Не шали с огнем

Автор:	Аверкиев Д. В., год: 1870
Категория:	Комедия

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Не шали с огнем (старая орфография)

Не шали с огнем.
Комедийка для домашних спектаклей.

Соч. Д. В. АВЕРКИЕВА

ЗИНАИДА НИКОЛАВНА, богатая девица-старушка лет 65.

ЛИЗАВЕТА НИКОЛАВНА, ОЛЬГА ПАВЛОВНА, двоюродные сестры; племянницы Зинаиды Николавны.

ОНУФРИЙ ПЕТРОВИЧ, сверстник Зинаиды Николавны.

Действие на даче, в общем саду Зинаиды Николаевны и Онуфрия Петровича.

Сад. На лево дом, нанимаемый Зинаидой Николавной, с балконом; на право, на втором плане, дача Онуфрия Петровича. Прямо решотка с калиткой и улица. На право же, ближе к авансцене, дерево; под нам стол и стулья.

Зинаида Николавна и Онуфрий Петрович выходят из своих дач и встречаются в саду.

Онуфрий. Здравствуйте, матушка, Зинаида Николавна! Хорошо ли почивать изволили?

Онуфрий. Хе, хе, хе, шутить изволите, матушка, Зинаида Николавна! Помилуйте, отчего-ж мне и не принарядиться? Достаток у меня есть, лета мои не старые, - не чумазым же мне ходить? Я, матушка, старый гусар, бурцовский гусар - нерях терпеть не могу.

Зинаида. Чтой-то, отец мой, на старости лет изолгался совсем, - когда ты это в гусарах был?

Онуфрий. А разве вы не помните? Еще в тот самый год....

Зинаида. Которого не было - в тот самый. Не люблю, когда лгут. Стыдно бы тебе. совсем седой стал.

Онуфрий. Это даже удивительно для меня, как вы все перезабыли, матушка, Зинаида Николавна. Вы вспомните после. Еще Бобриков тогда....

Зинаида. Говорю, помню. С Бобриковым гусаром дебоши ты делал, это точно. Ты, может, хотел в гусары поступить, да не поступил. Что усы седые отростил, так и гусар!

Онуфрий. Уважаю вас, матушка, Зинаида Николавна, душевно уважаю, - потому и спорить не смею (Целует ей руку).

Зинаида. Еще бы смел! Лжет, да спорить хочет. Каков? Ты не виляй лучше, говори: с чего вырядился?

Онуфрий. Докладывал я вам, матушка, Зинаида Николавна, отчего мне не принарядиться? Теперь - погодка у нас тоже прекрасная стоит. У вас опять племянницы, девицы взрослые, - нельзя же в чем попало ходить - сад у нас общий.

Зинаида. Опять плести начал! О племянницах прямо скажу: Лизавета просватана, жених только в отлучке; а Ольга не пойдет, не нынче - завтра объявим невестой.

Онуфрий. Так-с; жениха только на примете, кажется, нету.

Онуфрий. Вон у соседа сын-гимназист есть, его лучше в женихи возьмите. Сухотин ваш немного постарше.

Зинаида (с сердцем}. Не за тебя-ль отдать? Что она - перестарок что-ли, чтоб за старичишку, за старичишку за дряхлого идти? Молоды, друг друга любят, денег дам, - чего-ж еще?

Зинаида. Ишь ты, что сам толст, так и всем в ширину лезть? Молчи лучше!

Онуфрий. Я молчу. Мы молчим, да делаем. Болтуны нам не опасны.

Зинаида. Сам-то ты первый болтун и есть. Чем понравиться хочешь? Нарядом что-ли?

Онуфрий (молодцевато). Мы знаем чем угодить.

Онуфрий. Говорить не смею, конфузить будете. Уважаю вас, матушка, Зинаида Николавна, - душевно, можно сказать, уважаю, а потому молчу.

Онуфрий. Извольте, матушка, Зинаида Николавна, не смею ослушаться. Сами вы изволили молоденькой быть, так не вам спрашивать: чем угодить.

Онуфрий. Где нам знать! - мы не знаем, а слышали, что внимательность молодые девицы любят.

Онуфрий (гордо и хвастливо}. То-то-с что правда. А давече все: лжешь, да лжешь. Нет, матушка, я видно еще не совсем из ума выжил. Ну-с, слушать теперь повнимательнее извольте. Я ко всему присматриваюсь, да прислушиваюсь. Ольга Павловна как-то при мне на счет цветочков заметили, что любят, - я букетец изготовил. Книжкой оне тоже позаняться любят, - я книг достал, Юрия Милославского. Отличная книжка.

Зинаида. Станет она читать! Нынче таких не любят.

Онуфрий. Помилуйте! Пресмешная книжка. Там описано, как Юрий-то Милославский поляка гусем накормил - умора! Всего ведь съел! Ха, ха, ха! (заливается).

Зинаида. Тебе где едят да пьют описано то и хорошо.

Онуфрий Молодец этот Милославский! Гусар, настоящий бурцовский гусар!

Онуфрий. Да ведь я не про себя. Я говорю, был у нас гусар Бухтин, так тот еще раньше Милославского такую штуку сделал, только не с поляком, а с жидом. С него и списано.

Зинаида. Ох, все ты лжешь(качает головой).

Ольга (отворяя окно). Тетушка, тетушка, подите сюда!

Зинаида. Стара я - бегать-то. И сама можешь придти.

Ольга. Да нельзя. Я на котенка звала вас посмотреть. Как он бегает! Уморительно!

Зинаида. Вы лучше сами сюда с Лизой приходите. Мне скучно одной в саду. Да чулок мой захвати.

Зинаида (ядовито). За цветочками? Ну ступай, гусар, иди! Волочись, волочись, пока ноги волочишь. Скоро совсем откажутся служить.

Онуфрий. Мы кое-что знаем, но.... уважаю вас, матушка....

Зинаида (перебивая). Ты с уваженьем то постой! Нет, - видел, как тебя любят-то? Ты тут стоял, да выверты ногами делал, а она хоть-бы заметила! Ну, гусар, ступай, ступай за цветочками!

(Онуфрий Петрович уходит.)

Зинаида Николавна (одна, садится под деревом).

Экой старик-то блажной! За мной эдакой же франт волочился - давно ужь - лет 50 будет - ну, я его отделала. А нынешния не съумеют. Где! Нету в них этого. Ни песень, ничего не знают. Танцевать - и то не любят (машет рукой).

Оля. Вот, тетушка, ваш чулок (подает). Нет, Лиза, ты за него лучше не заступайся! Заставляет целые пять дней сидеть без дела! Я ему прямо скажу, что это скучно, скучно и несносно даже!

Зинаида. Кто-ж тебя без дела сидеть заставляет? Принялась бы за шитье. Вот Лиза - молодец: всегда за работой.

Оля. Ах, тетушка, перестаньте, пожалуйста!.. Это наконец скучно. Я очень хорошо знаю: Лиза умница, а кошка дура, и Оля тоже дура.

Оля. Я дурочка; я ничего не знаю: ни шить, ни вязать.

Зинаида. Ленива ты очень, а нельзя сказать....

Оля (перебивая ее). Ах, сделайте одолжение, тетушка, не хвалите меня! Я знаю, что я дура. Ну, скажите, ради Бога, скажите: ведь я дурочка?

Зинаида. Перестань, пожалуйста! Ровно двенадцати-летняя какая?

Оля. Я дурочка, я двенадцати-летняя, я ничего не знаю. (Подходит к Лизе) Вот Лиза - умница, скромница! Дай, я тебя поцелую, Лизанька!

Лиза. Ведь я просила тебя, Оля, не делать этого.

Оля. А, не хочешь, сердишься? хорошо же! (садится и будто говорит сама с собой) вот ты какая глупая девочка, Оля: ничего не делаешь, всем надоедаешь; злая, ветреница, глупая! Тетушка тебя не любит; Лиза тебя не любит; никто тебя не любит. Ах, стыдно, Оленька, стыдно!

Оля (так-же). Вот прежде хоть Сухотин слушался меня, а нынче перестал. Пять дней не был.

Оля. Вы думаете, мне его надо, - ошибаетесь. Он мне книгу обещал принести - вот и все. Мне книгу надо, а не его. Хоть бы прислал, противный!

Зинаида. Ты-бы давно сказала; я послала бы в город за книгой.

Оля. Ах, тетушка, оставьте меня в покое! Что вам за дело? Я сама с собою говорю.

Зинаида. Извините, мать моя; я думала со мной. (Помолчав) Нет, Оля, это ни на что не похоже: что дальше - ты капризнее становишься.

. Поверь моему слову: будешь так привередничать, толку не будет. Все от тебя отступятся. И замуж никто не возмет. Много у нас молодежи перебывало, да все отстали. И Сухотин... походит, походит да и бросит. Не за Онуфрия же, прости Господи, тебе идти.

Оля. А вот нарочно за дедушку Онуфрия выйду. На зло вам выйду.

Оля. Вовсе не вздор. Он добрый такой, услужливый, милый. Я его люблю.

Лиза. Ты сама; как не был он это, тетушка, так она и утром-то, и вечером, все пристает ко мне: "где Сухотин? отчего не пришел? да скоро-ли будет?" Вчера даже плакала.

Оля. Конечно, шутя, - или с досады, что книг не принес, а вовсе не от любви. Я его терпеть не могу; я дедушку люблю, мне его имя нравится, я его Нушей буду звать. Нуша, милый Нуша, дедушка Нуша!

Зинаида. Ох, Оля, любишь ты кататься, как то саночки будешь возить.

Оля. Вовсе не буду возить! Уж если на правду пошло, так я никого не люблю. Никого - и замуж не хочу! (поет)

Оля. Говори сколько хочешь; я и сама скажу. Какая невидаль: Сухотин! Я и без него найду.

Оля. Отчего же нет, тетушка? Будто трудно влюбить в себя? Вы думаете, я не съумею? Не хороша собой? Да, я не хороша, а миленькая; я это знаю - я слышала, как в публике где идешь, так сзади говорят: "какая миленькая!", "погляди, какая миленькая!"

Зинаида. Горда ты очень. Поплатишься за это.

Оля. Разве это гордость, тетушка? это - правда.

Зинаида. Рано пташечка запела, чтобы кошечка не съела.

Оля. Кто эта кошечка? Не ваш ли Сухотин? Извините! Я сама кошечка; он сам говорил мне: "вы славно царапаться умеете".

Лиза. Покуда не больно царапаешь, он и играет с тобою, а там....

Лиза. Ты шутишь любовью, Оля. Гляди! не шали огнем!

Зинаида. Да, да, правда, Лиза. Сама обожжешься.

Оля (Лизе). Что-же по вашему любить что-ли? Сериозничать, сидеть нахохлившись, вздыхать. Вот так! (показывает как). Смешно смотреть! Ведь у тебя жених уехал, так ты и скучай. А мой Александр только пять дней не был. Ты люби по своему, а я по своему буду.

Оля. Какие глупости? Я вас учу жениха любить, а по вашему это глупости. Ах, тетушка, как она его любит! Знаете, ходит по спальне вечером и повторяет его слова. Потом присядет, задумается, милая, и долго сидит и шепчет что-то. Я раз подслушала; она сидит и будто узор разсматривает, а сама все твердит: "любит ли он меня? не забыл ли?"

Оля (задумчиво). Ты умеешь любить, Лиза; я люблю когда кто так любит: тихо, мирно. Хорошо; право, хорошо. Вот я, глупая, не умею так; это не хорошо. Знаете что, тетушка, я поправлюсь: буду кроткая, перестану капризничать; хотите, тетенька, я исправлюсь?

Оля. Видите, какая вы злая, ma tante. Я хочу исправиться, а вы не верите.

Оля. Опять посмотрим! Вот пусть Сухотин придет: увидите! Я его приму ласково, не так как прошлый раз; в прошлый раз я его помучила-таки, бедного! А нынче? - нынче я его приласкаю, поцелую даже.

Зинаида. Час от часу не легче. То бранишь, то целовать хочешь!

Оля. Вы все не верите; хорошо, я буду опять капризничать. Ничего не хочу делать!

Зинаида. Полно, пожайлуста, надоела ты мне; пойду, чтоб не видать твоих капризов

Оля. Разсердилась! (задумывается, потом подходит к Лизе). Лизанька, хоть ты, душечка, не сердись на меня! Ведь это у меня такой глупый характер! Я всех вас люблю - и его люблю.

Оля. Да, я люблю его. Он такой умный! Дай, Лиза, я тебя поцелую, крепко поцелую (целует). Знаешь, Лиза, ведь это я не тебя целовала, это я - его. Вот, зачем его нет теперь? Я бы его приласкала, и вчера бы тоже приласкала. Сам виноват, что не пришел. А то придет, когда я - сердитая. Ведь я его не нарочно сержу; а так, по глупости. - Лиза, как ты думаешь, любит он меня?

Оля. Жених-то твой? Скоро, скоро; ведь он тебя любит. Что-ж ты покраснела? Экая дурочка, ты-бы радовалась этому...

Феня. Лизавета Михайловна, пожалуйте к барыне.

Оля. Я пойду с тобой, Лиза; я обидела тетушку; попрошу у нея прощения. Я стала теперь добрая такая. Феня, я тебя давече побранила; прости меня, я по утру была злая, а теперь я добрая. Поцелуй меня, Феня Идем же к тетушке, Лиза.

Чрез несколько времени входит Сухотин.

Сухотин (один, в волнении). Нет, сегодня добьюсь толку. Мне надоело это положение: вечная лихорадка, вечные ожидания; боишься и надеешься, и опять боишься! Странная девушка! Чудная девушка! Влечет за собою, и уходит от тебя, - и уходя манит за собою и грозит в тоже время. Сколько раз я хотел ее бросить! Но одна ласка её - и я опять связан, спутан, глуп; бегаю за ней как собаченка. Что она... шутит? играет? смеется? Что-ж она... кокетка? бездушная? - Но отчего-ж я, зная это, бегаю за нею? - Господи! Нет, сегодня я скажу ей: если любите, скажите прямо. А если она не станет отвечать, станет опять вертеть мною - я брошу ее. Решено. Стыдно играть в любовь!

Сухотин и Онуфрий Петрович, выходит от себя, с огромным букетом.

Онуфрий (не замечая Сухотина). Теперь, подожду здесь и представлю с изъяснением (увидев Сухотина, а parte)... Ах, чорт возьми! (вслух, сухо) Здравствуйте (прячет букет за спину).

Сухотин. Здравствуйте! (а parte) Нелегкая принесла!

Сухотин. Странно, что вы спрашиваете, вы здесь живете!

Сухотин. Я уже докладывал вам, что сейчас пришел.

Онуфрий. Слышал (отходит к столу, снимает шляпу, кладет в нее букет - и затем, подходя к Сухотину, принимает важный тон и позу, а в течении разговора горячится все более и более). Частенько вы сюда похаживать изволите!..

Онуфрий. Часто случается, сударь, - вот что.

Онуфрий. Живу здесь - и рад бы не видеть, да глаза глядят.

Сухотин. Мне кажется, вам ни тепло, ни холодно.

Онуфрий. Кажется! вам, сударь, так кажется! А мне другое кажется.

Онуфрий. Прошу вас оставить этот насмешливой тон.

Онуфрий. При том, я люблю Ольгу Павловну, как родную дочь.

Сухотин. Это делает честь вашей чувствительности.

Онуфрий. Во второй раз, прошу вас оставить этот насмешливый тон. - Теперь я изложил вам все - и потому, надеюсь, имею право вас спросить: зачем вы здесь бываете так часто? какие ваши относительно этого дела намерения?

Сухотин. Право-же, это до вас не касается. Вот я вас не спрашиваю: для кого вы приготовили этот букет! какие ваши относительно вон того букета намерения?

Онуфрий. То-то с. Я, батюшка, старый гусар и шутить над собою не позволю! слышите?

Сухотин. Слышу, слышу! Напрасно кричать изволили.

Онуфрий. Да-с. Я не позволю оскорблять себя. За честь свою постою.

Онуфрий. Покуда нет. А вот я вас еще раз спрошу: зачем вы сюда ходить изволите? Смотря по ответу, может и вызову.

Сухотин. Чтоб не сердить вас, отвечу прямо: я люблю Ольгу Павловну и намерен на ней жениться.

Сухотин. Что-ж? я еще не стар. Вот в ваши лета я и не подумаю о женитьбе.

Сухотин. Вам очень хорошо известно, что этого, к сожалению, не могло случиться.

Онуфрий. В третий раз и последний, прошу вас оставить этот насмешливый тон. Я вам в отцы гожусь.

Сухотин. Вот буду жениться - непременно позову вас в посаженые отцы.

Онуфрий. В посаженые отцы! (В сторону, но громко) Мои лета! мальчишка, у которого на губах молочишко еще не обсохло! Мои лета! в посаженые отцы!

Оля (входя). Что тут за шум? Ах, это вы, дедушка, развоевались?

Онуфрий (про себя). Мои лета! дедушка! (идет за букетом).

Онуфрий. Лет тридцать назад, я точно подносил такие букетцы вашей тетушке, а теперь - ха, ха, ха! - старенька стала.

Оля(берет букет - и подавая руку, которую Онуфрий Петрович целует с жаром, оборачивается к Сухотину). Вот посмотрите, как дедушка любезен. Садитесь!

Оля. Вы, кажется, разсердились? Так давно не были и...

Сухотин (поспешно). Ольга Павловна, извините, я совершенно....

Оля. Слушаю-с! От разсеянности верно? - Вас что-то не видно. Уж не влюблены ли вы? (пристально смотрит на него).

Сухотин (также). Это секрет покуда; я вам после скажу.

Оля. Помилуйте, дедушка, чем вы можете мешать? (Сухотину) Давненько вы, Александр Иваныч, не были у нас. Забыли нас.

Онуфрий (всторону, злобно). Всего-то пять дней.

Сухотин. Вспомните тот вечер: вы, кажется, выразились ясно.

Сухотин. Но мне вовсе не хотелось-бы быть мышонком.

Оля. Вы просто злой человек, оттого и думаете, что я все нарочно делаю.

Онуфрий (всторону). Молчи, Онуфрий, и ты! Выжидай. И на твоей улице будет праздник.

Сухотин. Виноват, то есть я собственно не виноват...

Сухотин. Меня затащили на вечер к Николаю Сергеичу.

Оля. Да; у него, говорят, хорошенькая дочка.

Оля. Ну да, очень. У нея голубые глаза, чорные волосы; она красавица.

Оля. Помилуйте! с какой стати! ходите, влюбляйтесь, женитесь на ней... как ее? - Ах, кстати, книгу принесли?

Оля. Прекрасно! он даже и это позабыл. Вот что значит голубые то глаза. (Передразнивая его.) Книгу? какую?.. Валентину Жоржа Занда - вот какую (встает).

Сухотин (вставая и идя за ней). Боже мой! Ольга Павловна!

Онуфрий (вставая, всторону). Куй железо, пока горячо! (Подходя к Ольге Павловне) Если вам книжек угодно, я могу вам представирь. У меня отличнейшая.

Оля (перебивая его). (Сухотину) Вот, Александр Иваныч, берите пример. Вот что называется любезностью.

Сухотин. Очень рад, что и без меня у вас есть кавалеры-прислужники.

Оля. Да-с; я люблю услужливых. Это похвально - быть любезным.

Сухотин. Я глубоко ценю похвальные качества Онуфрия Петровича.

Онуфрий (подступая к нему). Г-н Сухотин, вы еще очень молоды

Сухотин (кланяясь). Я это очень хорошо знаю.

Оля (Онуфр. Петр.). Что-ж вы стоите? Обещали книгу и стоите? Ах, вы, дедушка, дедушка! Где ваша шляпа? А, вод она! (берет со стола шляпу и надевает ему на голову) Ступайте-же, ступайте!

Онуфрий. Сейчас. Она у соседа. Я сию минуту.

Онуфрий (цалуя руку). Ольга Павловна, я чувствую, очень чувствую.

Сухотин. Как вы разлюбезничались! Что-ж? Любезность за любезность (от злости прохаживается).

Оля. Это что? Я думала вы спасибо скажете, что я прогнала его, а вы...

Сухотин (не слушая ее). Из за книги, из за прихоти, вы готовы разсориться на век! Втоптать человека в грязь - и перед кем-же? перед дрянным старичишкой. Благодарю вас, Ольга Павловна, благодарю!

Оля. А, так вы вот как! хорошо-же. Сидите-же один в саду. Я вот пойду, дедушкин букет в воду поставлю. А то придет да разсердится.

Сухотин, один, потом Лиза.

Сухотин. Это ни на что не похоже! Уйду и я. Я не был пять дней, пришел объясниться - и она встречает меня глупыми выговорами, шутками! Она не любит меня - это ясно (хочет уйти).

Лиза (входя). Александр Иваныч, куда вы? Что у вас вышло?

Сухотин. Ничего-с, Лизавета Николавна, - она не любит.

Лиза. Не правда, Александр Иваныч, не правда! она любит вас. Вы ее обидели; она теперь плачет.

Сухотин. Это каприз. Нет, мне не зачем оставаться. Скажите ей, я любил ее.

Лиза. Ну, не стыдно-ли вам ссориться из пустяков?

. Какие пустяки, Лизавета Николавна! я говорю вам: она меня не любит. Прощайте!

Сухотин. Может быть; только не удерживайте меня. Прощайте!

Лиза, одна, потом Оля.

Лиза (одна). Что мне делать? Что мне делать? Олю теперь не уговоришь. Ведь из пустяков может все дело разстроиться. Пойду и пошлю к нему Феню; он не далеко тут живет. Пусть через полчаса придет. Оля к тому времени уходится.

Оля (входя). Лиза! Где-же Сухотин? Верно разсердился.

Лиза. Нет, он извиняется; он через полчаса придет.

Оля. Вот он каков! Я нарочно этого противного Нушку выгнала, чтоб с ним поговорить, а он и убежал. Нет, Саша, я ни за что не прощу тебя! - Лиза, ты куда?

Лиза. На кухню, посмотреть надо - тетушка просила.

Оля. Ну, ступайте, ступайте, сударыня, хозяйничайте! Вам это приходится, замуж скоро выйдете. А я - человек свободный, я гулять буду!

Ну, хорошо-же, Саша, я тебя за это помучаю. Противный этакой, гадкий, скверный! - Что-жь это я его браню? Разве он виноват? Это все Онуфрий напортил. Пристает с своими любезностями! Погоди-же, негодный старичишка, я тебя проучу! Вот придешь с книгами, я посмеюсь над тобой вдоволь. Ты все хвастаешь, что ты молодец, - погоди, я плясать тебя заставлю. Мне какое дело, пусть от старости разсыплется! Свои собаки грызутся, чужая не приставай. Где он запропастился? А, вот ползет. Насилу ноги переставляет. Сделаю так, будто не вижу его. Сяду у стола и задумаюсь.

Оля и Онуфрий Петрович.

Онуфрий (входя). Ну, Онуфрий, начинай теперь! Того прогнали. Зверем на меня посмотрел, как мимо пробежал. Не вкусно должно быть. Теперь на нашей улице праздник. Куда-жь она девалась? А, вон, в задумчивости сидит. Гм!, гм! (кашляет) Не слышит. (Громко) Ольга Павловна, вы мечтаете?

Онуфрий. За книжками, что изволили приказать, сбегал.

Онуфрий. Вот-с, отличнейшия книжки: Юрий Милославский.

Оля. Покажите! (берет) фу, какое старье! Я давно их читала (бросает на стол).

Онуфрий Вот тебе, бабушка, и Юрий Милославский!

Оля. Разве я это просила? Я Валентину хотела прочесть. Какой вы, дедушка, противный!

Онуфрий. Виноват, Ольга Павловна, виноват. Моя вина; не дослышал.

Онуфрий. Нет, чтоже-с? Не много еще. - Вы на меня в старину бы посмотрели, когда я в гусарах служил. Вот тогда я молодцом был. А теперь и люблю, и хочу, и стараюсь, - а все угодить не могу.

Оля. Жаль, что я не тетушка. Ведь вы волочились-бы тогда за мной? Правда, ведь волочились-бы?

Онуфрий. Помилуйте, я и теперь готов. Я люблю, я хочу, я все а тогда-бы.. тогда-бы я увез вас, ей Богу, непременно-бы увез. И еще как! лихим манером. Уф!

Оля. Что вы?!.. Вы должно-быть страшный тогда были?

Онуфрий. Влюблена, без памяти влюблена была. Меня, впрочем, все барышни любили.

Оля. Нет, тетушка-то какова? А ведь нам ни слова!

Онуфрий. Ваша тетушка, извините, немного вот тут слабовата стала. Памяти нет. Стара стала. Хе, хе, хе!

Онуфрий (будто не слышал). Нет-с, вообразите, хе, хе, хе! Забыла, как я гусаром кутил, хе, же хе!

Оля (всторону). Ничего не замечает, противный! (вслух) А вы кутили?

Онуфрий. Еще как! Нынешним далеко до нас. Мы по две недели без просыпу - вот как!

Онуфрий. Где спать! До спанья-ли! (декламирует).

Онуфрий (закрывая нос рукою). Нет-с, у меня ничего, у меня...

Оля (взяв его руку). Ну, вот видите, и у вас сизенький.

Онуфрий. Что-жь что сизенький? это ничего. Вам смешно? Ну, смейтесь! - А я вам скажу прямо по гусарски, не в носе дело, а в сердце.

Оля (сериозно). Ну нет, я с вами несогласна, нос надо чтоб хороший был. А сизенький не хорошо.

Онуфрий (всторону). Опять сизенький! Нет, вы выслушайте меня; у кого сердце горячее...

Оля. Ах, отстаньте, отстаньте, я не люблю когда про сердце говорят. - Скажите, вы ловко танцевали?

Онуфрий. Гм! лучше всех. Я и теперь-бы, да не принято старикам. В танцах, знаете, открыться можно.

Онуфрий. Помилуйте... где-же сейчас... и музыки нет...

Оля. А вон, слышите, на соседней даче музыканты собираются играть. Они всегда мазурку играют. Ну, приглашайте-же меня.

Оля. А сейчас что говорили?А, понимаю!.. вы не хотите мне открыться.

Онуфрий. Извольте. Докажу, что я гусар! Имею честь просить вас на мазурку.

Онуфрий. Ольга Павловна, позвольте вам открыться

Оля. Это что? Вы сперва начинайте! Слышите, музыка началась.

Оля. Ничего, ничего; сейчас громче будет (тащит его). Ну, идите-же, идите!

Онуфрий. Позвольте... сейчас... Господи! (Музыка. Они танцуют.)

Онуфрий (садится на стул и тяжело дышет). Ох, ох, ох!

Оля. Ха, ха, ха! Еще хвастали, а от двух туров устали.

Оля. Стыдно, стыдно, дедушка. А еще открыться хотели!

Оля. Господи!.. неужели? - Я сейчас его (указывая на Онуф. Пет.) прогоню (подходит к нему).

Онуфрий (вставая). Нет-с, Ольга Павловна, теперь позвольте

Оля. Да мне теперь некогда, ей-Богу, некогда.

Онуфрий. Нет-с, позвольте, вы сами обещали...

Онуфрий (горячась больше и больше). Это ничего-с: я не только что пред Лизаветой Михайловной, перед целым светом я нас люблю, Ольга Павл...

Оля. Ах, Господи, какие вы глупости говорите! Я не хочу слушать.

Онуфрий. Тетушка тут ни при чем. Я желаю просить вашей....

Оля(в сторону). Что мне делать? что мне делать?

Оля. Что вы? что вы? Голубчик, дедушка! знаете что? Вы к тетушке ступайте; с тетушкой и объяснитесь.

Онуфрий. Вы желаете - иду. Для гусара - слово женщины - закон!

Оля. Да вы скорее, сейчас (тот идет). Да вы бегите, вот так, вот так! (Он ковыляет).

Оля. После разскажу. Теперь говори: что он, скоро придет? как ты узнала?

Оля. Зачем-же? - так вот что! А я думала - он сам.

Лиза. Ну, Оля, ты сердить меня начинаешь. А если-б он сам совсем не пришел? что тогда-бы? Блого что придет. Ты гордость то отбрось, попроси у него прощения. Ведь ты-же обидела его.

Лиза. Так, значит, ты его не любишь. Жаль, что посылала! Я пошлю Феню сказать, чтоб не приходил.

Оля. Нет, Лиза, не делай этого! Уж пусть приходит. Спасибо тебе (цалует ее). Поди, задержи тетушку и Онуфрия Петровича.

Лиза. Не бойся, тетушка его сейчас не примет. Она переодевается. Ты только поласковее прими его.

Оля. Хорошо, хорошо. Я только боюсь, что дедушка вернется. Ты поди, задержи его.

Лиза (идя, грозит ей пальцем). Только помни, Оля, не шути с огнем!

Оля, одна, потом Сухотин.

Оля. А, вот что! вы думаете, что я сериозно любить не могу, что я шалю только! Увидим! увидим! Что-же это Саша? будто не знает, что я его жду. Этакой негодный! нет, он милый, милый такой! Он придет. Он любит меня. А, вот и он! Ну, смелей на встречу! Господи, отчего это мне вдруг страшно стало?!

(Маленькое молчание)

Оля (передразнивая ею). Нет! как сухо! Оставьте этот сухой тон, не то я разсмеюсь.

Оля. Блажен кто верует, тепло ему на свете? - что это вы стихами хотите переговариваться?

Сухотин. Отчего-ж и не стихами, если они идут к делу.

Оля. Ну-с? (Сухотин молчит). Александр Иваныч, полноте играть комедию - это ей-Богу смешно. Неужели вы воротились для того, чтоб говорить мне колкости?

Оля. "Да; нет; может быть." Больше вы ничего не скажете?

Оля. То есть, по вашему, когда любишь, пошутить нельзя? все сиди нахохлившись? Приятная картина, нечего сказать! Нет, я хочу смеяться, шутить, когда я весела, - а когда я люблю, мне весело. А вам скучно? Бедный Александр Иваныч!

Оля. Да и я не шучу; тысячу раз, не шучу. Только, по моему, к чему тут вздохи, да недомолвки? Любишь - подойди и скажи прямо: "Оля, я люблю тебя!"

Оля (отступая). Ведь я не вам это говорила, я вообще.

Оля. Спасибо, что сказали, а я подумала в самом деле. Вот что значит быть глупой. Ей-ей, я ведь чуть-чуть не бросилась к вам!

Сухотин (отбегая в сторону). Какой-же я дурак!

Оля. Ну-с? вы за этим приходили? Так теперь все кончено, можете идти домой. Прощайте!

Сухотин. Ольга Павловна, простите - я глуп; я испытать вас хотел.

Оля. А вы раньше не знали? Оставьте, оставьте меня! вы человек сериозный, а я ведь шучу, я шучу!

Сухотин. Прости меня; ведь я утопающий был, а утопающий за соломенку хватается.

Оля. Правда? посмотри-ка на меня! вот так. Правда?

Оля. Довольно и одного. - Ну, что-жь мы теперь будем делать?

Оля. Вот за это спасибо; молодец, прямо ответил! Пойдем прямо к тетушке. Или нет - поцелуй меня (цалуются), вот так, покрепче!

Онуфрий (за сценой). Да пожалуйте-же в сад, в саду все и объясню, матушка, Зинаида Николавна.

Оля. Ах, Боже мой! я про него и забыла. Саша, пойди сюда, спрячемся за дерево.

Онуфр. Петр., Зинаида Николавна; Оля и Сухотин, за деревом.

Зинаида. Ну, чего тебе? В сад непременно иди! без фокусов не можешь.

Зинаида. Что-жь, отец мой, мне за тобой в одной юбке, прости Господи, в сад бежать было, что-ли?

Онуфрий. Пзвольте-ка стать вот здесь, на этом месте.

Онуфрий. Ну-с, матушка, Зинаида Николавна, честь имею у вас руку вашей племянницы, Ольги Павловны, просить.

Зинаида. Да ты рехнулся? ей-богу, рехнулся!

Онуфрий. Пока еще в здравом уме и бодром теле. Вы не сердитесь, сударыня, - сама Ольга Павловна приказала к вам обратиться.

Зинаида. Да она что! белены что-ли объелась! Где-жь она?

Онуфрий. Придет, матушка, Зинаида Николавна придет. Вы не сердитесь. - Что, сударыня, обидно, что племянница жениха отбила?

Зинаида. Что ты плетешь? не пойму. Ей-богу, ты рехнулся!

Онуфрий. Стишки-то помните? а? (декламирует).

Зинаида. Стихи-то помню; только к чему ты все это плетешь?

Онуфрий. Нет, стишки-то припомните! Хе, хе, хе!

Онуфрий. Вы стишки-то припомните! Тогда все объяснится.

Зинаида. Не тебе эти стихи говорить! Что делать? пристал, поневоле скажешь. Добром, видно, не отстанешь (читает с чувством).

Онуфрий. Теперь извольте отвечать: кто был кирасиром.

Онуфрий. Так, так. А черкеса-то запамятовали поди?

Онуфрий. Вы не сердитесь, матушка, Зинаида Николавна, черкес-то ведь я был. Вас-то ведь я

Зинаида (наступая на негь). Ты? ты? лжешь, не ты! Все лжешь. То в гусарах был, а теперь - на-ка! - в черкесы попал!

Онуфрий. Вы не сердитесь, матушка, Зинаида Николавна, женишка-то потеряли. Обидно, да делать нечего. Хе, хе, хе!

Зинаида. Тьфу! плевать я на тебя хотела, вот что (идет).

Зинаида. Тебе чего еще? Ступай, цалуйся с своим возлюбленным; хорош нечего сказать! Пугало воронье!

Оля. Извините, тетушка, я вас так люблю. (Онуфрию Петровичу)

Онуфрий. Помилуйте! Ольга Павловна! Что это значит! Объяснитесь!

ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ.

Те-же и Лиза. Сухотин, за деревом.

Оля (ей). Вы, сударыня, говорили мне, чтоб я не шалила с огнем, а вы тетушка прибавили: сама обожжешься; а я, вот, хоть и шалила, да не обожглась. Стоило-бы вам уши нарвать, да ужь Бог с вами! Александр Иваныч, пожалуйте сюда (Сухотин выходит).

. Ведь говорила тебе, что рехнулся, - так и вышло. Во сне верно приснилось.

Онуфрий. Нет-с, какже-с?.. что-жь мне делать? Объясните.

Оля. Да женитесь на тетушке; вы ведь давно хотели.

Сухотин. Или будьте нашим посаженымь отцом.