Автор: | Коринфский А. А., год: 1901 |
Категории: | Рассказ, Публицистическая статья |
XIV
Март-позимье
"Сшибет рог зиме" Власий - пастырь стад небесных, покровитель земных; подоспеет ему на подмогу Василий-капельник (28-е февраля), а там - на смену февралю-бокогрею и март-месяц из-за гор-горы - из-за чужедальних стран, с теплого моря-океана - на светлорусское раздолье широкое выйдет, красна-солнышка лучами честному люду улыбнется. Март - "no-зимний" месяц, с него на Руси "пролетье"-весна заканчивается.
Март - прозвище не русское, занесенное в старину к народу русскому от византийцев. В годы пращуров звался этот месяц на Руси "сухым" и "березозолом"; первый день его именовался "новичком", потому что с него - до начала XV-гo века, когда при великом князе Василии Димитриевиче40)[ 40) Василий II-й Димитриевич, сын кн. Димитрия Ивановича Донского, великий князь всея Руси, родился в 1371-м, вступил на престол в 1389-м году. До самой кончины своей, последовавшей в 1425-м году, он вел борьбу с удельными князьями русскими. При нем был целый ряд мелких походов татар на Русь, один из которых связан с осадою Москвы (в 1408 г.). Василий II-й был женат на Софии, дочери литовского князя Витовта], новолетие было перенесено на сентябрь, - велся счет новому году, а самый месяц стоял в ряду других первым.
"Евдокею-плющиху". Снеговые сугробы в этом месяце подтаивают и, оседая, во многих местах распадаются на "плюшки"-делянки. "Авдотья-плющиха снег плющит!", - говорят в народе, справляющем в день "Евдокеи-подмочи порог" первую встречу весны. "Евдокея красна - и весна красна!", "Евдокея весну сряжает!" -продолжают свой причет об этом дне народные приметы. - "Откуда на Евдокеи ветром повеет, оттуда он подует весной и летом. Коли Евдокея с дождем, то быть лету мокрому. На Евдокеи погожо - все лето пригожо!"... Первое марта - первые оттепели весенние; с первых оттепелей деревенская детвора первые "веснянки"-песни запевает. Но случается, - и нередко, - что и "март морозом на нос садится", что "и на Евдокею мороз прилучится". Потому-то и приговаривают перед первым марта деревенские приметливые люди: "Тепло светит солнышко, да Авдотьей поглядывает - либо снег, либо дождь. Евдокея умоется - и нас обмоет. На Евдокеи снег - будет урожай, теплый ветер - мокрое лето, ветер с полуночи - холодное лето!". Народное погодоведение занесло в свой неписанный дневник, что иногда "Евдокея встоячь собаку снегом заносит", даром что она, плющиха, "снег настом плющит". Сельскохозяйственный деревенский опыт говорит, что, если на Евдокею холодно - скот придется кормить две лишних недели (по весне). А если "у Евдокеи вода", то - "у Егорья теплого (23-го апреля) трава", "Коли курочка в Евдокеи напьется (снеговой талой воды), то и овечка на Егорья (травы) наестся!". "Ни в марте воды - ни в апреле травы!".
С первого марта - первые весенние вихри крутятся, ветер начинает свистать, отчего Евдокею-плющиху и прозвали в некоторых местностях- "свистуньей". Но как ни крутись вихри-бураны, как ни сори март на землю снегом, а весна, подбирающаяся к русскому приволью, свое дело твердо знает: не обмануть ее, красной, никаким затеям лукавым отживающей свои последние деньки зимы. Проведет плющиха по снегу свои плюшки, - начнут по деревням (в иных губерниях с 1-го марта, а в иных - несколько позднее) "кликать весну". Молодежь посельская сходится на пригорки за околицею, а детвора взлезает на амбары и сараи; и те, и другие кликали в старину, а местами и в наши дни кличут:
А теплое солнышко - сплошь да рядом пригревает, под эту песенку, совсем по-весеннему, - словно и впрямь собирается уже вести красное летечко с травой-муравой шелковою, со цветами пестрыми духовитыми, с ягодами сладкими да со страдой-работою, со жнитвом, с покосом. "С Евдокеи" - снег, по старинному поверью, приобретает особую, целительную, силу; старухи-знахарки собирают его в облюбованных местах по пригоркам, обогретым солнышком до проталин, и дают после, из тщательно сохраняемых ото всякого лихого глаза кувшинов, болящему сельскому люду, - на пользование против самых разнообразных недугов-болестей.
Март-месяц считался некогда на деревенской Руси поканчиваю-щим сроки зимним наймам батраков и в то же время починающим весенние договоры. В старину так и договаривались: "С Евдокеи по Егорья", "С Евдокеи до Петрова дни" и т.д. Кое-где такой обычай сохранился и до сих пор, хотя в большинстве случаев эти сроки переносятся теперь на 23-е апреля - к "запасающему коров" Егорью-вешнему.
все свои приметы, - как Герасим-грачевник (4-е марта) на Русь первых вешних птиц, грачей, с теплых стран впереди себя пригонит. Коли грачи прямо на старые гнезда летят, - весна, по примете, будет дружная: полая вода сбежит вся разом. В этот день бегают деревенские малые ребята к роще, занятой прошлогодними грачиными гнездами - "грачей следить".
Но, - говорят в народе, - "Герасим-грачевник не одного грача на Русь ведет, а и со Святой Руси кикимору гонит". В этот день, по старинному поверью, только и можно устрашать этого врага рода человеческого. "Кикиморы" - нечто вроде древнегреческих фурий: это -духи, витающие в воздушных пространствах, кующие свои ковы на люд крещеный и наслаждающиеся своей мстительностью за былые, неведомые миру обиды. Если кикимора облюбует чей-нибудь двор, - беда грозит хозяевам неминучая, - гласит суеверие, если не озаботятся они на Герасимов день поклониться об изгнании непрошенной гостьи знахарю. Изгнание совершается с особыми заговорами, -причем хозяева, перебираясь накануне обряда к соседям, оставляют в распоряжение знахаря свою хату. Он обметает все углы, выгребает золу из подпечка, "домовничает" в избе до самого вечера, - после чего и объявляет, что нечистая сила ушла восвояси на веки вековечные. Этот старинный обычай уцелел в народном обиходе только в самой захолустной глуши деревенской.
И. П. Сахаровым записано любопытное сказание об изгоняемых на Герасима-грачевника кикиморах. Оно довольно обстоятельно повествует об этой нечисти лукавой. По его словам, живет нечистая сила на белом свете - сама по себе: "ни с кем-то она, проклятая, не роднится: нет у нее ни родимого брата, ни родимой сестры, нет у ней ни родимого отца, ни родимой матери, нет у ней ни двора, ни кола, а перебивается, бездомовая, где день, где ночь"... Единственной радостью у нее является все губить да крушить, назло идти, миром мутить. Есть между этой силою нечистою "молодцы молодые зазорливые", прикидывающиеся то человеком, то змеем. "По поднебесью летят они, молодые молодцы, по-змеиному, по избе-то ходят они no-человечью"... Бывает, что соблазняют они своей "несказанной красотой" красных девушек. "И от той ли силы не чистыя зарождается у девицы детище", - продолжает сказание. "Проклинают отец с матерью его еще до рождения, клянут-бранят клятвой великою: не жить ему на белом свете, не быть ему в урост человека, гореть бы ему век в смоле кипучей, в огне неугасимом". С этого заклятья "детище пропадает из утробы матери". Уносит его нечистая сила за тридевять земель в тридесятое царство, где оно нарекается "кикиморой" и начинает жить "у кудесника в каменных гоpax", расти в холе-неге на беду роду человеческому. К семи годам вырастает заклятое детище, научается всем премудростям, волшебству всякому. "Тонешенька, чернешенька та кикимора, а голова-то у ней малым-малешенька, с наперсточек, а туловища не спознать с соломиной". Но, несмотря на все свое убожество, видит она "далеко по поднебесью, скорей того бегает по сырой земле, не стареет целый век". И все-то ей, кикиморе, знаемо да видимо. Выбегает он в урочные годы на белый свет, на пагубу люду крещеному. И вот "входит кикимора во избу, никем, не знаючи, поселяется она за печку, никем не ведаючи; стучит-гремит от утра до вечера, со вечера до полуночи свистит и шипит по углам, со полуночи до бела света прядет кудель конопельную, сучит пряжу пеньковую"... Дело кончается тем, что забравшаяся - незвано и непрошено - в хату гостейка выживет из теплого, насиженного-належенного жилья всех хозяев своими причудами: "ничто-то ей, кикиморе, не по сердцу, а и та печь не на месте, а и тот стол не в том углу, а и та скамья не по стене". И принимается все она швырять-бросать, перестанавливать. "А и после того, - заканчивается сказание, - она, лукавая, мутит миром крещеным: идет ли прохожий по улице, а и тут она ему камень под ноги; едет ли посадский на торг торговать, а и тут она ему камень в голову. С той поры великия пустеют дома посадские, зарастают дворы травой-муравой"... Только сведомый во всяких кудесах знахарь, - да и тот всего один день в году, на Герасима-грачевника, - и может избавить хозяев дома от такого постоя безданного-безпошлинного. Старые люди советуют молодым - не жалеть на этот случай посулов-даров для знахаря-ведуна, умеющего по-своему разделываться со всяким наваждением. Не худо, впрочем, по их словам, служить, кроме того, и молебны памятуемому в этот день святому угоднику Божию.
За "Грачевником" на Русь - "Сороки" (9-е марта) идут. Сорок мучеников, воспоминаемых в этот день Православною Церковью, по простонародному присловию, торят путь-дорогу сорока утренникам (морозам) из которых - каждый все легче и мягче другого. По примете, если все сорок утренников пройдут подряд, быть всему лету теплому да ведряному, для уборки всякого полевого жита сподручному. В этот день прилетает вторая птица весенняя - жаворонки, а по старинному крылатому слову, не только они, а сорок птиц прилетают, сорок пичуг на Русь пробираются. "Сколько проталинок - столько и жаворонков!" - приговаривают деревенские погодоведы завзятые, для которых обступающая их отовсюду природа является открытою, хотя и никем не писанной книгою.
В ознаменование прилета звонкоголосых певцов полей, пекутся издавна в каждой семье, памятующей обычаи старины, по сорока жаворонков из теста ("сороки святые - колобаны золотые"). На девятый день марта месяца -вторая встреча весны. В этот день, по народному дневнику, зима кончается, день с ночью меряется-равняется (равноденствие). С этого дня отсчитывают деревенские мужики-"гречкосеи" сорок морозов-утренников и, благословись, засевают гречу-дикушу, не опасаясь за всходы. Деревенская детвора с нетерпением ждет прихода "Сороков": для нее это - день, лакомый еще более, чем Власьев с его пышками. Помнятся ребятам сдобные, да обмазанные еще вдобавок медом (или патокой сладкою), жаворонки; памятны и затейливые игры, приуроченные с незапамятных пор к этому дню, знаменующему собой приближение весны. Весела детвора на "Сороки", что вешний жаворонок, оглашающий чернеющиеся ранними проталинами поля, готовые сбросить с себя зимние покровы, первой песнею победы тепла над стужею.
Так величают пташку, несущую с собой тепло, красные девушки словами старинной песни, которую еще и посейчас можно услышать в средневолжских губерниях, там, где за старину деревня крепче, чем по другим - подгородным - местам, держится.
"Если утром туман Григорию дорогу застит", - говорит деревенский люд, - "быть большому урожаю на коноплю да на лен белый, на волокнистый!". В этот день в обычае разбрасывать по двору горсть-другую конопляного да льняного семени: на корм птицам. Опытные хозяева особенно зорко присматривают на Григорьев вечер за лошадьми: есть поверье, что, коли, - не дай Бог, - занедужится коню об эту пору, то все лето быть ему "не в своей силе".
"Алексей с гор вода" на пятые сутки (17-го марта) идет: "Алексей - человек Божий, с гор вода, с холмов потоки". С этого дня ничто уже не может, по народной примете, остановить или задержать могучий наступательный ход весны-красной.
жаворонки, умильные Божьи пташки, заливаются - что ни день - все голосистее, - так и рассыпают серебро своих трелей над нивами земными с высоты полей небесных. "Дарья - грязная пролубница" обломает 19-го марта бережки у прорубей; посинеет лед, начнет его пучить-вздымать: вот-вот, того и гляди, тронется!.
Конец подходит позимнему март-месяцу, - Благовещенье, великий праздник (25-е марта), на двор глядит, чтобы завершить своим приходом последнее звено пестрой цепи предвесенних народных праздников - больших и малых - и начать собою вешние. У Благовещенья - свои вести-приметы, свои особые поверья, свои исконные обычаи стародавние.