Автор: | Минский Н. М., год: 1882 |
Категория: | Стихотворение |
Песни о родине.
ПЕСНЯ ПЕРВАЯ.
ПРОЩАНІЕ.
I.
Не ждалъ меня корабль на лоне синилъ водъ, |
Не плакалъ горько пажъ любимый, |
И верный песъ не вылъ предъ завомъ, у воротъ, |
Когда "прости" стране родимой |
Печально я шепталъ. - Висело надъ землей |
Тумановъ серыхъ покрывало. |
То было вешнимъ днемъ и дождичекъ гнилой |
Чуть моросилъ бездушно, вяло. |
Все въ мутное пятно сливалося вдали, |
Чуть брежжилъ светъ межъ тучъ серевшихъ", |
Сочилась грязь кругомъ изъ неба и земли, |
Какъ будто гной изъ язвъ назревшихъ. |
Я засмеялся вслухъ, припомнивъ, что весной |
Зовемъ мы этотъ адъ суровый. |
Весна, весна!... Увы, въ моей стране родной |
Звучитъ насмешкой это слово. |
Ни у людей, ни у природы. |
Я, глядя на тоску рыдающаго дня, |
Невольно детства вспомнишь годы... |
II.
Я у окна стоялъ... Кругомъ сгущалась тьма |
И подъ покровомъ тьмы кромешной, |
Какъ люди мрачные, тяну лися дома, |
Какъ тени, люди шли поспешно. |
Я думалъ: вотъ прошло пять летъ, пять лучшихъ летъ, |
Въ чаду надеждъ, въ чаду сомненiй. |
Но где священный прахъ, где въ сердце тайный следъ |
Отъ техъ восторговъ и томленiй? |
Зачемъ съ отчизною проститься мне не жаль, |
Зачемъ и небеса чужбины, |
Какъ прежде, не влекутъ въ таинственную даль? |
Увы, дрожащiй листъ осины |
Сильнее прикрепленъ къ родной земле, чемъ я; |
Я - листъ, оторванный грозою. |
И я-ль одинъ?... Васъ всехъ, товарищи-друзья, |
Сорвало бурею одною. |
Мы-ль жертвъ не жаждали?... Нетъ края, |
Такого въ мiре нетъ угла, где-бъ молодежь, |
Все блага жизни презирая, |
Такъ честно, какъ у насъ, такъ рано обрекла |
Себя служенью правде строгой. |
Жизнь чуть ли не детьми насъ прямо повела |
Тернистой подвиговъ дорогой. |
Намъ сжалъ впервые грудь не женскихъ ласкъ восторгъ, |
Не сладкiй трелей" страсти новой, |
И первую слезу изъ детскихъ глазъ исторгъ |
Не взглядъ красавицы суровой. |
Надъ скорбной родиной скорбевшiя уста |
Шептали первыя признанья; |
Надъ прахомъ дорогимъ товарища-бойца |
Звучали первыя рыданья. |
Взаменъ безпечныхъ словъ беседы молодой |
Мы совесть раскрывали нашу; |
Взаменъ живой струи изъ чаши круговой |
Мы испытанiй пили чашу. |
Нашъ пламень грелъ, кому онъ светитъ? |
Нетъ насъ честней и нетъ злосчастней никого... |
Но почему?.". О, кто ответитъ!?.. |
III.
Напрасно надъ тобой, родимая страна, |
Промчался правды светлый генiй. |
Напрасно сеялъ онъ живыя семена |
Высокихъ думъ, святыхъ стремленiй, |
Напрасно онъ сердца дремавшiя будилъ, |
Росой надежды окропляя. |
Напрасно молодость на зло онъ ополчилъ |
И въ битву велъ, благословляя. |
Во следъ за генiемъ желаннымъ надъ тобой |
Другой промчался мрачный генiй. |
Какъ вихорь, посланный завистливой судьбой, |
Онъ все губилъ въ своемъ стремленьи; |
И тамъ, где падали живыя семена, |
Кропилъ онъ мертвою водою; |
И тамъ, где молодость цвела, надеждъ полна, |
Чертилъ онъ гробъ своей клюкою; |
Шепталъ проклятья онъ сурово, |
Чтобъ кровь безцельная багрила братскiй мечъ, |
Чтобы безплодно было слово... |
Сбылись проклятiя!... Порывы и мечты |
Изъела ржавчина безсилья; |
Тоскливо жаждетъ грудь добра и красоты; |
Не поднимая, бьются крылья... |
IV.
О, въ этотъ грустный часъ, когда прощальный взглядъ |
На край родимый я бросаю, |
Когда и словъ, и дедъ, и лицъ нестройный рядъ |
Тревожной мыслью воскрешаю,-- |
Какая скорбь и желчь мне заливаютъ грудь!... |
Какъ страшно вдругъ обнять мечтою, |
Что виделъ я въ пять летъ и что, сбираясь въ путь, |
Я покидаю за собою. . . . . . . . . . . . . . |
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
Детей толпу, - больныхъ, озлобленныхъ детей, |
Или мятущихся безцельно, |
Иль тихо гибнущихъ безъ воли и страстей, |
И старцевъ робкiй сонмъ... Запуганы давно, |
Безъ добродетелей, безъ веры, |
Собою лишь живя, они всемъ льстятъ равно, |
Гражданской немощи примеры. |
А тамъ, вдали - его, титана, что къ земле |
Прикованъ мстительной судьбою |
И, вместо коршуновъ, снедаемъ въ сонной мгле |
Невежествомъ и нищетою. |
Кто знаетъ, можетъ-быть уже давно титанъ |
Забылъ свое происхожденье, |
И жалобы забылъ и, ослабевъ отъ ранъ, |
Дряхлеетъ молча въ заточеньи... |
Но нетъ, о скорбное перо, остановись, |
И сердце, въ грусти безъисходной, |
Предъ тайной высшею смиренно преклонись, |
Когда безсиленъ умъ холодный. . . . |
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
V.
Прощай, прощай, страна невыплаканныхъ слезъ, |
Страна порывовъ неоглядныхъ, |
Страна загадокъ неразгадныхъ: |
Страна безмолвiя и шумной болтовни, |
Страна испуга и задора, |
Страна терпенiя и детской хлопотни, |
Страна неволи и простора; |
Страна безсонницы и вековаго сна, |
Стремленья къ свету и потемокъ, |
Могучей веры и безверiя страна; |
Страна могилъ, страна пеленокъ, |
Страна больныхъ детей, безпечныхъ стариковъ, |
Загубленныхъ безъ нужды жизней, |
Ненужныхъ слезъ и жертвъ, и. . . . . . . . . . |
Прощай, о сфинксъ! Прощай, отчизна!... |
ПЕСНЯ ВТОРАЯ.
УКОРИЗНЫ.
I.
На Рейне.
1.
Холмы за холмами теснятся кругомъ; |
Въ туманахъ синеютъ вершины; |
Вдали, за рекой, на утесе крутомъ, |
Извилистый Рейнъ подъ цветущей стеной, |
Какъ озеро, тихо струится |
И въ берегъ отзывчивый мутной волной |
Съ задумчивой ленью стучится. |
И долго надъ Рейномъ седымъ я сижу |
Въ объятiяхъ сладкой истомы. |
Вдругъ кто-то мелькнулъ... Я невольно дрожу,-- |
Мне слышится голосъ знакомый. |
Не берегъ то шепчется съ сонной рекой, |
Не ветеръ кустами играетъ: |
Я внемлю - и смутной, и жгучей тоской |
Объята душа замираетъ... |
"Быстро река многоводная |
Въ крае полночномъ течетъ, |
Волны лазурно-холодныя |
Въ море чужое несетъ. |
"На берега оживленные |
Мрачно твердыня глядитъ; |
Плещутся волны студеныя |
"А за стеной неприступною, |
Внемля журчанью валовъ, |
Скованы цепью преступною |
Генiй, и трудъ, и любовь. |
"Скованъ языкъ негодующiй, |
Скованы крылья мечты... |
Что же, о странникъ тоскующiй, |
Тамъ не томишься и ты?..." |
2.
Въ туманы закутавшись, дремлютъ холмы. |
Играетъ светъ месяца съ тучкою белой. |
Въ сосновую рощу, въ объятiя тьмы, |
Вхожу я стопою несмелой. |
Высокiя сосны безмолвно грустятъ. |
О чемъ? - можетъ, месяцъ проведалъ украдкой. |
Какiя-то тени кругомъ шелестятъ. |
И тихо, и жутко, и сладко... |
Иду - замираютъ шаги. Впереди - |
Чу! - шорохъ знакомый: лепечутъ березы. |
Иду и молчу. Накипаютъ въ груди |
Но образъ мелькнулъ - и исчезли мечты... |
Не ветеръ играетъ съ вершиной высокой: |
Вновь голосъ знакомый съ глухой высоты |
Мне жгучiе шепчетъ упреки: |
"Близко отъ моря холоднаго |
Городъ-кладбище лежитъ. |
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
Пахарей поля безплоднаго |
Въ избахъ-гробахъ онъ хранитъ. |
"Волны, снегами покрытыя, |
Сномъ очарованнымъ спятъ. |
Мечутся вьюги сердитыя, |
Стелются тундры открытыя, |
Мрачные боры шумятъ. |
"Дни, словно тучи безцветныя, |
Тянутся въ снежной глуши... |
Где вы, мечтанья приветныя, |
Где вы, друзья беззаветные, |
Где вы, о силы души?-- |
"Стынутъ мечты животворныя, |
Дремлетъ душа... А друзья?-- |
Спятъ по гробамъ, непокорные; |
А малодушно - притворные |
Рейнъ воспеваютъ, грустя..." |
II.
На Севере.
Стройно колышутся тополи нежные, |
Радостно плещутся волны прибрежныя, |
Горы, какъ грёзы, мелькаютъ вдали. |
Словно дыханье красавицы сонное, |
Ветеръ струится волной благовонною, |
Страстное небо лежитъ раскаленное |
Въ сильныхъ объятьяхъ цветущей земли. |
На берегу, подъ горою лесистою, |
Я отыскалъ себе место тенистое,-- |
Кущей раскинулся яворъ большой. |
Молча гляжу я на воды пустынныя. |
Что-то съ утра мне тоской безпричинною |
Сердце щемитъ, - вереницею длинною |
Тихiя думы плывутъ надъ душой... |
Въ памяти всталъ одинъ образъ тоскующiй... |
Ахъ, отчего ты, мой другъ, не со мной? |
Ты-бъ такъ любилъ эти горы цветущiя, |
Светлое небо и волны поющiя... |
Какъ переносишь ты муки гнетущiя, |
Муки изгнанья. . . . . . . . . . . . . . |
Вижу: идешь ты равниной безбрежною, |
Небо горитъ надъ пустынею снежною, |
Грудь твоя впала, во взоре - недугъ. |
Тихо парятъ надъ тобой вспоминанiя... |
Веры святой не убили страданiя... |
Совесть спокойна, горятъ упованiя... |
Ахъ, отчего не съ тобой я, мой другъ?... |
III.
Страшный день сегодня... Тамъ, въ душе смущенной, |
Раздаются звуки песни похоронной. |
Кто-то безпощадный приговоръ читаетъ... |
Кто-то плачетъ тихо... Кто то умираетъ... |
Самъ ли виноватъ я, ровъ ли такъ сложился, |
Но клянусь, что къ правде я всю жизнь стремился. |
О, прости, товарищъ - ты, свой долгъ свершившiй! |
Страшный день сегодня... Тамъ, въ душе смущенной, |
Раздаются звуки песни похоронной. |
Знаю, это совесть приговоръ читаетъ... |
Плачетъ моя юность, счастье умираетъ... |
ПЕСНЯ ТРЕТЬЯ.
МЕЧТЫ.
I.
ВЪ PИМЕ.
(Монологъ.)
Я целый день бродилъ среди руинъ, |
Читалъ вековъ истертыя страницы, |
Смотрелъ въ глаза слепой, безмолвной смерти |
И въ нихъ искалъ разгадку прошлой жизни. |
И всякiй разъ, какъ легкiй ветерокъ |
Усталаго лица касался нежно, |
Казалось мне, что слышу я дыханье |
Исторiи, подкравшейся незримо. |
Я съ камнями беседовалъ. Клянусь, |
Что ни одинъ арабъ подвижно-пылкiй, |
Не ведаетъ такъ много сказокъ страшныхъ. |
Взволнованный, усталый, подошелъ |
Я подъ-вечеръ въ руинамъ Колизея, |
Въ лучахъ зари приветно трепетавшихъ. |
Въ его стенахъ, въ забытомъ переходе |
Я легъ въ траву и, головой склонившись |
На капитель поверженной колонны, |
О виденномъ задумался глубоко. |
И чуткiй сонъ ко мне подкрался тихо,-- |
Тотъ чуткiй сонъ, когда душа порхаетъ |
Межъ двухъ мiровъ, однимъ крыломъ объемля |
Мiръ смутныхъ грёзъ, действительность - другимъ, |
Сливая ихъ въ гармонiи чудесной. |
И виделъ я: печальный, бледный призракъ |
Изъ глубины развалинъ показался |
И, надо мной склонясь, промолвилъ тихо: |
"Въ моихъ чертахъ, ты видишь, скорбь разлита. |
Какъ не скорбеть! Я - духъ развалилъ этихъ. |
И тамъ, где ты нашелъ обломки камней - |
Тамъ виделъ я свободу, блескъ и силу. |
Вотъ, посмотри, у статуи безрукой |
Разбитый ликъ какъ черезъ и уродливъ! |
Богиней былъ обломовъ этотъ. Виделъ |
Я дивныя черты ея, когда |
Оне, еще не воплотившись въ мраморъ, |
Лишь реяли предъ взоромъ ослепленнымъ |
Художника, рыдавшаго отъ счастья. |
Въ тотъ мигъ я самъ въ его безсмертье верилъ... |
Здесь виделъ я по мраморнымъ ступенямъ, |
Которыхъ следъ исчезъ, какъ разливались |
Народа волны шумно. Кто-бъ сказалъ, |
Что навсегда оне изсякнуть могутъ?... |
Мой взоръ всегда въ былому обращенъ. |
Оно прошло и - не вернется снова, |
Какъ въ душу старца первой страсти трепетъ, |
Какъ на мои уста улыбка счастья... |
"Но ты, скажи, о чемъ и ты скорбишь? |
Зачемъ вдали отъ родины блуждаешь? |
Где ты нашелъ въ своей стране родимой |
Развалины минувшаго величья, |
Гробницы силъ изжитыхъ, думъ потухшихъ, |
Священный прахъ свободы умерщвленной, |
Иль красоты, иль славы отгремевшей?... |
Въ минувшему-ль ты взоръ свой обращаешь? |
Иль ты-бъ хотелъ, чтобъ прошлое вернулось?... |
Не первый ли его ты-бъ. испугался, |
Какъ мертвеца, возставшаго изъ гроба?... |
"Когда гроза весенняя порвала |
Желаннымъ громомъ зимнюю дремоту |
И весело взыгралъ, ломая сучья |
И старый прахъ взметая, буйный вихорь,-- |
Ты оробелъ, цветовъ не видя тотчасъ... |
Иль ты-бъ желалъ сковать венецъ грядущiй |
Безъ молота, безъ пламени, безъ стука, |
И новый храмъ построить безъ деревьевъ |
Поверженныхъ, безъ топоровъ, безъ камней? |
"Ты устрашенъ, разочарованъ - въ чемъ? |
Ты приносилъ отвергнутыя жертвы? |
Въ какой борьбе боролся ты напрасно? |
Это обманулъ доверчиваго агнца |
Твоихъ надеждъ, запечатленныхъ кровью? |
"Смешна, жалка мне скорбь твоя пустая, |
Какъ старику на ложе смерти жалокъ |
Ребенка плачъ, разбившаго игрушку... |
О, нетъ, сперва облей кровавымъ потомъ |
Родной страны чуть вспаханную ниву. |
Пускай затемъ твой сынъ, и внукъ, и правнукъ |
Надъ нивой той священной потрудятся; |
Пускай она заколосится пышно |
И целый мiръ накормитъ новымъ хлебомъ; |
Пусть наконецъ мертвящее дыханье |
Вековъ ее въ пустыню превратитъ: |
Тогда, тогда, коль твой потомокъ дальнiй |
Придетъ подъ сень моихъ развалинъ тихихъ, |
Чтобы скорбеть о томъ, чего ужь нетъ,-- |
Его приму я ласково въ объятья |
И вместе съ нимъ тихонько буду плакать..." |
И призракъ смолкъ, и вздохъ его пронесся |
Надъ спящими руинами чуть слышно, |
Потомъ, опять склонившись надо мною, |
Онъ прошепталъ безкровными устами: |
"Какъ счастливъ ты! Какъ скорбь твоя завидна! |
Вечернему подобная туману, |
Моя печаль сгущается, чернея; |
Твоя же грусть и грусть твоей отчизны, |
Какъ легкiй дымъ въ лучахъ пурпурныхъ утра, |
Разсеется безследно. Ты иль сынъ твой |
Великое увидите. Но внемли: |
Ужь въ грудь твою ликующей волною |
Врывается весны живящiй лепетъ |
И бодрый гость живыхъ надеждъ стучится. |
Онъ лишь того, кто молодъ, посещаетъ, |
И никогда старикъ не слышитъ въ сердце |
Его призывъ стыдливый и кипучiй. |
Проснись душой! Не ты одинъ проснешься,-- |
И боль родовъ, и пуни агонiи..." |
И я вскочилъ, виденьемъ пораженный. |
Лобзанья солнца быстро угасали |
На каменныхъ развалинахъ, и ветеръ |
Заботливо изъ сумерекъ покровъ |
Набрасывалъ на дрогнущую землю; |
На небесахъ темневшихъ проступали |
Узоры звездъ все ярче и лучистей, |
Какъ въ старости, сквозь тьму могилы близкой, |
Все ярче и отчетливее светятъ |
О прожитыхъ годахъ воспоминанья. |
Стрелою ночь летела мне на встречу. |
А у меня въ душе всходило солнце... |
II.
Въ Париже.
Вторую весну я встречалъ на чужбине. |
Былъ ласковый вечеръ. Веселой толпой |
Кипела, какъ моря далекiй прибой, |
Столица Европы. По пестрой картине |
Скользилъ грустный взоръ уходящаго дня, |
Какъ пурпуръ, дрожа, облекала громады |
Изъ сераго камня. Весенней прохлады, |
Со всеми целуясь, порхала струя... |
И было такъ странно въ душе у меня, |
И былъ я душой такъ далеко, далеко |
Отъ всехъ этихъ статуй, дворцовъ, площадей, |
И вывесокъ пестрыхъ, и пестрыхъ людей... |
Ужь я не завидовалъ съ грустью глубокой, |
Какъ прежде, привольности жизни чужой |
И шумному счастью толпы не дивился,-- |
Иное подъ нимъ я читать научился. |
И было такъ странно мне... Тихой толпой |
Стыдливыя грезы мне въ душу глядели, |
Заветныя струны въ ней нежно звенели, |
Слезою невольной смыкались глаза. |
Мне было какъ после болезни тяжелой, |
И чувствовалъ сердца я дрожью веселой, |
Что вдаль надъ душой пролетела гроза, |
Что силы вернулись, что молодъ я снова, |
Что жажду я жертвы и дела живого, |
Что въ родину верю, что верю въ себя... |
Какъ будто орлы надъ скалой обнаженной, |
Слетелись, шумя, надъ душой примиренной |
Высокiя думы. Ее озарилъ |
Таинственный светъ. И вскричалъ я: ужели |
Такъ долго я сонный въ потемкахъ бродилъ |
И нылъ безполезно, и плакалъ безъ цели?... |
Ужели такъ трудно встряхнуться душой, |
Сказать: коль на выборъ дано мне судьбой |
Иль счастье небесъ, иль скитанье въ пустыне,-- |
Такъ буду же счастливъ отныне?... |
И, сердцемъ отдавшись наплывшимъ мечтамъ, |
Задумчиво шелъ я по улицамъ длиннымъ. |
Толкутся, бегутъ... Вотъ съ колоннами храмъ. |
Вхожу. Полусумракъ. По сводамъ пустыннымъ |
Разносится пенье незримыхъ певицъ |
Въ ответъ на молитвенный рокотъ органа. |
Светъ падаетъ сверху. Какъ въ дымке тумана, |
Колышутся чепчиковъ белыя пятна, |
Да мраморъ блеститъ въ углубленiи нишъ. |
Вотъ замеръ органъ. Воцарилася тишь,-- |
Вошелъ проповедникъ. Ясна и понятна, |
Искусная проповедь плавно течетъ |
О Боге, создавшемъ весь мiръ такъ чудесно, |
О правде земной, о награде небесной, |
О рае, где души живутъ безъ хлопотъ. |
Потомъ во грехамъ перешелъ онъ и въ аду... |
Я вышелъ, охваченный мутной волной: |
Ужель еще небо имъ нужно въ награду |
За радость небесную правды земной?... |
Шумнее, чемъ днемъ, волновалась столица. |
Мигая, огни потянулися въ рядъ. |
Кареты гремели. Голодный развратъ |
Искалъ пресыщенiя. Наглыя лица |
Смотрели, смеясь, и былъ каждый ихъ взоръ - |
Хула противъ Бога и людяхъ укоръ. |
Упала съ толпы. Загорались сильней, |
Какъ ночью мельканья болотныхъ огней, |
Желанья и страсти... |
И шелъ я, мечтая, |
И ширилось сердце... Толпой увлеченъ, |
Въ дворцу подошелъ я. Стоялъ Аполлонъ |
На крыше его, позолотой блистая. |
Горелъ ослепительнымъ блескомъ порталъ. |
Вверху отливали изъ яшмы колонны, |
И мраморъ невинный, людьми развращенный, |
Внизу сладострастною группой блисталъ. |
Спеша, устремлялась толпа на ступени |
Подъ светлыя арки. Такъ всякiй спешилъ |
Скорее забыться въ чаду развлеченiй, |
Что, глядя на нихъ, я невольно спросилъ: |
Что еслибы вдругъ тамъ, где группа блистаетъ, |
Явился теперь вдохновенный пророкъ |
И въ образы вечные правду облекъ,-- |
Ту новую правду, что въ мiре витаетъ |
Что, былъ бы ли онъ окруженъ здесь толпой, |
Иль мимо шмыгнула-бъ она безучастно? |
Что верхъ одержало-бъ: врожденная-ль страсть |
Пророковъ осмеивать, - страхъ ли попасть |
На зрелище поздно?... |
И съ верою страстной |
Шепталъ я: о, нетъ, не отсюда придетъ, |
Кто съ дремлющихъ душъ позолоту сотретъ, |
А съ лицъ полинявшихъ - печать отверженья, |
Кто глухо закрытую дверь примиренья |
Всемъ настежъ откроетъ, разсеявши мракъ. |
Онъ былъ бы не выслушанъ - скучный чудакъ - |
Не понятъ, осмеянъ... |
И съ верою страстной |
Где верить еще не спешно, ни рыдать |
Слезами восторга, ни къ правде взывать |
Съ молитвой... |
И въ это мгновенье, блистая, |
Катилась по небу, на темномъ пути |
Блестящiя искры роняя... |
III.
Возвращенiе.
Надъ моремъ голубымъ прекрасная весна |
Печалью взоръ ея туманился. Она |
Устами бледными шептала: |
"Пора! Мне душно здесь. Все разцвело кругомъ |
Самодовольною, безстыдной красотою: |
Оделись кактусы бронею. |
"Вонъ жирныхъ маслинъ спятъ ленивая семья; |
Вонъ померанцевъ лесъ зарделся горделиво... |
Я - лишняя средь нихъ. На что теперь имъ я |
"Съ моими чарами безплотными, какъ сонъ, |
Съ моими грёзами воздушными, какъ тени? |
Что въ тайнахъ призрачныхъ тому, кто опьяненъ |
Восторгомъ знойныхъ наслажденiй? |
"Пора! Манитъ меня иная сторона. |
Подъ белымъ пологомъ лежитъ она стыдливо |
И первой ласки ждетъ, и грудь ея полна |
Любви тоской нетерпеливой... |
"Пройдусь я по снегамъ, - растаетъ гладь снеговъ; |
И дремлющiй ручей на ласковый мой зовъ |
Очнется съ ласкою приветной. |
"Пора! Тамъ ждутъ меня... Повсюду притаясь, |
Трепещутъ юныя, зиждительныя силы..." |
На северъ дремлющiй и милый. |
Н. Минскiй.
"Русская Мысль", No 10, 1882