекали нас, |
Давно их нет! И я не раз, |
Над жизнию смеяться вслух не смея, |
Смеялся внутренно, воображая час, |
Когда на палубе сказала ты, бледнея: |
"Дай бог, чтоб буря поднялась!" |
1853
БРЕД
В каком-то странном полусне. |
Ты на меня смотрела с состраданьем, |
Как будто перед расставаньем. |
Лаская слух, звучал мне голос твой: |
"Не умирай, о милый мой! |
Не уноси с собой в поток забвенья |
Твою любовь - твои стремленья. |
Еще не все изведано тобой |
Под этим солнцем и луной. |
Ты погибал, в холодной тьме блуждая, - |
Блуждал, любви моей не зная. |
Дай сердце мне! Его я сберегу: |
Здесь на земле я все могу... |
Могу к труду твои направить руки, |
Могу твои прославить муки. |
Приди ко мне! Склонись на грудь мою! |
Узнай, как я тебя люблю!.." |
И в полусне, твоим речам внимая, |
Я плакал, недоумевая... |
Ты, вся любовь, была со мной. |
И нежные твои лобзал я руки - |
И трепетал, боясь разлуки... |
<1854>
ПОСЛЕДНИЙ ВЫВОД
Посвящается А. Нов. . . ву
Первоначальных лет неясные стремленья, |
И все, чему найти не мог я выраженья; |
Безумной юности неосторожный пыл, |
И все, чем сердце я навеки отравил; |
Возвышенных надежд несбыточные грезы, |
И та действительность, к которой я привык; |
Смешным неверием осмеянные слезы, |
И внутренней борьбы никем неслышный крик; |
Все прежние мечты, все страсти, все желанья, |
Все равнодушие к тому, чего уж нет, - |
Все вместе как одно всецелое страданье, |
Могло б в сердцах людей найти себе ответ... |
Но я не жду его, я не прошу ответа; |
"Мы так же, как и ты, похожи на Гамлета; |
Ты так же, как и мы, немножко Дон Кихот". |
1853
* * *
Свет восходящих звезд - вся ночь, когда она |
Светла без месяца, без облаков темна, |
Заключена в глазах твоих чудесных. |
При них теряюсь я - и не могу понять, |
И словом не могу понятным передать |
Волнений, сердцу неизвестных. |
Я верю иногда, что мне в глазах твоих |
Читать любовь - была б отрада. |
А иногда мне страшно возле них, |
Как темной ночью возле клада. |
Что выражает мне твой непонятный взгляд, |
Когда глаза твои глядят и не глядят |
Из-под ресниц тяжеловесных? |
Не так ли две звезды - две путницы небесных, |
Не зная, чьи мечты за ними вслед текут - |
Горят - не греют - но... влекут. |
<1855>
* * *
И безобразная, и глупая, за мной |
Следит весь день и, под руку толкая, |
Надоедает мне своею болтовней. |
Когда-то в карты мне она гадала |
И мне сулила много светлых дней; |
Я, как ребенок, верил ей сначала, |
Доверчив был и уживался с ней. |
То штопая, то делая заплаты, |
Она не раз при мне ворчала на беду: |
"Вот погоди! как будем мы богаты, |
Я от тебя сама уйду..." |
А между тем несутся дни и годы - |
Старуха все еще в моем углу ворчит, |
Во все мешается, хлопочет и, свободы |
Лишая разум, сердце злит. |
И жизнь моя, невольно, как-то странно |
Слилась с ее житьем-бытьем, |
И где бы ни был я, один ли - беспрестанно |
Мне кажется: мы с ней вдвоем. |
Внезапной мыслию иль новой красотой, |
Плаксивое лицо старухи раздраженной |
Как желтое пятно мелькает предо мной. |
Хочу любить... "Нет, - говорит, - не вправе, |
Не смеешь ты, не должен ты любить". |
Уединясь, мечтаю ли о славе, |
Она, как мальчика, придет меня дразнить. |
И болен я - и нет мне сил подняться, |
И слышу я: старуха, головой |
Качая, говорит, что вряд ли мне дождаться |
Когда-нибудь судьбы иной. |
1855
НА ЧЕРНОМ МОРЕ
Отрадней сна, товарищ мой, |
Мне побеседовать с тобой: |
Сердитый вал к нам в люки бьет; |
Фонарь скрипит над головой; |
И тяжко стонет пароход, |
Как умирающий больной. |
Ты так же ранен, как и я... |
И в то же время холодят: |
Не спас меня хирурга нож, |
Но ты меня моложе, брат, |
И ты меня переживешь. |
Едва ли, впрочем, этот Крым, |
И этот гул, и этот дым, |
И эти кучи смрадных тел |
Забудешь ты когда-нибудь, |
Куда бы ты ни полетел |
Душой и телом отдохнуть. |
На лоне мира и любви. |
Ты вспомнишь - ужас! - ты в крови |
Топтал товарищей своих, |
Ты слышал их предсмертный хрип, |
Ты, раненый, близ ран моих |
Лежал, страдал и - не погиб. |
Какой ценой, ты вспомнишь, брат, |
Купили мы развалин ряд! |
Для человеческих ушей |
Когда мы лезли из траншей |
На вал, скользя по грудам тел. |
Но грянул взрыв - последний взрыв... |
И я без чувств упал в обрыв. |
Когда ж очнулся... Боже мой! |
Какая тишь была вокруг! |
И страшен город был немой, |
И страшно нем был мой испуг. |
Стена была обагрена... |
Дым застилал, как пелена. |
Небесный свод - и от земли |
Тяжелый поднимался пар... |
Вдали пылали корабли, |
И отражал залив пожар. |
Ликуйте, гордые умы! |
Могилу храбрых взяли мы... |
Коварной славы сладкий дым, |
Ты горек нам, ты дорог нам! |
Но - фимиам необходим |
Когда ты снова посетишь |
Наш императорский Париж, |
Смутит тебя победный крик, |
Как пляска после похорон, |
Как сумасшедшего язык, |
Как смех, в котором слышен стон. |
Пускай наш новый полубог |
Вкушает славу!.. Я б не мог... |
Я для иного был рожден, |
Иные цели смел таить, |
И был, как бурей, увлечен |
Туда, где я не мог любить... |
И где, казалось бы, не след |
Мне умереть в чаду побед... |
Но - умираю... Все, что я |
Любил когда-то, в эту ночь |
Как будто около меня |
Стоит и не отходит прочь. |
Я вижу - вот моя семья... |
Подруга... дети... Боже мой! |
А это кто?!. Иль это бред?.. |
Какой-то призрак роковой - |
В блестящей мантии скелет... |
Ужели смерть?.. Зачем она, |
Грозя, кричит: "Пылай, война! |
Враждуйте, племена всех стран! |
Вот вам республика и трон, |
И христианство, и Коран, |
Мадзини, и Наполеон!" |
Скажи, что значу я пред ней |
Со всею гордостью моей?.. |
Ее десница мне на грудь |
Легла - и я, как тряпка, смят! |
Освободи, брат! дай вздохнуть!.. |
Ага! да ты уж умер, брат! |
Июля 20 дня, 1855
* * *
Нет, нет! не оттого признаньем медлю я, |
Что я боюсь - она не отзовется |
Что старая печаль, как лютая змея, |
Опять в душе моей проснется! |
Друг! разрушать мечты уж я привык давно |
И сердце у меня готово к новым ранам; |
Не в первый раз мне суждено |
Быть самому себе тираном. |
Но... если я любим... но если с первых слов |
Она сама мне бросится на шею!.. |
Сказать ли, отчего я медлю и робею? |
Кто перед женщиной, рыдая, пасть готов. |
Тот не готов еще назвать ее своею; |
Кто с юных лет страстей обуздывал язык, |
Кто приучен людьми не верить их участью, |
Кто к лицемерию привык - |
Тому нужна привычка к счастью. |
Так, если б грешнику нежданно отворен |
Был рай небесный - долго б он |
Не мог войти в него, растерян и смущен. |
Измученной душой как бы не доверяя |
1855
ПРОСТИ
Пора... Прости! Никто не ведал |
Глубоких тайн моих страстей, |
И никому я права не дал |
Заплакать на груди моей. |
Любви прекрасным упованьям |
Рассудком положа предел, |
Страдая сам, твоим страданьям |
Я отозваться не хотел. |
Искал я счастья, но поверить |
Не смел я счастью своему; |
Мне было легче лицемерить, |
Чем верить сердцу твоему. |
<1855>
ЗВЕЗДЫ
Посреди светил ночных, |
Далеко мерцающих, |
Из туманов млечными |
Пятнами блуждающих |
Небеса полярные, |
Новые созиждутся |
Звезды светозарные. |
Так и вы, туманные |
Мысли, тихо носитесь, |
И неизъяснимые |
В душу глухо проситесь, |
Так и вы над нашими |
Темными могилами |
Загоритесь некогда |
Яркими светилами. |
<1856>
И. С. АКСАКОВУ
Когда мне в сердце бьет, звеня, как меч тяжелый, |
Твой жесткий, беспощадный стих, |
С невольным трепетом я внемлю невеселой, |
Холодной правде слов твоих. |
В негодование души твоей вникая, |
Собрат, пойму ли я тебя? |
Каким стихом откликнусь я? |
Не внемля шепоту соблазна, строгий гений |
Ведет тебя иным путем, |
Туда, где нет уже ни жарких увлечений, |
Ни примирения со злом. |
И если ты блуждал - с тобой мы врознь блуждали: |
Я силы сердца не щадил; |
Ты - не щадил труда; и оба мы страдали: |
Ты больше мыслил, я - любил. |
Общественного зла ты корень изучая, |
Стоял над ним с ножом, как врач; |
Я выжал сок его, пил - душу отравляя |
И заглушая сердца плач. |
К чему оно влеклось, кого оно согрело? |
Зачем измучено борьбой? |
О брат! пойму ли я при звуках лиры, смело, |
Законно поднятой тобой? |
Быть может, знать добро не значит зла не видеть, |
Любить - не значит тосковать... |
Тому, кто сам не мог сиять... |
Вот почему, когда звенит, как меч тяжелый, |
Твой жесткий, беспощадный стих, |
С невольным трепетом я внемлю невеселой, |
Холодной правде слов твоих. |
Июнь 1856. СПб.
НА ПУТИ ИЗ ГОСТЕЙ
Славный мороз. Ночь была бы светла |
Да застилает сиянье |
Месяца душу гнетущая мгла - |
Жизни застывшей дыханье. |
Слышится города шорох ночной, |
Снег подметенный скрипит под ногой... |
Дальних огней вижу мутные звезды, |
Да запертые подъезды... |
Боже мой! боже мой! |
Поздно приду я домой! |
Что же в гостях удержало меня? |
Или мне было привольно |
Мучить себя добровольно? |
Скучно и глупо без цели болтать... |
И не охотник я в карты играть, - |
Даже, признаться, не радует ужин; |
Да и кому я там нужен! |
Боже мой! боже мой! |
Поздно приду я домой! |
Мери сегодня была весела |
И грациозно-любезна; |
Но хоть она и умна и мила - |
Нравится ей бесполезно. |
Слушать - так, право, на горе мое, |
Бредит героями... но до нее |
Мне далеко, потому что невеста |
Ищет доходного места. |
Боже мой! боже мой! |
Поздно приду я домой! |
Олимпиада простее сестры... |
Впрочем - глаза с поволокой, |
Пальцы взлетают высоко, |
Клавиши так и стучат и гремят... |
Все, будто в страхе каком-то, молчат... |
Правду сказать, мастера ее руки |
На музыкальные штуки! |
Боже мой! боже мой! |
Поздно приду я домой! |
Виктор стихи нам сегодня прочел: |
Дамы остались довольны; |
Только старик отчего-то нашел, |
Что чересчур мысли вольны. |
Что молодежь нынче стала писать |
Так, что не следует вслух и читать, |
Вот и прочел я стихи эти снова, - |
Ну, и не понял ни слова! |
Боже мой! боже мой! |
Поздно приду я домой! |
Гости бывают там разных сортов: |
В дом приезжают - вертятся, |
Из дому едут - бранятся. |
Что занимает их - трудно понять, |
Всё обо всем они могут сказать; |
Каждый себя самолюбьем измучил, |
Каждому каждый наскучил. |
Боже мой! боже мой! |
Поздно приду я домой! |
В люди как будто невольно идешь: |
Все будто ищешь чего-то, |
Вот-вот не нынче, так завтра найдешь... |
Одолевает зевота, |
Скука томит... А проклятый червяк |
В сердце уняться не хочет никак: |
Или он старую рану тревожит, |
Или он новую гложет. |
Боже мой! боже мой! |
Поздно приду я домой! |
Много есть чудных, прекрасных людей, |
Светлых умом и вполне благородных, |
Меркнут душою в гостиных холодных. |
Есть у нас так называемый свет, |
Есть даже люди, а общества нет: |
Русская мысль в одиночку созрела. |
Да и гуляет без дела. |
Боже мой! боже мой! |
Поздно приду я домой! |
Вот, вижу, дворник сидит у ворот, |
В шубе да в шапке лохматой: |
Точно медведь; на усах его лед, |
Снег в бороде, в рукавице лопата... |
Спит ли он, так ли, прижавшись, сидит |
Думает думу, морозы бранит. |
Или, как я же, бесплодно мечтает, |
Или меня поджидает? |
Боже мой! боже мой! |
Поздно приду я домой! |
<1856>
ТУМАН
Какой туман! ни солнца нет, ни тучи! |
И тянется сырой, бревенчатый забор |
Вдоль грязной улицы, обманывая взор... |
Вот нашей осени унылая картина! |
Нет, что ни говори, здесь грустно без хлопот; |
Меня здесь под ярмо сама природа гнет... |
Недаром - эта блажь, бессонница, кручина, |
Холодный сон души, или страстей обман, |
Иль робость школьника, который перед носом |
Учителя стоит, запуганный вопросом; |
Недаром иногда сквозь сеющий туман |
Все, чем жила душа, мне кажется хаосом. |
О, где ты? где, покинутая мной |
В те дни, когда я жил не сердцем, а мечтой |
И к подвигам себя берег в часы досуга? - |
Откликнись! воротись, утешь названьем друга! - |
Но - я на севере, а ты под солнцем юга - |
И мой тяжелый вздох к тебе не долетит. |
1856
НОЧЬ В КРЫМУ
Помнишь, лунное мерцанье, |
Сонных листьев колыханье, |
И цынцырны {*} стрекотанье |
За оградой садовой; |
{* Цынцырна - татарское слово, |
то же, что цикада. Прим. авт.)} |
В полумгле нагорным садом |
Шли мы, - лавр благоухал; |
Грот чернел за виноградом, |
И бассейн под водопадом |
Переполненный звучал; |
Помнишь, свежее дыханье, |
Запах розы, говор струй - |
Всей природы обаянье, |
И невольное слиянье |
Уст в нежданный поцелуй. |
Эта музыка природы, |
Эта музыка души |
Мне в иные, злые годы, |
После бурь и непогоды, |
Я внимал - и сердце грелось |
С юга веющим теплом, |
Легче верилось и пелось... |
Я внимал - и мне хотелось |
Этой музыки во всем... |
<1857>
А. Н. МАЙКОВУ
Ответ на стихи его:
"Полонский! суждено опять судьбою злою..."
Как, ты грустишь? - помилуй бог! |
Скажи мне, Майков, как ты мог, |
С детьми играя, тихо гладя |
Их по головке, слыша смех |
Их вечно-звонкий, вспомнить тех, |
Чей гений пал, с судьбой не сладя, |
Чей труд погиб... |
Как мог ты, глядя |
На северные небеса, |
Вдруг вспомнить Рима чудеса, |
Вообразить, что я стою |
Средь Колизея, как в раю, |
И подарить меня посланьем? |
Мне задушевный твой привет |
Был освежительно-отраден. |
Но я еще не в Риме, нет! |
В окно я вижу Баден-Баден, |
И тяжело гляжу на свет. |
Хоть мне здорово и приятно |
Парным питаться молоком, |
Дышать нетопленным теплом |
И слушать музыку бесплатно; |
Но - если б не было руин, |
Плющом повитых, луговин |
Зеленых, гор, садов, скамеек, |
Холмов и каменных лазеек, - |
Здесь на меня нашел бы сплин - |
Так надоело мне гулянье, |
Куда, расхаживая лень, |
На равнодушное свиданье, |
И где встречаю, рад не рад, |
При свете газовых лампад, |
Американцев, итальянцев, |
Французов, англичан, голландцев, |
И немцев, и немецких жен, |
И всем известную графиню, |
И полурусскую княгиню, |
И русских множество княжен. |
Но в этих встречах мало толку, |
И в разговорах о ничем |
Ожесточаюсь я умом, |
А сердцем плачу втихомолку. |
И эта жизнь меня томит, |
И этот Баден, с этим миром, |
Который вкруг меня шумит, |
Мне кажется большим трактиром, |
В котором каждый божий час |
Гуляет глупость напоказ. |
Домашний мир. Твои мечты |
Не знают роковых стремлений; |
Зато как много впечатлений |
Проходит по душе твоей, |
Когда ты с удочкой своей, |
Нетерпеливый, вдохновенный, |
Идешь на лов уединенный. |
Или, раздвинув тростники, |
Над золотистыми струями |
Стоишь - протер свои очки - |
И жадными следишь глазами, |
Как шевелятся поплавки. |
И весь ты страстное вниманье... |
Вот - гнется удочка дугой, |
Кружится рыбка над водой - |
Плеск - серебро и трепетанье... |
О, в этот миг перед тобой |
Что значит Рим и все преданья, |
Обломки славы мировой! |
Ночь шелестит во мгле кустов: |
Спеши, мой милый рыболов, |
Домой с наловленной добычей! |
Спеши! - уж божья благодать |
На ложе сна детей приемлет, |
Твои малютки спят, - и дремлет |
Их убаюкавшая мать. |
Уже в румяном полусвете, |
Там, в сладких грезах полусна, |
Тебя ждет милая жена |
Иль труд в соседнем кабинете. |
Труд благодатный! Труд живой! |
Часы, в которые душой |
Ты, чуя бога, смело пишешь |
И на себе цепей не слышишь. |
Люблю я стих широкий твой, |
Насквозь пропахнувший смолою |
Тех самых сосен, где весною, |
В тени от солнца, меж ветвей, |
И где с Каменою твоею |
Шептался плещущий ручей. |
Я сам люблю твою Камену, |
Подругу северных ночей: |
Я помню, как неловко с ней |
Ты шел на шумную арену |
Народных браней и страстей; |
Как ей самой неловко было... |
Но... олимпийская жена, |
Не внемля хохоту зоила, |
Тебе осталася верна, |
И вновь в объятия природы - |
В поля, в леса, туда, где воды |
Струятся, где синеет мгла |
Из-под шатра дремучей ели, |
Туда, где водятся форели, |
С тобою весело ушла. |
Прости, мой друг! не знай желаний |
Моей блуждающей души! |
Чтоб не заплесневеть в глуши. |
Поверь, не нужно быть в Париже, |
Чтоб к истине быть сердцем ближе, |
И для того, чтоб созидать, |
Не нужно в Риме кочевать. |
Следы прекрасного художник |
Повсюду видит и - творит, |
И фимиам его горит |
Везде, где ставит он треножник, |
И где творец с ним говорит. |
Баден-Баден. Август 1857
НА БЕРЕГАХ ИТАЛИИ
Я по красному щебню схожу один |
К морю сонному, |
Словно тучками, мглою далеких вершин |
Окаймленному. |
Ах! как млеют, вдали замыкая залив, |
Выси горные! |
Как рисуются здесь, уходя в тень олив, |
Пастухи вдали на свои жезлы, |
С их котомками, |
Опершись, стоят на краю скалы - |
Над обломками. |
Там, у взморья, когда-то стоял чертог |
С колоннадами, |
И наяды плескались в его порог |
Под аркадами. |
Там недавно мне снился роскошный сон - |
Но... всегда ли я |
Ради этих снов забывал твой стон, |
О Италия! |
Вдохновляемый плачем твоим, я схожу |
К морю сонному, |
Словно тучками, мглою далеких вершин |
Окаймленному. |
Там в лазурном тумане толпой встают |
Тени бледные. |
То не тени встают - по волнам плывут |
Корабельный флаг отдаленьем скрыт. |
Словно дымкою. |
Там судьба твоя с фитилем стоит |
Невидимкою... |
1858
НОЧЬ В СОРЕНТО
Волшебный край! Соренто дремлет - |
Ум колобродит - сердце внемлет - |
Тень Тасса начинает петь. |
Луна сияет, море манит, |
Ночь по волнам далеко тянет |
Свою серебряную сеть. |
Волна, скользя, журчит под аркой, |
Рыбак зажег свой факел яркий |
И мимо берега плывет. |
Над морем, с высоты балкона, |
Не твой ли голос, примадонна, |
Взвился и замер? - Полночь бьет. |
Холодной меди бой протяжный, |
Будильник совести продажной, |
Одно невежество здесь дышит, |
Все исповедует, все слышит, |
Не понимая ничего. |
Но от полуночного звона |
Зачем твой голос, примадонна, |
Оборвался и онемел? |
Кого ты ждешь, моя синьора? |
О! ты не та Элеонора, |
Которую Торквато пел! |
Кто там, на звон твоей гитары, |
Прошел в тени с огнем сигары? |
Зачем махнула ты рукой, |
Облокотилась на перила, |
Лицо и кудри наклонила, |
И вновь поешь: "О идол мой!" |
Объятый трепетом и жаром, |
Я чувствую, что здесь недаром |
Италия горит в крови. |
Луна сияет - море дремлет - |
Тень Тасса плачет о любви. |
1858
* * *
Корабль пошел навстречу темной ночи... |
Я лег на палубу с открытой головой; |
Грустя, в обитель звезд вперил я сонны очи, |
Как будто в той стране таинственно-немой |
Для моего чела венец плетут Плеады, |
И зажигают вечные лампады, |
И обещают мне бессмертия покой. |
Но вот - холодный ветр дохнул над океаном; |
Небесные огни подернулись туманом. |
И лег я ниц с покрытой головой, |
И в смутных грезах мне казалось: подо мной |
Наяды с хохотом в лучинный мрак ныряют, |
На дне его могилу разгребают - |
И обещают мне забвения покой. |
<1859>
ЖЕНЩИНЕ
Когда во мне душа кипела, |
Когда она, презрев судьбу, |
На свет, на волю, на борьбу, - |
Зачем тогда не укротила |
Ты дух мой гордый и слепой, |
Чтоб даром не погибла сила |
В борьбе бесплодной и пустой? |
Когда тоскливый, беспокойный, |
Без цели - вдаль от суеты |
То мчался я по степи знойной, |
То лез на снежные хребты, - |
Зачем звездою путеводной |
Ты не сияла предо мной? |
Быть может, гордый и свободный, |
Нашел бы я мой путь прямой. |
Когда, от жизни уставая, |
В нетрезвом полузабытьи, |
Я повторял: о, жизнь пустая! |
О, силы прежние мои! - |
Как луч востока благодатный, |
Зачем тогда не разбудил |
И падших сил не обновил? |
Когда лампаду трудовую, |
Как раб нужды, зажег я вновь |
И проклинал страну родную |
Без веры в славу и любовь, - |
Зачем, когда лампада гасла, |
Не ты пришла и в поздний час, |
Как друг, спасительного масла |
Не ты влила, чтоб свет не гас? |
Когда, по слякоти шагая |
В туман, я отличал едва |
Себя от грязи - так больная |
Была туманна голова, - |
Зачем от этого ненастья |
Ты разум мой не сберегла |
И от постыдного участья |
Своим участьем не спасла? |
Но кто же ты? - к кому упреки!.. |
Тебя я с юных лет не знал: |
Когда мой слабый ум блуждал, |
Не ты любить меня учила, |
Когда безумно я любил, |
Не ты меня благословила |
Бороться до утраты сил. |
Шли годы. С упованьем тайным |
Расстался я. - К чему ж теперь, |
Виденьем светлым и случайным, |
Ты к старику стучишься в дверь |
И, слезы поздние роняя, |
Мне шепчешь: о! как ты грешил! |
Как низко падал! - но - святая, |
Где ты была, когда я жил? |
1859
ИНАЯ ЗИМА
Я помню, как детьми, с румяными щеками, |
По снегу хрупкому мы бегали с тобой - |
Нас добрая зима косматыми руками |
Ласкала и к огню сгоняла нас клюкой; |
А поздним вечером твои сияли глазки |
А няня старая нам сказывала сказки |
О том, как жил да был на свете дурачок. |
Но та зима от нас ушла с улыбкой мая, |
И летний жар простыл - и вот, заслыша вой |
Осенней бури, к нам идет зима иная, |
Зима бездушная - и уж грозит клюкой. |
А няня старая уж ножки протянула - |
И спит себе в гробу, и даже не глядит, |
Как ты, усталая, к моей груди прильнула, |
Как будто слушаешь, что сердце говорит. |
А сердце в эту ночь, как няня, к детской ласке |
Неравнодушное, раздуло огонек |
И на ушко тебе рассказывает сказки, |
О том, как жил да был на свете дурачок. |
<1859>
ДЛЯ НЕМНОГИХ
Мне не дал бог бича сатиры: |
Моя душевная гроза |
Едва слышна в аккордах лиры - |
Ко мне виденья прилетают, |
Мне звезды шлют немой привет- |
Но мне немногие внимают - |
И для немногих я поэт. |
Я не взываю к дальним братьям |
Мои стихи - для их оков |
Подобны трепетным объятьям, |
Простертым в воздух. Вещих слов |
Моих не слушают народы. |
В моей душе проклятий нет; |
Но в ней журчит родник свободы |
И для немногих я поэт. |
Подслушав ропот Немезиды, |
Как божеству я верю ей; |
Не мне, а ей карать обиды, |
Грехи народов и судей. |
Меня глубоко возмущает |
Все, чем гордится грязный свет... |
Но к музам грязь не прилипает, |
Когда судьба меня карала - |
Увы! всем общая судьба - |
Моя душа не уставала, |
По силам ей была борьба. |
Мой крик, мой плач, мои стенанья |
Не проникали в мир сует. |
Тая бесплодные страданья, |
Я для немногих был поэт. |
Я знаю: область есть иная, |
Там разум вечного живет - |
О жизни там, живым живая |
Любовь торжественно поет. |
Я, как поэт, ей жадно внемлю, |
Как гражданин, сердцам в ответ |
Слова любви свожу на землю - |
Но - для немногих я поэт. |
<1859>
КАЗАЧКА
Уж осень! кажется, давно ли |
И реки, как моря, сливалися по воле |
Весною дышащих небес! |
Давно ль ладья моя качалась |
Там, где теперь скрипят тяжелые возы; |
Давно ли жаркая в разливе отражалась |
Заря, предвестница грозы! |
Я помню - облаков волокна |
Сплывалися, и ночь спускалася кругом |
На крыльях ветра, а вдали сверкали окна, |
И грохотал весенний гром. |
И в блеске молний мне казалось |
Волшебным островом знакомое село. |
Я плыл - горела грудь - ладья моя качалась, |
И вырывалося весло. |
Я правил к берегу разлива, |
И хата, крытая соломою, с крыльцом, |
Ко мне навстречу шла, мигая мне пугливо |
Уединенным огоньком. |
Стихало. Туча громовая |
Пел соловей, а я причаливал, бросая |
Весло свое на дно ладьи. |
О ночка, золотая ночка, |
Как ты свежа была, безлунная, в звездах! |
Как ты притихла вдруг, когда ее сорочка |
Мелькнула в темных воротах! |
Казачка бедная, пугливой |
Голубкой ты росла; но ты меня рукой |
Манила издали; меня твой взор ревнивый |
Мог узнавать во тьме ночной. |
Не диво, корень приворотный |
Мне за карбованец отец твой навязал, |
И уж чего-чего старик словоохотный |
Мне про него не насказал. |
Когда, последний шкалик водки |
Хватив, он поклялся, хмельной, на образах |
Ты вышла бледная из-за перегородки |
И долго плакала в сенях. |
И, недоступная дивчина, |
Я помню, лес был тих и сонная долина |
В росе белелась под луной. |
Когда холодными руками |
Ты обвила меня, и с головы платок |
Скатился на плеча, - прильнув к устам устами, |
Я страсти одолеть не мог... |
На самом деле оправдала |
Ты знахарство отца: ни плеть его с тех пор, |
Ни брань, ни кулаки, ничто не помогало; |
Силен был вражий приговор... |
На посиделках опустела |
В кругу девчат твоя обычная скамья; |
Ты мне лишь одному степные песни пела, |
Свои предчувствия тая. |
Бедняжка! в корень приворотный |
Ты верила, а я, - я верил, что весна |
Колдует и в гнезде у птички беззаботной |
И у косящата окна. |
1859
* * *
Недавно ты из мрака вышел, |
И все ты видел, все ты слышал, - |
И все ты понял невпопад... |
Остановись! ужель намедни, |
Безумец, не заметил ты, |
Что потушил огонь последний |
И смял последние цветы!.. |
<1859>
* * *
Ты моя раба, к несчастью!.. |
Если я одною властью, |
Словно милость, дам тебе - |
Дам тебе - моей рабе, |
Золотой свободы крылья, |
Ты неволю проклянешь |
И, как дикая орлица, |
Улетишь и пропадешь... |
Если я, как брат, ликуя, |
И любя, и соревнуя |
Людям правды и добра, |
Дам тебе, моя сестра, |
Ты за все меня простишь |
И, быть может, как голубка, |
Далеко не улетишь?! |
1850-е годы
1860-е годы
* * *
Когда б любовь твоя мне спутницей была, |
О, может быть, в огне твоих объятий |
Я проклинать не стал бы даже зла, |
Я б не слыхал ничьих проклятий! - |
Но я один -один, - мне суждено внимать |
Оков бряцанью - крику поколений - |
Один - я не могу ни сам благословлять, |
Ни услыхать благословений! - |
То клики торжества... то похоронный звон, - |
Все от сомнения влечет меня к сомненью... |
Иль, братьям чуждый брат, я буду осужден |
Меж них пройти неслышной тенью! |
Иль, братьям чуждый брат, без песен, без надежд |
С великой скорбию моих воспоминаний, |
Подпоркою гнилых преданий! |
<1861>
* * *
Признаться сказать, я забыл, господа, |
Что думает алая роза, когда |
Ей где-то во мраке поет соловей, |
И даже не знаю, поет ли он ей. |
Но знаю, что думает русский мужик, |
Который и думать-то вовсе отвык... |
Освобождаемый добрым царем, |
Все розги да розги он видит кругом, |
И думает он: то-то станут нас бить, |
Как мы захотим на свободе-то жить... |
Признаться, забыл я - не знаю, о чем |
Беседуют звезды на небе ночном. |
И точно ли жаждут упиться росой |
Цветы полевые в полуденный зной. |
Но знаю, о чем тайно плачет бедняк, |
Когда, запирая свой пыльный чердак, |
Лежит он, и мрачен, и зол оттого. |
И зол он на звезды - что с неба глядят, |
Как люди глядят - и помочь не хотят. |
Я вам признаюсь, что я знать не могу, |
Что думает птица, когда на лугу |
Холодный туман начинает бродить, |
А солнце встает и не смеет светить. |
Но знаю - ох, знаю, что мыслит поэт, |
Когда для него гаснет солнечный свет. |
Ведь я у цензуры слуга крепостной, |
Так думает он - и, холодной рукой |
Сдавя свою голову, тихо поет, |
Когда его музу цензура сечет. |
Признаться, не знаю, что думает пес, |
Когда птички крадут в навозе овес, |
Когда кот пушистым виляет хвостом, |
Не знаю, что думают мыши об нем, |
Но знаю, что думают слуги царя, |
Ближайшие слуги! |
Усердьем горя, |
Чтоб он взволновать им народ пособил: |
Дай, боже! царя убедить нам хоть раз, |
Что плохо бы было престолу без нас; |
Ведь эдакий глупый презренный народ: |
Как хочешь дразни - ничего не берет. |
20 марта 1861
ОДНОМУ ИЗ УСТАЛЫХ
Ожесточила ли тебя людская тупость, |
Иль повседневная сует их кутерьма, |
Их сердца старческая скупость, |
Или ребячество их гордого ума: - |
Вся эта современность злая, |
Вся эта бестолочь живая, |
Весь этот сонм тиранов и льстецов, |
Иль эта кучка маленьких бойцов, |
Самолюбивых и в припадках гнева |
Готовых бить направо и налево; |
Устал ли ты науку догонять, |
Иль гнаться по следам младого поколенья - |
В глуши искать уединенья. |
К чему! - Прошли те дни, когда лесную глушь |
Преданье чудными духами населяло. |
Когда отшельника незримо навещала |
Семья оплаканных им душ, |
Когда, дитя фантазии народной, |
Со дна реки на свет луны холодной |
Всплывала и его дразнила наготой |
Русалка бледная с зеленою косой; |
Когда под шумный говор леса |
Пустынник, тихую лампаду засветя, |
Молился, а его, как малое дитя, |
Хранитель-ангел блюл от беса, |
И одиноким не был он, |
Бесплотных сил толпой повсюду окружен, |
А были для него, как мир, разнообразны |
Неизъяснимые то страхи, то соблазны. |
Ну, а тебя, товарищ старый мой, |
Все эти чудеса займут едва ли! |
И унесем в пустыню за собой |
На дне души разбитой, но живой |
Невыносимые воспоминанья, |
Неутолимые, законные желанья |
И жажду жить и двигаться с толпой. |
О! я б и сам желал уединиться, |
Но, друг, мы и в глуши не перестанем злиться |
И к злой толпе воротимся опять. |
Не говори мне, что природа - мать: |
Она детей не любит одиноких, |
Ожесточенных, так же как жестоких, |
Природа не умеет утешать. |
И ничего не сделает природа |
С таким отшельником, которому нужна |
Для счастия законная свобода, |
А для свободы - вольная страна. |
16 мая 1862
ЮБИЛЕЙ ШИЛЛЕРА
1862
С вавилонского столпотворенья |
Дух вражды и дух разъединенья |
Держат мир в невежестве и зле. |
Люди на людей куют во мраке цепи, |
Истина не смеет быть нагой, |
И с морями берега, с горами степи |
Без конца ведут кровавый бой. |
Отчего же вся Европа встала, |
Засветила тысячи огней, |
И отпела и отликовала |
Шиллера столетний юбилей? |
У разноязычных, у разноплеменных |
У враждебных стран во все века |
Только два и было неизменных, |
Всем сердцам понятных языка: |
Не кричит ли миру о союзе кровном |
Каждого ребенка первый крик, |
Не для всех ли наций в роднике духовно |
Черпает силу гения язык? |
Не затем ли вся Европа встала |
И отпела и отликовала |
Шиллера столетний юбилей! |
Лучших дней не скоро мы дождемся: |
Лишь поэты, вестники богов, |
Говорят, что все мы соберемся |
Мирно разделять плоды трудов; |
Что безумный произвол свобода свяжет, |
Что любовь прощеньем свяжет грех, |
Что победа мысли смертным путь укажет |
К торжеству, отрадному для всех. |
Путь далек - но вся Европа встала, |
Засветила тысячи огней, |
И отпела и отликовала |
Шиллера столетний юбилей. |
Но, вперед шагая с каждым веком, |
Что мы видим в наш железный век?.. |
Видим - в страхе перед человеком |
Опускает руки человек - |
В побежденных сила духа воскресает; |
Не затем ли меч свой грозный опускает, |
Что его пугает гром побед. |
Меч упал, и вся Европа встала, |
Засветила тысячи огней, |
И отпела и отликовала |
Шиллера столетний юбилей. |
Знаем мы, как чутко наше время, |
Как шпион, за всем оно следит |
И свободы золотое семя |
От очей завистливых таит. |
Но встает вопрос - народы ждут ответа... |
Страшно не признать народных прав, - |
И для мысли, как для воздуха и света, |
Невозможно выдумать застав. |
Встал вопрос - и вся Европа встала, |
Засветила тысячи огней, |
И отпела и отликовала |
Шиллера столетний юбилей. |
Сколько раз твердила чернь поэту: |
Хлебных зерен ты не сеешь к лету, |
Жатвы не сбираешь в осень. - Да, - |
Дух поэта - ветер; но когда он веет, |
В небе облака с грозой плывут, |
Под грозой тучней родная нива зреет |
И цветы роскошнее цветут. |
Дух повеял - и Европа встала, |
Засветила тысячи огней, |
И отпела и отликовала |
Шиллера столетний юбилей. |
Шиллер!.. Чье полнее сердце было |
Песен вечных, чистых и святых! |
Чья душа сильней людей любила, |
И стояла горячей за них! |
О, не ты ль смешал людей с полубогами - |
В идеале видел божество, |
Свету разума над мраком и страстями |
Приготовил в мире торжество. |
О, не ты ль? - и вся Европа встала, |
И отпела и отликовала |
Шиллера столетний юбилей. |
О, Германии поэт всемирный! |
Для тебя народы все равны. |
Откликаюсь я на звон твой лирный |
Тихим трепетом одной струны, и |
Той живой струны, что в глубине сердечной, |
Братия, у всех у нас звучит |
Всякий раз, когда любви нам голос вечный |
Божий голос громко говорит. |
<1862>
* * *
Е. А. Штакеншнейдер
Ползет ночная тишина |
Подслушивать ночные звуки... |
Травою пахнет и влажна |
В саду скамья твоя... Больна, |
На книжку уронивши руки, |
Сидишь ты, в тень погружена, |
И говоришь о днях грядущих, |
О роковой растрате сил, |
Которых ключ едва пробил |
Кору тупого закосненья, |
О всем, что губит вдохновенье, |
Чем так унижен человек |
И что великого презренья |
Достойно в наш великий век. |
А там - сквозь тень - огни за чаем, |
Сквозь окна - музыка... Серпом |
Блестит луна, и лес кругом, |
С его росой и соловьем, |
И ты назвать готова раем |
И этот сад и этот дом. |
Страну волков преображая |
В подобие земного рая, |
Здесь речка вышла из болот, |
На тундрах дом возник - и вот |
Трудом тяжелым, неустанным |
Кругом все ожило: нежданным |
Возмущены ночные тени, |
И усыпительно для лени |
Однообразно жернова |
Шумят, - и лодка у плотины, |
И Термуса из белой глины |
Вдали мелькает голова... |
Здесь точно рай, и ты привыкла |
К благополучью своему. |
Здесь рай. Зачем же ты поникла, |
И вновь задумалась к чему? |
Иль поняла, что рай твой тесен |
Для гражданина и для песен, |
Что мысли здесь займут луна, |
Цветы, грибы, прогулки летом, |
И новой жизни семена |
Взойдут, быть может, пустоцветом; |
Что в этом маленьком раю |
Все измельчает понемногу. |
Иные скажут: "Слава богу!" |
Повесив, будешь, как немая, |
Сидеть и думать: "Боже мой! |
Как хорошо бежать из рая |
И окунуться с головой |
В жизнь, поднимающую вой, |
Как злое море под грозой..." |
Мыза Ивановка. 1862
* * *
Твой скромный вид таит в себе |
Так много силы страстной воли, |
Что не уступишь ты судьбе |
Ни шагу без борьбы и боли. |
Мгновенья счастья ты трудом |
Или болезнями искупишь; |
Но пред общественным судом |
Ресниц стыдливо не потупишь. |
Свет осужден тобою - он |
Не может дать тебе закона; |
Святая правда - твой закон, |
Святая гордость - оборона. |
В тебе отзыва не находит, |
Поэт, отвергнутый тобой, |
Тебя и встретит и проводит. |
Осмеянный певец любви |
Не осмеет твои порывы - |
Откликнется на все призывы, |
На все страдания твои. |
<1863>
* * *
Все, что меня терзало, - все давно |
Великодушно прощено |
Иль равнодушно позабыто, |
И если б сердце не было разбито, |
Не ныло от усталости и ран, - |
Я б думал: все мечта, все призрак, все обман. |
Надежды гибли, слезы высыхали, |
Как бури, страсти налетали |
И разлетались, как туман, - |
И ты, которая, даря меня мечтами, |
Была отрадой для души больной. |
Как облачко с поднявшейся росой... |
<1864>
ЧУЖОЕ ОКНО
Помню, где-то в ночь с проливным дождем |
Я бродил и дрог под чужим окном; |
За чужим окном было так светло, |
Так манил огонь, что я - стук в стекло... |
Боже мой! какой поднялся содом! |
Как встревожил я благородный дом! |
"Кто стучит! - кричат, - убирайся, вор! |
Аль не знаешь, где постоялый двор!.." |
Ваше сердце мне - тоже дом чужой, |
Хоть и светит в нем огонек порой, |
Да уж я учен - не возьму ничего, |
Чтоб с отчаянья постучать в него... |
<1864>
ВЕК
Век девятнадцатый - мятежный, строгий век - |
Идет и говорит: "Бедняжка человек! |
О чем задумался? бери перо, пиши: |
Твоя вселенная - броженье сил живых, |
Но бессознательных, - творящих, но слепых, |
Нет цели в вечности; жизнь льется, как поток. |
И, на ее волнах мелькнувший пузырек, |
Ты лопнешь, падая в пространство без небес, - |
Туда ж, куда упал и раб твой, и Зевес, |
И червь, и твой кумир; фантазию твою |
Я разбиваю в прах... покорствуй, я велю!" |
Он пишет - век идет; он кончил - век проходит. |
Сомненья вновь кипят, ум снова колобродит, - |
И снова слушает бедняжка-человек, |
Что будет диктовать ему грядущий век... |
<1864>
ПОЭТУ-ГРАЖДАНИНУ
О гражданин с душой наивной! |
Боюсь, твой грозный стих судьбы не пошатнет, |
Толпа угрюмая, на голос твой призывный |
Не откликаяся, идет, |
Хоть прокляни-не обернется... |
Любовной песенке сердечно отзовется, |
Чем музе ропщущей твоей. |
Хоть плачь - у ней своя задача: |
Толпа-работница считает каждый грош; |
Дай руки ей свои, дай голову, - но плача |
По ней, ты к ней не подойдешь. |
Тупая, сильная, не вникнет |
В слова, которыми ты любишь поражать, |
И к поэтическим страданьям не привыкнет, |
Привыкнув иначе страдать. |
Оставь напрасные воззванья! |
Не хныкай! Голос твой пусть льется из груди, |
Как льется музыка, - в цветы ряди страданья, |
Любовью - к правде нас веди! |
Нет правды без любви к природе, |
Любви к природе нет без чувства красоты, |
К Познанью нет пути нам без пути к свободе, |
Труда - без творческой мечты... |
<1864>
* * *
Поверила ей, отдалась - и грустишь одиноко... |
О бедная жертва неволи, страстей и обмана, |
Порви ты их грязную сеть и не бойся упрека! |
Людские упреки - фальшивая совесть людская... |
Не плачь, не горюй, проясни отуманенный взор твой! |
Ведь я не судья, не палач, - хоть и знаю, что злая |
Молва подписала - заочно, смеясь - приговор твой. |
Но каждый из нас разве не был страстями обманут? |
Но разве враги твои могут смеяться до гроба? |
И разве друзья твою душу терзать не устанут?.. |
Без повода к злу у людей выдыхается злоба... |
И все, что в тебе было дорого, чисто и свято, |
Для любящих будет таким же священным казаться; |
И щедрое сердце твое будет так же богато - |
И так же ты будешь любить и, любя, улыбаться. |
<1864>
* * *
Рассказать ли тебе, как однажды |
Хоронил друг твой сердце свое, |
Всех знакомых на пышную тризну |
И в назначенный час панихиды, |
При сиянии ламп и свечей, |
Вкруг убитого сердца толпою |
Собралось много всяких гостей. |
И она появилась - все так же |
Хороша, холодна и мила, |
Он с улыбкой красавицу встретил; |
Но ома без улыбки вошла. |
Поняла ли она, что за праздник |
У него на душе в этот день, |
Иль убитого сердца над нею |
Пронеслась молчаливая тень? |
Иль боялась она, что воскреснет |
Это глупое сердце - и вновь |
Потревожит ее жаждой счастья - |
Пожелает любви за любовь! |
В честь убитого сердца заезжий |
Музыкант "Marche funebre" {*} играл, |
{* "Похоронный марш" (фр.).} |
Каждый звук их как будто рыдал. |
Его слушая, томные дамы |
Опускали задумчивый взгляд, - |
Вообще они тронуты были, |
Ели дули и пили оршад. |
А мужчины стояли поодаль, |
Исподлобья глядели на дам, |
Вынимали свои папиросы |
И курили в дверях фимиам. |
В честь убитого сердца какой-то |
Балагур притчу нам говорил, |
Раздирательно-грустную притчу, - |
Но до слез, до упаду смешил. |
В два часа появилась закуска, |
И никто отказаться не мог |
В честь убитого сердца отведать, |
Хорошо ли состряпан пирог? |
Наконец, слава богу, шампанским |
Он ее и гостей проводил - |
Друг твой сердце свое хоронил. |
<1864>
* * *
Время новое повеяло - смотри. |
Время новое повеяло крылом: |
У одних глаза вдруг вспыхнули огнем, |
Словио луч в лицо ударил от зари, |
У друпих глаза померкли и чело |
Потемнело, словно облако нашло... |
<1865>
* * *
Наплывает туча с моря, |
Ночь и гром, чего я жду... |
Ах! куда, зачем я в гору, |
Тяжело дыша, иду! |
Али бремя не по силам |
Взял я на душу мою... |
Холод мысли непреклонный, |
Страсти жар неутоленный |
И тоску, тоску-змею... |
<1865>
* * *
Откликнитесь, где вы, счастливые, где? |
Довольные, бодрые, где вы? |
Кто любит без боли, кто мыслит без страха? |
Кого не тревожит упрек или плач? |
Суда и позора боится палач - |
Свободе мерещится плаха... |
Хоть сотую долю тяжелых задач |
Реши ты нам, жизнь бестолковая, |
Некстати к нам нежная, |
Некстати суровая, |
Слепая, - беспутно мятежная!.. |
<1865>
НЕИЗВЕСТНОСТЬ
Кто этот гений, что заставит |
Очнуться нас от тяжких снов, |
Разъединенных мысли сплавит |
И силу новую поставит |
На место старых рычагов? |
Кто упростит задачи сложность? |
Расчистить миллион дорог? |
Кто этот дерзкий полубог? |
Кто нечестивец сей блаженный, |
Кто гениальный сей глупец? |
Пророк-фанатик вдохновенный |
Или практический мудрец?.. |
Придет ли он как утешитель |
Иль как могучий, грозный мститель, |
Чтоб образумить племена; |
Любовь ли в нужды наши вникнет, |
Иль ненависть народам кликнет, |
Пойдет и сдвинет знамена? |
Бог весть! напрасно ум гадает, |
А там предтеча, может быть, |
Уже проселками шагает, |
Глубоко верит и не знает, |
Где ночевать, что есть и пить. |
Кто знает, может быть, случайно |
Он и к тебе уж заходил, |
И в молодую душу тайно |
Иные думы заронил. |
<1865>
ПЛОХОЙ МЕРТВЕЦ
Схоронил я навек и оплакал |
Мое сердце - и что ж, наконец! |
Чудеса, наконец! - Шевелится, |
Шевелится в груди мой мертвец... |
Что с тобой, мое бедное сердце? |
- Жить хочу, выпускай на простор! |
Из-за каждой хорошенькой куклы |
Стану я умирать, что за вздор! |
Мир с тобой, мое бедное сердце! |
Я недаром тебя схоронил, |
Для кого тебе жить! Что за радость |
Трепетать, выбиваться из сил! |
Никому ты не нужно - покойся! |
- Жить хочу - выпускай на простор! |
Из-за каждой хорошенькой куклы |
<1865>
ПОЗДНЯЯ МОЛОДОСТЬ
Лета идут - идут и бременят - |
Суровой старости в усах мелькает иней, - |
Жизнь многолюдная, как многогрешный ад, |
Не откликается - становится пустыней - |
Глаза из-под бровей завистливо глядят, |
Улыбка на лице морщины выгоняет. |
Куда подчас нехороша |
Улыбка старости, которая страдает! |
А между тем безумная душа |
Еще кипит, еще желает. |
Уже боясь чарующей мечты, |
Невольно, может быть, она припоминает, |
При виде каждой красоты, |
Когда-то свежие и милые черты |
Своих богинь, давно уже отцветших, - |
И мнит из радостей прошедших |
Неслыханные радости создать, |
Последним насладиться наслажденьем, |
Последнее отдать. |
Но страсть, лишенная живительной награды, |
Как жалкий и смешной порыв, |
Сменяется слезой отчаянной досады, |
Иль гаснет, тщетные желанья изнурив. |
Так музыкант, каким бы в нем огнем |
Ни пламенели памятные звуки, |
С разбитой скрипкой, взятой в руки, |
Стоит с понуренным челом. |
В душе любовь - и слезы - и перуны - |
И музыки бушующий поток - |
В руках - обломки, - порванные струны |
Или надломленный смычок. |
<1866>
СРЕДИ ХАОСА
Я не того боюсь, что время нас изменит, |
Что ты полюбишь вновь или простыну я. |
Боюсь я - дряблый свет сил свежих не оценит, |
Не даст прохлады в зной, в мороз не даст огня... |
Отдамся ль творчеству в минуты вдохновенья! - |
К поэзии чутье утратил гордый век: |
В мишурной роскоши он ищет наслажденья, |
Гордится пушками - боится разоренья, |
И первый враг его - есть честный человек. |
Наука ль, озарив рассудок мой, понудит |
Сонливые умы толкать на верный след! - |
Мой связанный язык, скажи, кого разбудит? |
Невежество грозит, и долго, долго будет |
Грозить, со всех сторон загородивши свет. |
Вооружу ли я изнеженные руки |
Пилой и топором, чтоб с бедною толпой |
делить поденный труд, - ужели, боже мой! |
Тебя утешит, в дни томительной разлуки, |
Мечта, что я вернусь голодный иль больной? |
Чудес ли ожидать без веры в тайны неба! |
Иль верить нам в металл - как в высшее добро? |
Но биржа голосит: где наше серебро?! |
Писатель продает свободное перо. |
Покоя ль ожидать! - но там, где наши силы |
Стремятся на простор и рвутся из пелен, |
Где правды нет еще, а вымыслы постылы, - |
Там нет желанного покоя вне могилы, |
Там даже сон любви - больной, тревожный сон. |
Случайность не творит, не мыслит и не любит, |
А мы - мы все рабы случайности слепой, |
Она не видит нас и не жалея губит; |
Но верит ей толпа, и долго, долго будет |
Ловить ее впотьмах и звать ее судьбой. |
Повалит ли меня случайность та слепая? |
Не знаю, но дай бог, чтоб был я одинок, |
Чтоб ты не падала, мне руки простирая... |
Нет - издали заплачь, и - пусть толпа, толкая |
Друг друга, топчет мой, ненужный ей, венок. |
<1866>
ДЕТСКОЕ ГЕРОЙСТВО
Когда я был совсем дитя, |
Тогда героем не шутя |
Себя воображал я. |
Порой рассказы я читал |
Про битвы да походы - |
И, восторгаясь, повторял |
Торжественные оды. |
Мне говорили, что сильней |
Нет нашего народа; |
Что всех ученей и умней |
Поп нашего прихода; |
Что всех храбрее генерал, |
Тот самый, что всех раньше |
На чай с ученья приезжал |
К какой-то капитанше. |
В парадный день, я помню, был |
Развод перед собором - |
Коня он ловко осадил |
Перед тамбур-мажором. |
И с музыкой прошли полки... |
Проехал, кончиком руки |
Дотронувшись до каски. |
Поп был наставником моим |
Первейшим из мудрейших. |
А генерал с конем своим, |
Храбрейшим из первейших. |
Я верил славе - и кричал: |
Дрожите, супостаты! |
Себе врагов изобретал - |
И братьев брал в солдаты. |
Богатыри почти всегда |
Детьми боготворимы, |
И гордо думал я тогда, |
Что все богатыри мы. |
И ничего я не щадил |
(Такой уж был затейник!) - |
Колосьям головы рубил, |
В защиту брал репейник. |
Потом трубил в бумажный рог, |
О! для чего всю жизнь не мог |
Я быть таким героем! |
<1866>
СПУСТЯ 15 ЛЕТ
Там, где на каменные мысы |
Буруны хлещут, а в горах |
Сады, плющи и - кипарисы |
У светлых лестниц на часах, |
Там, где когда-то равнодушный |
К весне моих тридцатых лет, |
Я не сносил ни лжи бездушной, |
Ни деспотизма, ни клевет, - |
Не благодатный ветер южный, |
Не злого моря бурный вал |
Остепенял мой жар недужный, |
Мне раны сердца врачевал, |
Нет, - я встречал людей с душою, |
Счастливых, добрых и простых, |
За них мирился я с судьбою |
Я отдыхал в их тесном круге, |
Их ласкам верил как добру, |
Я видел брата в каждом друге |
И в каждой женщине сестру. |
Но и тогда, как будто скован |
Их сладко дремлющим умом, |
Я втайне не был очарован |
Их счастья будничным венцом, ~ |
Иных людей я жаждал встретить, |
Иные страсти испытать, |
На зов их трепетом ответить, |
Торжествовать иль погибать. |
Пора титановских стремлений, |
Дух бескорыстного труда |
Часы горячих вдохновений, |
Куда умчались вы, - куда! |
Новорожденные титаны, |
Где ваши тени! - я один, |
Поклонник ваш, скрывая раны, |
В борьбе утраченные силы, |
Увы! нескоро оживут... |
Молчат далекие могилы, - |
Темницы тайн не выдают. |
<1866>
ОРЕЛ И ЗМЕЯ
На горах, под метелями, |
Где лишь ели одни вечно зелены, |
Сел орел на скалу в тень под елями |
И глядит - из расселины |
Выползает змея, извивается, |
И на темном граните змеиная |
Чешуя серебром отливается... |
У орла гордый взгляд загорается: |
Заиграло, знать, сердце орлиное, |
"Высоко ты, змея, забираешься! - |
Молвил он, - будешь плакать - раскаешься!.." |
Но змея ему кротко ответила: |
"Из-под камня горючего |
И тебя полюбила, могучего... |
Не пугай меня злыми угрозами, |
Нет! - бери меня в когти железные, |
Познакомь меня с темными грозами, |
Иль умчи меня в сферы надзвездные". |
Засветилися глазки змеиные |
Тихим пламенем, по-змеиному, |
Распахнулися крылья орлиные, |
Он прижал ее к сердцу орлиному, |
Полетел с ней в пространство холодное; |
Туча грозная с ним повстречалася: |
Изгибаясь, змея подколодная |
Под крыло его робко прижалася. |
С бурей борются крылья орлиные: |
Близко молния где-то ударила... |
Он сквозь гром слышит речи змеиные - |
Вдруг - |
Змея его в сердце ужалила. |
И в очах у орла помутилося, |
А змея уползла и сокрылася |
В глубине, под гранитной расселиной. |
<1866>
ЦЫГАНЫ
Скоро солнце взойдет... |
Шевелися, народ, |
Шевелись!.. Мы пожитки увязываем... |
Надоело нам в зной |
У опушки лесной - |
Гайда в степь! Мы колеса подмазываем... |
Куда туча с дождем, |
Куда вихорь столбом, |
И куда мы плетемся - не сказываем... |
На потеху ребят |
Мы ведем медвежат, |
Снарядили козу-барабанщицу, |
А до панских ворот |
Мы пошлем наперед |
Ворожить ворожейку-обманщицу. |
Воровская рука, |
Да зато молода, черноокая! |
Молода, весела... |
Гей! идем до села... |
Через поле дорога широкая. |
Дождик вымоет нас, |
Ветер высушит нас, |
И поклонится нам рожь высокая... |
23 ноября 1865
МУЗА
В туман и холод, внемля стуку |
Колес по мерзлой мостовой, |
Тревоги духа, а не скуку |
Делил я с музой молодой. |
Я с ней делил неволи бремя - |
Наследье мрачной старины, |
И жажду пересилить время - |
Уйти в пророческие сны. |
Ее нервического плача |
Я был свидетелем не раз - |
Нам жизнью данная задача! |
Бессилья крик, иль неудача |
Людей, сочувствующих нам, |
По девственным ее чертам |
Унылой тенью пробегала, |
Дрожала бледная рука |
И олимпийского венка |
С досадой листья обрывала. |
Зато печаль моя порой |
Ее безжалостно смешила. |
Она в венок лавровый свой |
Меня, как мальчика, рядила. |
Без веры в ясный идеал |
Смешно ей было вдохновенье, |
И звонкий голос заглушал |
Мое рифмованное пенье. |
Смешон ей был весь наш Парнас, |
И нами пойманная кляча - |
Давно измученный Пегас; |
Ни разу не поссорил нас. |
И до сего дня муза эта |
Приходит тайно разделять |
Тревоги бедного поэта, |
Бодрит и учит презирать |
Смех гаера и холод света. |
<1867>
* * *
Когда октава за октавой |
Неслась и голос твой звучал |
Далекой, отзвучавшей славой, - |
Верь, не о славе я мечтал! |
Нет! воротясь к весне погибшей, |
Моя мечта ласкала вновь |
Цветущий образ, переживший |
В душе погибшую любовь. |
Опять остывшей скорби сила |
Сжимала сердце - и опять |
Меня гармония учила |
По-человечески страдать... |
<1870>
1870-1880е годы
* * *
Когда я был в неволе, |
Я помню, голос мой |
Пел о любви, о славе, |
О воле золотой, |
И узники вздыхали |
В оковах за стеной. |
Когда пришла свобода, |
И я на тот же лад |
Пою, - меня за это |
Клевещут и язвят: |
"Тюремные все песни |
Поешь ты, - говорят. - |
Когда ты был в неволе, |
Ты за своей стеной |
Мог петь о лучшей доле, |
О воле золотой, - |
И узники вздыхали, |
Внимая песне той!.. |
Другие песни пой, - |
Пой о цепях, о злобе, |
О дикости людской, |
Чтоб мы не задремали, |
Внимая песне той" |
<1870>
О Н. А. НЕКРАСОВЕ
Я помню, был я с ним знаком |
В те дни, когда, больной, он говорил с трудом, |
Когда, гражданству нас уча, |
Он словно вспыхивал и таял как свеча, |
Когда любить его могли |
Мы все, лишенные даров и благ земли... |
Перед дверями гроба он |
Был бодр, невозмутим - был тем, чем сотворен; |
С своим поникнувшим челом |
Над рифмой - он глядел бойцом, а не рабом, |
И верил я ему тогда, |
Как вещему певцу страданий и труда. |
Что это были все слова - слова - слова, - |
Что он лишь тешился порой |
Литературною игрою козырной, |
Что с юных лет его грызет |
То зависть жгучая, то ледяной расчет. |
Пред запоздалою молвой, |
Как вы, я не склонюсь послушной головой; |
Ей нипочем сказать уму: |
За то, что ты светил, иди скорей во тьму... |
Молва и слава - два врага; |
Молва мне не судья, и я ей не слуга. |
<1870>
КОРАБЛИКИ
Я, двух корабликов хозяин с юных дней, |
Стал снаряжать их в путь: один кораблик мой |
Ушел в прошедшее, на поиски людей, |
Прославленных молвой, |
Другой - заветные мечты мои помчал |
В загадочную даль - в туман грядущих дней, |
Но - нет еще людей. |
И вот, назад пришли кораблики мои: |
Один из них принес мне бледный рой теней. |
Борьбу их, казни, стон, мучения любви |
Да тяжкий груз идей. |
Другой кораблик мой рой призраков принес, |
Мечтою созданных, невидимых людей, |
С довольством без рабов, с утратами без слез, |
С любовью без цепей. |
И вот, одни из них, как тени прошлых лет, |
Мне голосят: увы! для всех один закон, - |
К чему стремиться?! знай - без горя жизни нет; |
Надежда - глупый сон. |
Другие мне в ответ таинственно звучат- |
У нас иная жизнь! У нас иной закон... |
Не верь отжившим, пусть плывут они назад |
Былое - глупый сон! |
1870
ОТКУДА?!
Откуда же взойдет та новая заря |
Из-за ограды ли того монастыря, |
Где Нестор набожно писал свои сказанья? |
Из-за кремля ли, смявшего татар |
И посрамившего сарматские знамена, |
Из-за того кремля, которого пожар |
Обжег венцы Наполеона? |
Из-за Невы ль, увенчанной Петром, |
Тем императором, который не жезлом |
Ивана Грозного владел, а топором: |
На запад просеки рубил и строил флоты, |
К труду с престола шел, к престолу от труда |
И не чуждался никогда |
Ни ученической, ни черновой работы? - |
Оттуда ли, где хитрый иезуит, |
Престола папского орудие и щит. |
Во имя нетерпимости и братства, |
Кичась, расшатывал основы государства? |
Оттуда ли, где Гус, за чашу крест подняв, |
Учил на площадях когда-то славной Праги, |
Мечом тушил костры и, цепи оборвав, |
Внушал страдальцам дух отваги? |
Или от Запада, где партии шумят, |
Где борются с трибун народные витии, |
Где от искусства к нам несется аромат, |
Где от наук целебно-жгучий яд, |
Того гляди, коснется язв России?.. |
. . . . . . . . . . . . . . . |
Мне, как поэту, дела нет, |
Откуда будет свет, лишь был бы это свет - |
Лишь был бы он, как солнце для природы, |
Животворящ для духа и свободы, |
И разлагал бы все, в чем духа больше нет... |
<1870>
У ОКНА
.И вижу я в окно, как душу холодящий |
Отлив зелено-золотой, |
В туманную лазурь переходящий, |
Объемлет неба свод ночной. |
И в небе нет других светил. |
Громадный город спит, в беспутстве закоснелый, |
И бредит, как лишенный сил... |
Мысль ищет выхода - ее пугает холод, |
Она мне кажется мечтой, |
И не найдут ее, когда проснется город |
С его бездушной суетой. |
<1876>
БОЛГАРКА
Без песен и слез, в духоте городской, |
Роптать и молиться не смея, |
Живу я в гареме продажной рабой |
У жен мусульманского бея. |
Одна говорит: "Ну, рассказывай мне, |
Как ваше селенье горело; |
И выл ли твой муж, пригвожденный к стене, |
Как жгли его белое тело..." |
Другая, смеясь, говорит мне: "Ну да, |
Недаром тебя пощадили: |
Твою красоту обнажили..." |
"Ну что ж? - нараспев третья мне говорит, |
Держа над лицом опахало, - |
Хоть резать детей нам Коран не велит... |
Но ты ли одна пострадала?!." |
И злятся, что я так скупа на слова, |
Внимая речам безучастным, |
Глаза мои сухи, в огне голова, |
Все небо мне кажется красным: |
Как будто сады, минарет и дома |
В кровавом стоят освещенье... |
В глазах ли обман, иль схожу я с ума, |
Иль это предчувствие мщенья! |
Навеки тот душу отравит свою |
Стыдом или жаждою битвы, |
Кто в страшную душу заглянет мою |
В часы безнадежной молитвы. |
Прийди же, спаситель! - бери города, |
Где слышится крик муэзина, |
В надежде на божьего сына!.. |
1876
СТАРАЯ НЯНЯ
Ты девчонкой крепостной |
По дороге столбовой |
К нам с обозом дотащилася; |
Долго плакала, дичилася, |
Непричесанная, |
Неотесанная... |
Чуть я начал подрастать, |
Стали няню выбирать, - |
И тебя ко мне приставили, |
И обули, и наставили, |
Чтоб не важничала, |
Не проказничала. |
Славной няней ты была, |
Скоро в роль свою вошла: |
Теребила меня за ворот, |
Да гулять водила за город... |
С горок скатывалась, |
Иль, раздевшись на песке, |
Ты плескалась в ручейке, |
Выжимала свои косынки; |
А кругом шумели сосенки, |
Птички радовались... |
Мы оглядывались... |
Вот пришла зимы пора; |
Дальше нашего двора |
Не пускала нас с салазками. |
Ты меня, не муча ласками, |
То закутывала, |
То раскутывала. |
Раз, я помню, при огне |
Ты чулки вязала мне |
(Или платье свое штопала?), |
К нам метель в окошко хлопала, |
Песнь затягивала - |
Сердце вздрагивало... |
Ты ж другую песню мне |
"Ай, кипят котлы кипучие!.." |
Помню, сказки я певучие, |
Сказки всяческие - |
Не ребяческие... |
И, побитая не раз, |
Ты любила, рассердясь, |
Потихоньку мне отплачивать - |
Меня больно поколачивать; |
Я не жаловался, |
Отбояривался. |
А как в школу поступил, |
Я читать тебя, учил: |
Ты за мной твердила "Верую"... |
И потом молилась с верою, |
С воздыханиями, |
С причитаниями. |
По ночам на образа |
Возводила ты глаза, |
Озаренные лампадкою; |
Сон мой спутывался, |
Я закутывался... |
Но пришли твои года... |
Подросла ты - и тогда, |
Знать, тебя цыганка сглазила: |
Из окна ты ночью лазила, |
Вся трепещущая, |
С кем-то шепчущая... |
Друг любил тебя шутя, |
И поблекнув, не цветя, |
Перестала ты пошаливать: |
Начала свой грех замаливать; |
Много маялася, |
Мне же каялася! |
. . . . . . . . . . . . .
Через тридцать лет домой |
Я вернулся и слепой |
Уж застал тебя старушкою, |
В темной кухне, с чайной кружкою - |
Слезно радовалась. |
И когда я лег вздремнуть, |
Ты пришла меня разуть, |
Как дитя свое любимое - |
Старика, в гнездо родимое |
Воротившегося, |
Истомившегося. |
Я измучен был, а ты |
Прожила без суеты |
И мятежных дум не ведала, |
Капли яду не отведала - |
Яду мающихся, |
Сомневающихся. |
И напомнила Христа |
Ты страдальцу без креста, |
Гражданину, сыну времени, |
Посреди родного племени |
Прозябающему, |
Изнывающему. |
Не сменяю на твою... |
Но ты мне близка, безродная, |
В самом рабстве благородная, |
Не оплаченная |
И утраченная. |
1876(?)
И. С. ТУРГЕНЕВУ
Благословенный край - пленительный предел!
Там лавры зыблются...
А. Пушкин
Невесела ты, родная картина!..
Н. Некрасов
Туда, в Париж, где я когда-то |
Впервые, искренне и свято, |
Любим был женскою душой... |
Туда, где ныне образ твой. |
Еще живой, мне свят и дорог, |
Не раз стремился я мечтой |
Подслушать милой тени шорох, |
Увы! поклонник красоты - |
Я ей страдальческую службу |
Давно усердно отслужил |
И прозаическую дружбу |
В своей душе благословил. |
Но где друзья? - друзей немного... |
Я их не вижу по годам; |
Подчас глуха моя дорога... |
В разброде мы: я - здесь, ты - там. |
Донашивать свои седины |
Нам порознь суждено судьбой!.. |
Тебе - в объятиях чужбины, |
Мне - в кандалах нужды родной. |
Устал я - лег - почти что болен, |
Своей работой недоволен; |
Не бросить ли? не сжечь ли? - Нет! |
В моем уединеньи скучном, |
Замкнувшись в тесный кабинет, |
Не чужд я мысли о насущном, |
Устал я... разшышлять нет мочи, - |
Не сплю... погас огарок мой... |
В окно глядит и лезет в очи |
Сырая мгла плаксивой ночи... |
Осенней вьюги слышен вой... |
И вот разнузданной мечтой |
Я мчусь в Париж, туда, где свято |
Впервые я любил когда-то |
И был блажен - в последний раз!.. |
. . . . . . . . . . . . . |
Вот позднего досуга час... |
Париж недавно отобедал, |
Он все, что мог, изжил, изведал, |
И жаждет ночи... |
Чердаков |
Окошки - гнезда бедняков - |
Ушли под тучи в мрак печальный: |
Там голод, замыслы, нахальной |
Нужды запросы - бой с нуждой, |
Мечты о жизни идеальной... |
Зато внизу - Париж иной, |
Картинный, бронзовый, зеркальный; |
Сверкают тысячи огней - |
Гул катится по всем бульварам, |
Толпа снует... Любуйся даром, |
Дивись на роскошь богачей; |
Вздохнув о юности своей, |
Давай простор влюбленным парам... |
. . . . . . . . . . . . . |
Вот дом - громада. Из сеней |
На тротуар и мостовую |
Ложится просвет полосой; |
Из-под балкона, головой |
Курчавясь, кажут грудь нагую |
Шесть статуй - шесть кариатид; |
Свет газовых рожков скользит |
Кой-где по мрамору их тела; |
Полураскрыв уста, оне |
И никому до них нет дела... |
Вот - лестница осаждена... |
Идут, сгибаются колена, |
Ступенек не видать - одна |
С площадки мраморной видна |
Тебе знакомая арена: |
Звездятся люстры; их кайма |
Из хрусталей, как бахрома |
Из радужных огней, сверкает; |
Раздвинув занавес, ведет |
В громадный зал широкий вход, |
И тесную толпу стесняет. |
Толпа рассыпалась - и вот |
Шуршит атлас, пестрят наряды, |
Круглятся плечи бледных дам - |
Затылки - профили - а там, |
Из-за высокой балюстрады, |
Уже виднеются певцы, |
Артисты-гении, певицы, |
Несут алмазы и венцы. |
И ты в толпе - уж за рядами |
Кудрей и лысин мне видна |
Твоя густая седина; |
Ты искоса повел глазами - |
Быть узнанным тщеславный страх |
Читаю я в твоих глазах... |
От русских барынь, от туристов, |
От доморощенных артистов |
Еще хранит тебя судьба... |
Но - чу! гремят рукоплесканья, |
Ты дрогнул - жадное вниманье |
Приподнимает складки лба; |
(Как будто что тебя толкнуло!) |
Ты тяжело привстал со стула, |
В перчатке сжатою рукой |
Прижал к глазам лорнет двойной |
И побледнел: |
Она выходит... |
Последних плесков гул, и - вот |
Хор по струнам смычками водит - |
Она вошла - она поет. |
О, это вкрадчивое пенье! |
В нем пламя скрыто - нет спасенья! |
Восторг, похожий на испуг, |
Уже захватывает дух - |
Опять весь зал гремит и плещет... |
Ты замер... Сладко замирать, |
Когда, как бы ожив, опять |
Пришла любовь с тобой страдать - |
И на груди твоей трепещет... |
Ты молча голову склонил, |
Как юноша, лишенный сил |
Перед разлукой... |
Но - быть может - |
(Кто знает?!) грустною мечтой |
Перелетел ты в край родной, |
Туда, где все тебя тревожит, |
И тот народ, что от цепей |
Страдал и - без цепей страдает... |
Повеся нос, потупя взор, |
Быть может, слышишь ты - качает |
Свои вершины темный бор - |
Несутся крики - кто-то скачет - |
А там, в глуши, стучит топор - |
А там, в избе, ребенок плачет... |
Быть может, вдруг перед тобой |
Возникла тусклая картина - |
Необозримая равнина, |
Застывшая во мгле ночной. |
Как бледно-озаренный рой |
Бесов, над снежной пеленой |
Несется вьюга; - коченеет, |
Теряясь в непроглядной мгле, |
Блуждающий обоз... Чернеет, |
Как призрак, в нищенском селе |
Пустая церковь; тускло рдеет |
Из кабака; из-под дерюги |
Мужик вздыхает: "Вот-те на!" |
Иль "караул!" хрипит со сна, |
Под музыку крещенской вьюги. |
Быть может, видишь ты свой дом, |
Забитый ставнями кругом, - |
Гнилой забор - оранжерею - |
И ту заглохшую аллею, |
С неподметенною листвой, |
Где пахнет детской стариной |
И где теперь еще, быть может, |
Когда луна светла, как день, |
Блуждает молодая тень - |
Тот бледный призрак, что тревожит |
Сердца, когда поет она |
Перед толпой, окружена |
Лучами славы... |
1877
ПОД КРАСНЫМ КРЕСТОМ
Посв. памяти баронессы Ю. П. Вревской
Без памяти поднят был с мерзлой земли; |
И долго, в шинели изорванной, в ранах, |
Меня на скрипучей телеге везли; |
Над нами кружились орлы, - ветер стонам |
Внимал, да в ту ночь, как по мокрым понтонам |
Стучали копыта измученных кляч, |
В плесканьях Думая мне слышался плач. |
И с этим Дунаем прощаясь навеки, |
Я думал: едва ль меня родина ждет!.. |
И вряд ли она будет в жалком калеке |
Нуждаться, когда всех на битву пошлет... |
Теперь ли, когда и любовь мне изменит, |
Жалеть, что могила постель мне заменит!.. |
- И я уж не помню, как дальше везли |
Меня то ухабам румынской земли... |
В каком-то бараке очнулся я, снятый |
С телеги, и - понял, что это - барак; |
День ярко сквозил в щели кровли досчатой, |
Но день безотраден был, - хуже, чем мрак... |
В грязи весь, лежал я, прильнув к изголовью, |
И, сам искалеченный, тупо глядел |
На лица и члены истерзанных тел. |
И пыльный барак наш весь день растворялся: |
Вносили одних, чтоб других выносить; |
С носилками бледных гостей там встречался |
Завернутый труп, что несли хоронить... |
То слышалось ржанье обозных лошадок, |
То стоны, то жалобы на распорядок... |
То резкая брань, то смешные слова, |
И врач наш острил, засучив рукава... |
А вот подошла и сестра милосердья! - |
Волнистой косы ее свесилась прядь. |
Я дрогнул. - К чему молодое усердье? |
"Без крика и плача могу я страдать... |
Оставь ты меня умереть, ради бога!" |
Она ж поглядела так кротко и строго, |
Что Дал я ей волю и раны промыть, - |
И раны промыть, и бинты наложить. |
"Подайте рубашку!" и слышу ответ, - |
Ответ нерешительный, но безнадежный: |
"Все вышли, и тряпки нестиранной нет!" |
И мыслю я: Боже! какое терпенье! |
Я, дышащий труп, - я одно отвращенье |
Внушаю; но - нет его в этих чертах |
Прелестных, и нет его в этих глазах! |
Недолго я был терпелив и послушен: |
Настала унылая ночь, - гром гремел, |
И трупами пахло, и воздух был душен... |
На грязном полу кто-то сонный храпел... |
Кое-где ночники, догорая, чадились, |
И умиравшие тихо молились |
И бредили, - даже кричали "ура!" |
И, молча, покойники ждали утра... |
То грезил я, то у меня дыбом волос |
Вставал: то, в холодном поту, я кричал: |
"Рубашку - рубашку!.." и долго мой голос |
В ту ночь истомленных покой нарушал... |
Какой-то злой умысел, и порывался |
Бежать я, - как вдруг, слышу, катится гром, |
И ветер к нам в щели бьет крупным дождем... |
Притих я, смотрю, среди призраков ночи, |
Сидит, в красноватом мерцанье огня, |
Знакомая тень, и бессонные очи, |
Как звезды, сквозь сумрак, глядят на меня. |
Вот встала, идет и лицо наклоняет |
К огню и одну из лампад задувает... |
И чудится, будто одежда шуршит, |
По белому темное что-то скользит... |
И странно, в тот миг, как она замелькала |
Как дух, над которым два белых крыла |
Взвились, - я подумал: бедняжка устала, |
И если б не крик мой, давно бы легла!.. |
Но вот, снова шорох, и - снова в одежде |
Простой (в той, в которой ходила и прежде), |
Она из укромного вышла угла, |
И светлым виденьем ко мне подошла - |
"Привстань! Я рубашку тебе принесла"... |
Я понял, она на меня надевала |
Белье, что с себя потихоньку сняла. |
И плакал я. - Детское что-то, родное, |
Проснулось в душе, и мое ретивое |
Так билось в груди, что пророчило мне |
Надежду на счастье в родной стороне... |
И вот, я на родине! - Те же невзгоды, |
Тщеславие бедности, праздный застой. |
И старые сплетни, и новые моды... |
Но нет! не забыть мне сестрицы святой! |
Рубашку ее сохраню я до гроба... |
И пусть наших недругов тешится злоба! |
Я верю, что зло отзовется добром: - |
Любовь мне сказалась под Красным Крестом. |
1878. Марта 6
* * *
Поэт и гражданин, он призван был учить. |
В лохмотьях нищеты живую душу видеть. |
Самоотверженно страдающих любить |
1878
ОПАСЕНИЕ
На праздник ты одна ушла, друг милый мой, |
Без горничной, без провожатых, |
Ушла - порадовать своею красотой |
Людей беспечных и богатых. |
Уж поздно... тьма кругом... и напряжен мой слух, |
И ум мой полон смутных бредней: |
Не твой ли шорох там, где газ давно потух? |
Чу! что-то звякнуло в передней!.. |
Уж поздно... я не сплю - клянусь, не оттого, |
Что горячо тебя люблю я |
И что не мог бы я заснуть без твоего |
Рассказа или поцелуя... |
Нет, не из ревности я не смыкаю глаз |
И жду тебя не как влюбленный: |
Я праздника боюсь - мне страшен поздний чае |
И этот город полусонный. |
Здесь каждый ждет беды, здесь каждый запер дверь, |
Здесь невидимкой между нами |
Дрожит и шарит за дверями. |
Быть может, тень ее завистливо глядит |
На яркий свет тех самых окон, |
Где под напев смычка нога твоя скользит, |
Ты не нуждаешься благодаря трудам, - |
Но для нее и ты богата; |
И то, что любишь ты, и то, что свято нам, |
Для голодающих не свято... |
О, я б не ждал тебя с тревогой и тоской, |
Об этом не было б и речи, |
Когда б у каждого, в семье его родной, |
Горели праздничные свечи! |
<1878>
* * *
Глаза и ум, и вся блестишь ты, |
Невзгод житейских далека... |
И молча взорам говоришь ты, |
Как ночью пламень маяка... |
Своим спасеньем дорожу |
И, обходя подводный камень, |
От блеска дальше ухожу... |
Вот, если б я волной был шумной - |
С какой бы страстью вольнодумной |
Примчался я к твоим стопам, |
Чтоб хоть на малое мгновенье |
Взыграть - разбиться и - слезам |
Своим безумствам и страстям. |
<1882>
* * *
Я умер, и мой дух умчался в тот эфир, |
Что соткан звездными лучами; |
С его пороком и цепями. |
Прощай! Ты слышишь дня однообразный гул, |
И для тебя он скучно-светел; |
Но день твой предо мной как молния мелькнул |
Ты видишь, ночи тень идет на смену дня; |
Но я твоей не вижу ночи; |
Какое ж дело мне, ты любишь ли меня |
Или другому смотришь в очи... |
Смерть погасила жар недужный... |
Не бойся ж ревности и не проси моей |
Взаимности, тебе ненужной... |
<1882>
Она давно прошла, и нет уже тех глаз, |
И той улыбки нет, что молча выражали |
Страданье - тень любви, и мысли - тень печали. |
Но красоту ее Боровиковский спас. |
И будет этот взгляд и эта прелесть тела |
К ней равнодушное потомство привлекать, |
Уча его любить, страдать, прощать, молчать. |
Январь 1885
ПАМЯТИ С. Я. НАДСОНА
(19 января 1887 г.)
Он вышел рано, а прощальный |
Луч солнца в тучах догорал; |
Ему дорогу освещал: |
В темь надвигающейся ночи |
Вперив задумчивые очи, |
Он видел - смерть идет... |
Тревоги сердца успокоить |
И хоть не мог еще настроить |
Всех струн души своей, - запел. |
И был тот голос с нервной дрожью, |
Подслушан пылкой молодежью |
И чуткой женскою душой. |
Без веры в плод своих стремлений, |
Любя, страдая, чуть дыша, |
И темных недоразумений |
Была полна его душа. |
И ум его не знал досуга: |
Поэта ль, женщину иль друга |
Рой образов боролся в нем |
С роями мыслей неотвязных. |
. . . . . . . . . . . |
Рассудку не хватало слов... |
Унылых и однообразных, |
Как у пустынных берегов |
Немолчный шум морских валов. |
Томил недуг и - вдохновенье |
Недаром, из страны в страну |
Блуждая, он искал спасенья, |
И, как эмблему возрожденья, |
Любил цветущую весну. |
И чужеземных алтарей |
Поэт тревожных упований |
И сокрушительных идей |
Любил, среди своих блужданий, |
Ее метелями обвеян, |
Ее пигмеями осмеян, |
Он жить хотел в ее краю, |
И там, под шум родного моря, |
Чтоб отдохнуть от зол и горя, |
Прилег - и в боге опочил. |
Спи с миром, юноша-поэт! |
Вкусивший по дороге краткой |
Отраву ласки и клевет, |
Разлуки гнет, часы свиданий, |
Шум славы, гром рукоплесканий, |
Насмешку, холод и привет... |
24 января 1887
ПАМЯТИ В. М. ГАРШИНА
Вот здесь сидел он у окна, |
Безмолвный, сумрачный: больна |
Как бы от холода, глядел |
Рассеянно и не хотел |
Мне возражать, - а я старался |
Утешить гостя и не мог. |
Он жаждал, а не утешенья; |
Но где взять веры?! Слово "бог" |
Мне на уста не приходило; |
Молитв целительная сила |
И он ко всем моим речам |
Был равнодушен, как могила, |
Как птица раненая, он |
Приник - и уж не ждал полета; |
Житейских дрязг порвал тенета, |
Чтоб он рванулся на простор - |
Бежал в прохладу дальних гор, |
В глушь деревень, к полям иль к морю, |
С природой смело смотрит горю |
В лицо, не мысля о себе... |
Он воспаленными глазами |
Мне заглянул в глаза, руками |
Заплакал горько, как дитя. |
То были слезы без рыданья, |
То было горе без названья, |
То были вздохи без мечты - |
В когтях завистливого рока, |
Он был не властен над собой; |
Ни жить не мог он одиноко, |
Ни заодно брести с толпой. |
"Поэт! - больное |
Дитя? Ужель в судьбе твоей |
Есть что-то злое, роковое, |
Неодолимое!.." |
С тех пор прошло немало дней; |
Что он в далекий путь собрался |
И стал заметно веселей; |
Но беспощадный рок дождался |
Его на лестнице крутой |
Странный стук раздался... |
Он грохнулся и разметался, |
Изломанный, полуживой, - |
И огненные сновиденья |
Без крика и без сожаленья |
Покинул он больной наш свет; |
Его не восторгал он - нет!.. |
В его глазах он был теплицей, |
Где так роскошен пустоцвет, |
Где пойманной, помятой птицей, |
Не веря собственным крылам, |
Сквозь стекла потемневших рам, |
Напрасно к свету рвется гений, |
К полям, к дубровам, к небесам... |
28 марта 1888
* * *
Для сердца нежного и любящего страстно |
Что с милых робких губ похищены украдкой |
И потихоньку отданы назад. |
Но к обладанью нас влечет слепая сила, |
Наш ум мутит блаженства сладкий яд: |
Из милых рук приходит к нам назад. |
Не всякому дано любви хмельной напиток |
Разбавить дружбы трезвою водой, |
И дотянуть его до старости глубокой |
1888
В АЛЬБОМ Г... В...
И дождь прошумел, и гроза унялась, |
А капли все падают, падают... |
Смыкаю глаза я, ночник мой погас, |
Не радуют душу, не радуют... |
И дрогнет душа, потому что она |
Несет две утраты тяжелые: |
Утрату любви, что была так полна |
Дарила ей грезы веселые; |
Другая утрата - доверчивый взгляд |
И вера в людей - воспитавшая |
Святую мечту, что всем людям я брат, |
И к свету подымет все падшее. |
1888
В ГОСТЯХ У А. А. ФЕТА
Тщетно сторою оконной |
Ты ночлег мой занавесил, - |
Заглянул в мой угол сонный. |
Вижу утреннего блеска |
Разгоревшиеся краски. |
И не спрячет солнца ласки |
Угол мой для снов не тесен |
(если б даже снились боги...) |
Чу! меня в свои чертоги |
Кличет Муза птичьих песен. |
Жаждущий иного счастья, |
Вряд ли я приму участье |
В этой птичьей перекличке!.. |
Д. Воробьевка. 12 июня 1890
(Отрывок)
. . . . . . . . . . . . |
. . . . . . . . . . . . |
Вечера настали мглистые - |
И не цветиками розовыми, |
Не листочками березовыми, |
Не черемухой в ночном пару, |
Пахнет, веет во сыром бору - |
Пахнет липами - свалившимися, |
Или мокрых листьев ворохом; |
Тишина пугает шорохом... |
Только там, за речкой тинистою, |
С гулом по лесу промчалося, |
Словно смерти испугалося... |
Что со мной!.. Чего спасительного |
Или хоть бы утешительного |
В сон и холод погруженного? |
Пусть другой тут с горя топится!. |
Сердце жить еще торопится... |
Чувство тайное, весеннее. |
Выручай свою возлюбленную, |
Злыми сплетнями погубленную! |
Пусть ее - мою красавицу, |
Сироту и бесприданницу - |
Знаю я тебя, пиявицу, |
Моего лихого ворога!! |
Ты купил ее недорого, - |
Только я возьму недешево - |
<1890>
* * *
По торжищам влача тяжелый крест поэта, |
У дикарей пощады не проси, - |
Молчи и не зови их в скинию завета |
Будь правды жаждущих невольным отголоском, |
Разнузданных страстей не прославляй |
И модной мишуры за золото под лоском |
Блестящих рифм не выдавай. |
И если свет - к злу равнодушный свет |
Надменно, как трофей, свои оковы носит, - |
Знай, что для них поэта нет... |
<1891>
Из храма, где обряд венчальный |
Связал их жребий и сердца, |
В свой новый дом, с зеркальной спальной, |
Он вез ее из-под венца. |
И жутко было им вдвоем: |
Ей - в красоте полурасцвета - |
Ему - с поблекнувшим лицом. |
Не зимний холод, - желтый глянец |
Сгонял пленительный румянец |
С ее "поникшего лица... |
И колыхалася карета; |
И, дар обычной суеты, - |
С ней дрогли пышные цветы. |
- Мечты, куда вы улетели?! - |
Злой дух ей на ухо шептал... |
Колеса по снегу скрипели - |
Метель недаром разыгралась, |
Недаром меркли фонари; |
Он ласки ждал, - она боялась |
Дожить до утренней зари. |
От позолоченных цепей, |
Как смерть - предчувствие развода |
Таилось на сердце у ней. |
1893
МГНОВЕНИЯ
Святых и чистых звуков полный.
М. Лермонтов
В дни ль уединения |
Скучного, досужного, |
В час, когда надменное |
И не откровенное |
Сердце снова мается, |
Редко, но случается, |
Жизнью подневольною, |
Рабскою работою, |
Или обесцвеченный |
Суетной заботою, |
Искрой откровения, |
Чутко ждет иль чувствует, |
Что вот-вот подкрадется |
То, что в нем отсутствует, - |
В красоту повитое, |
Всем сердцам присущее, |
Всеми позабытое, |
Нечто несомненное, |
Даст нам успокоиться - |
Промелькнет и скроется! |
Ночью ль благодатною, |
В сладкий час свидания, |
Свежее, согретое |
Лаской расставания, |
Как ни очарованы |
Мы земной усладою, |
В миг самозабвения |
От самосознания, |
Все ж мы просыпаемся, |
Счастьем удрученные, |
Или сострадания: |
То над нами носится |
Тень воспоминания, |
Или в душу просится |
Близкого, обидного |
Разочарования. |
И тогда случается, |
К сердцу приласкается |
Светлое, далекое, |
Счастье неизменное, |
Нечто беспечальное |
Вечно идеальное, |
Промелькнет и скроется! |
Июль, 1897. Райвола
* * *
И любя и злясь от колыбели, |
Слез немало в жизни пролил я; |
Воротились к Солнцу бытия. |
Чтоб найти все то, за что страдал я, |
И за горькими слезами я |
Полетел бы, если б только знал я, |
<1898>