Безумная

Иван Иванович Козлов

Безумная

Русская повесть

Русская романтическая поэма.

М., Правда, 1985

Москва, Москва, где радости и горе

Мой юный дух, пылая, обнимал, -

Где жизнь мою, как в непогоду море,

Мятеж страстей так часто волновал!

Ты - колыбель моих воспоминаний,

Сердечных дум и дерзких упований!

О, сколько их увяло, не сбылось!

Но хоть тогда и много туч неслось, -

Отважный взор не устрашен был мглою,

И вдалеке мелькающей звездою

Пленялся я: во тме - она одна

Светила мне; но так мила, ясна,

Она меле туч так радостно играла,

Надеждою, любовью мне сияла!

В очах, в душе - звезды моей краса!

И мой удел, с надеждами, с мечтами,

С веселыми и горестными днями,

По сердцу мне; он мне не утаил

Душевных тайн, и я недаром жил.

Туч грозных мрак, румяной блеск денницы

Знакомы мне, и отзыв их живой

То ужас льет, как в ночь протяжный вой

Далеких бурь, то нежный звук цевницы

Пред ним ничто. Я снова, если б мог,

Искать бы стал тех пламенных тревог,

В которых всё земное нам милее,

Небесное и ближе, и святее!

Стремлю назад, вздыхая, томный взор,

Но в нем Москва - привет, а не укор.

Бывало, я в лесу уединенном,

Где Кунцово на холме возвышенном

Задумчивой пленяет красотой,

Брожу один вечернею зарей;

В тени берез, мене дикими кустами,

Шумя, блестит и прихотей полна:

То скрылась вдруг, то вдруг опять видна;

Зеленый луг и роща за рекою;

Вдали вид сел, полуодетых тмою,

Манили взор, - и сладостной мечте

Вдавался я в сердечной простоте:

"О, если б здесь она, мой друг прелестный,

Кем для меня всё дышит в поднебесной,

Таясь от всех в беспечной тишине,

Прекрасный сон! была подругой мне!

Деревня, сад, любовь, уединенье

И божье с ней и в ней благословенье -

Во всем она!" - И месяц уж всходил,

А я в лесу, забыв часы, бродил,

И с ним тогда прощался поневоле,

Как мрак ночной ложился в тихом поле.

Иду - ко мне из сел летит порой

То звук рожка, то песни плясовой:

Но, проходя кладбище под Филями,

Случалось мне - внезапно я смущен:

Над свежею могилой, слышу стон, -

И я, крестясь, задумаюсь уныло...

И пламенней люблю что сердцу мило!

Но уж прошел я поле и погост,

Дрожит вдали Дорогомилов мост,

Бегу к нему, надеждою томимый;

Спешу пройти по улице любимой:

Там, может быть, теперь пред тихим сном

Она сидит, в раздумье, под окном.

Но хоть один огонь меж ставней блещет,

Всё счастлив я, - и сердце затрепещет!

Нет! тайну чувств, несметных сердца дум,

Их чудный мир постичь не может ум.

Мечта сбылась. Меня любила радость,

Священный жар мою лелеял младость;

Хоть жизнь моя утрачена в страстях

И божий свет померк в моих очах,

Моя жена, и сын, и дочь со мною!

Мой дух кипит, моя не стынет кровь,

По-прежнему я верую в любовь...

Так видим мы: покинув мать родную,

Мечтатель-сын летит в страну чужую,

Где буря ждет, печаль, тоска крушат -

Быть может, сам он, дерзкий, виноват,

Но он - ее; то ж сердце в нем пылает,

И мать в слезах страдальца обнимает.

Москва! с тобой давно расстался я,

Но я твой сын - родная ты моя!

30 сентября 1830

Санкт-Петербург

1

Когда дорогою большою

Проезжий встретится со мною

И колокольчик прозвенит,

Всегда в мое воображенье

Он бросит тайное смущенье

И как-то сердце мне стеснит.

Обман надежд, печаль разлуки:

Быть может, страждущую мать

Любимый сын спешит обнять -

Увы! застанет ли родную?

Платя, быть может, чести дань,

Жену покинув молодую,

Влюбленный муж летит на брань;

Сомненье дух его волнует-

Кто любит страстно, тот ревнует.

Так, углублен, в моих мечтах,

Под буркой я лежал в санях;

И, снег копытами взвевая,

Неслася тройка удалая,

И мой ямщик унывно пел,

И колокольчик мой звенел.

2

Уж ночь морозная настала;

Ямщик коней легонько гнал,

И подрезь по снегу визжала,

А я под песнею дремал.

Открылся взор усталый мой, -

Гляжу: стоим; ямщик крестился:

Зажглося небо надо мной,

Горит кровавою зарей;

Волнуясь, север пламенеет,

То весь багровый, то бледнеет,

И море зыбкого огня

Готово хлынуть на меня.

Холодным блеском рдяной ночи

Невольно ужаснулись очи;

Клубясь в сверкающих волнах,

Столбы багряные явились,

То расходились, то сходились,

Сливались, таяли в лучах

Иль, рассылался, дымились;

И зарево с высот небес

Сиянье странное бросало

На снежный дол, на ближний лес;

Оно таинственно мерцало;

Берез высоких, сосн косматых

Трепещет в искрах красноватых;

И снежные ковры полей

Где пожелтели, где алеют;

Везде дрожащий, чудный свет,

Какого днем и ночью нет.

Светло и страшно - лишь темнеют,

Со всех сторон омрачены,

Лесных оврагов глубины.

И в поле только раздается

Звон колокольчика порой,

И тихо из лесу несется

Волков голодных дальный вой.

3

Природа-мать! как ты прекрасна!

О, как всегда, везде, во всем

Мила, прелестна иль ужасна!

Ты явно дышишь божеством!

В красе ли солнце засияет

И светлый мир животворит;

Гроза ревет и гром гремит;

Иль ночь нетленными звездами

Усеет небо, как цветами,

И томно нежится луна;

Морская ли кипит волна;

Журчит ли тихо ток сребристый;

Иль Этна бросит сноп огнистый

И вихрит пламень к облакам -

Всё тайну знаменует нам:

Что лишь одно всему душою,

Что правит мира красотою,

Равно как ужасом тревог,

Морями, небом и землею -

Любовь, премудрость, сила - бог!

4

И кони борзые пугливо

Храпят, как будто чуя диво.

Ямщик молчал, смотрел кругом

И молвил мне: "Не пред добром!

Верна примета, не обманет:

Столбы - к войне, а пламя - мор;

Того гляди, опять набор!"

Напрасно, гнав его сомненье,

Я толковал ему явленье;

Не понял он - как мерзлый пар

Среди снегов родит пожар.

Едва везти меня решился,

Он вожжи взял, перекрестился,

Лениво сел, махнул кнутом

И повторил: "Не пред добром!"

5

И молча он большой дорогой

Меня везет. - Невдалеке

Лежит усадьба на реке.

Вкруг деревянной и убогой

Столетней церкви, меж кустов,

Ряды являются гробов.

Из кольев с ельником ограда

Уж их теснит. Ветха, бедна,

Часовня при пути видна;

Вблизи костер, дымяся, тлел;

Быть может, путников он грел.

6

Но кто, как тень, как привиденье,

Как полуночное явленье,

Могил таинственный жилец,

На срок отпущенный мертвец, -

Кто там мелькает предо мною?

Освещена ночной зарею,

Зачем, свою покинув сень,

Идет ко мне младая тень?..

Не тень была то гробовая -

Была страдалица младая.

Она догнать меня спешит;

Она рукой к себе манит;

За нами вопль ее несется;

Мой дух смущен, и сердце бьется.

Я удержал моих коней;

Я сам бегу навстречу к ней.

Но, к нам она летя стрелою,

Остановилась; тяжкий стон

Возник - и смолк: "Опять не он!"

7

И вне себя она стояла,

Бледна - как майская луна;

И беглый взор кругом бросала,

Тревожной думе предана;

Какой-то грустью безнадежной

Она дышала; сарафан

И мех, накинутый небрежно,

Скрывали грубо легкий стан;

По белому челу бежали

Струи разметанных кудрей

И тмили чудный блеск очей,

И взору дикость придавали;

Слова немели на устах,

И грудь вздымалась, трепетала;

Но вдруг прошел мятежный страх-

И, как в бреду, она сказала:

"Зачем ты, путник, здесь со мной?

Опять ко мне? иль мне живой

В могилу лечь? иль он забудет

И темный лес, и час ночной,

И этот перстень золотой?"

8

Я понял всё. У исступленной

Я руку взял, и вместе с ней

К часовне, тускло озаренной,

Пошел, не находя речей.

Мы сели на могильный камень;

Теплей я бедную одел;

Костра оставленного пламень,

Сверкая, нас обоих грел.

И всё, что взоры ни встречали,

Вливало в душу мрак печали:

Она, крушимая тоской,

В безумии любви земной,

И сельский храм, с его гробами,

И блеск, мерцающий над нами,

И тайной дышащая ночь,

Смущало всё; и дум волненья

Был я не в силах превозмочь;

А между тем она сидела

Печально-сумрачна, бледна;

Невнятно, тихо что-то пела;

И, смутных призраков полна,

То робко бросит взор унылый

На снежные вкруг нас могилы,

Начнет молиться и вздохнет;

То взглянет на небо, вздрогнет,

Ко мне от ужаса прижмется, -

И вдруг сквозь слезы улыбнется.

Был дик огонь ее очей;

Но, сердце кровью обливая,

Ее улыбка роковая

Огня их дикого страшней:

Веселый знак дум ясных, чистых,

Улыбка на ее лице;

Она - как из цветов душистых,

9

Она молчала - томный ропот

Ума броженье намекал;

Но странный, непонятный шепот

В устах дрожащих замирал.

Она, казалось, устремляла

Всю память сердца к прежним дням,

И вдруг мне руку крепко сжала,

И молвила: "Ты любишь сам:

Ты тронут был тоской моею!

Радушен, добр ты, вижу я,

А добрым не любить нельзя!

Будь счастлив с милою твоею!

Но, путник, ей не измени;

Иль черные настанут дни,

И сердце ум ее встревожит,

И совесть страхи наведет -

И с горя, как моя, быть может,

Ее родимая умрет!"

Тогда кладбище указала

И, запинаясь, продолжала

Рассказ печальный и простой:

"Да! как моя! - Ее убила,

Убила дочь; но мне простила

Моя родная: обо мне

Теперь, в безвестной стороне,

Она всё молится... Ужасно

Мне без нее на свете жить!-

Как без приюта, в день ненастный,

Себя фиалке сохранить?

10

И что? и как? Сама не знаю;

А с той поры, как нет родной,

Творится чудное со мной:

Я небывалое видаю,

И, может быть, одна мечта!

Но и природа уж не та:

Хотелось мне убрать цветами

Родной могилу: что ж? в полях

Ни травки - снег! И я, в слезах,

Я вижу лед, - и тайный страх

Кругом меня, как призрак, бродит.

Вот полночь - а не месяц всходит!

Взгляни - пожар на небесах!

11

И всё не так, как было прежде!

Но, путник, ты моей надежде

Не изменишь... Страшней всего

С ним розно жить - пришли его!

Спроси, зачем он любовался

Моей девичьей красотой?

Зачем, жестокий, издевался

Над бесталанной сиротой?

Когда ж настанет день отрадный!

Когда же друг мой ненаглядный

Приедет к нам - и с женихом

Я стану под святым венцом!

По нем, с утра до поздней ночи,

Тоскует сердце; плачут очи.

Он дал мне слово; для чего

Я не хочу тоски умерить:

Беда - мне сердце разуверить!

12

Но быть за ним мне суждено.

На прошлых святках я гадала;

Кольцо под песни вынимала,

И - как по бархату зерно,

Зерно бурмицкое катилось;

Как с алым яхонтом оно,

Катяся, вместе очутилось, -

Мне вышла песня. Также я

На месяц в зеркало смотрела:

Но тмился он, и я робела;

В нем будто черная змея,

Клубясь, к себе меня манила;

Бежать я бросилась домой,

От страха зеркало разбила, -

И кто-то всё гнался за мной!

13

Нет, не венчаться мне! Могила,

Могила ранний мой удел!

И смерть меня бы не страшила,

И сладко б я в земле сырой

Уснула, здесь, с моей родной!

Но, путник, как не ужаснуться?

Придет пора нам всем проснуться;

Священник говорит: пойдут

Все из гробов на божий суд!

Как там без друга я предстану?

Меня сожжет моя вина!

Но боле за него страшна

Мне грешных доля. Ни обману,

Ни лести хитрой места нет

В стране святой, где вечный свет.

О, если можно, пусть за друга

Его забытая подруга

Горит одна!.."

14

15

Взбунтована мечтой ревнивой,

Она дрожит; в ее очах

Сверкает блеск любви строптивой.

Невольно разделял я с ней

Души угрюмое волненье.

Был страшен мрак ее речей;

Но быстрый призрак прежних дней

Вдруг озарил ее смятенье, -

Так ночью бурною волна

Кипит во мгле и с пеной хлещет;

Проглянет месяц - и она

Опять, мятежная, заблещет.

16

"Но ты жестокою меня

Не называй, о путник! я

Уловкой злою на разлуку

Осуждена, быть может, с ним, -

Пойми ж мой страх и сердца муку!

Он мой, он должен быть моим -

Порука бог! Я не рабою

Хоть в низкой доле, хоть бедна...

Но то не горе, что судьбою

Родным полям возвращена:

На них цвела я без кручины,

Чиста, как ручеек долины;

Был светел день, отраден сон,

Не знала слез. Явился он:

Пропало всё! Родня, чужие,

Все мне пеняют, все бранят!

Когда б ты знал, что говорят!

Крестьянки грубые, простые

Со мной встречаться не хотят!

17

И правда их: не та я стала,

Какою прежде я была:

Печаль мне на сердце напала,

И тма все думы облегла!

Что вижу я - не замечаю!

Что скажут мне - я забываю!

Мой ум лукавым отравлен!

Но то, что мне, бывало, милый

Тихонько говорил, - ту речь

Умела я какой-то силой

В туманной памяти сберечь.

Его речам - хоть им не сбыться -

Как в душу мне не зарониться!..

Берет ли смех, томит ли грусть, -

Я всё твержу их наизусть,

И затвердила слово в слово;

И всё мне в них как будто ново.

Там, в роще темной, при луне,

Вот что сказал неверный мне:

"Зачем, в деревне расцветая,

Моя лилея полевая,

Несешь ты нужду и труды?

Мила ты, прелесть молодая,

Светлее утренней звезды!

Не знаю сам, но я тобою,

Прекрасный друг, обворожен!

Моя невеста, обручен!

Люби меня!.." - И я любила!

Забыла я отца и мать;

Девичью совесть погубила,

В Москву хотела с ним бежать;

Но не Москвой с ее весельем

И не жемчужным ожерельем

Меня красавец обольстил.

Скажи: нет, он не изменил?

18

Бывало, только тень ночная

Оденет дальний небосклон,

Замолкнет песня плясовая,

И все пойдут на тихий сон, -

А я, украдкой от родимой,

Бегу одна в лесок любимый.

Но в тот лесок ходила я

Не с тем чтоб слушать соловья,

Не с тем чтоб небом любоваться,

Когда в нем звезды загорятся:

Моя звезда, мой соловей -

Всё он один! - И как, бывало,

Как сердце билось, замирало,

Когда, в полночной тишине,

Я жду его, дохнуть не смею.

Дрожу, то вспыхну, то хладею -

И он идет! - И, как во сне,

Исчезло всё! - Стыдом, тоскою

Я с той поры сокрушена;

И все смеются надо мною;

И я - Безумной названа.

Но если б то, что миновалось,

Опять к нам, бедным, возвращалось, -

В груди стеснила б я тоску,

Мой стыд и горе утаила -

И, страх сказать духовнику,

Опять бы в рощу я ходила!"

И, покраснев, она лицо

Рукой стыдливо закрывала

Ее сгубившее кольцо.

19

Но вдруг, окинув беглым взглядом

Дорогу, даль, кладбище, храм, -

Она вздрогнула; слезы градом

Катились по ее щекам,

И буря тайного страданья

Волнует грудь сильней, сильней -

Как будто ангел упованья,

Мелькнув, навек простился с ней.

И молвил я: "Ты убиваешь

Себя напрасною тоской.

Он жив, он будет здесь - с тобой!

О чем же слезы проливаешь?"

20

- "Нет, путник добрый, нет! поверь:

Когда б я знала, что разбойник...

Что прорубь темная... что зверь...

Что нет его... что он покойник...

Так что же? Золотым венцом

Нельзя венчаться с мертвецом, -

Я б в белый саван нарядилась,

Тихонько в гроб к нему легла -

Навек моим бы назвала!

У бога правда - не земная!

Его закон - любовь святая;

А я без слез не знаю дня.

Отрада сердцу за могилой!

Ты мне сказал, что жив мой милый?

Он жив, хорош - не для меня!

И может быть, давно с другою

Злодей смеется надо мною!

И страшно мне, что, может быть,

Его не стану я любить!

21

На белом свете мне скитаться

Зачем? томиться, горевать,

В укорах совести бояться

То позабыть, что вспоминать

Так мило мне. - Заря ль алеет

На радость всем, - а я проснусь

И всё кругом меня темнеет;

Ночные ль звезды зажжены,

И томны очи я закрою, -

Но мне и сонной нет покою...

Какая ночь! какие сны!

То на коне его видаю;

Бегу за ним - не догоняю!

То между им и между мной

Овраг с тернистою травой.

Но, путник, ах! всех снов страшнее

Мой вещий, мой последний сон:

Под ивой темной, вижу, он

Со мной один - милей, нежнее,

Нет, никогда он не бывал,

И как божился, как ласкал!

Я в нем жила! я им дышала!

Но, лишь к груди его прижала -

В могилу он столкнул меня, -

И тма кругом! - но зрели очи

С тех пор на смерть проснулась я.

Молися, путник!" - и дрожала

Она, как лист, и мрачный яд

Опять затмил бродящий взгляд.

Она внезапно с камня встала

И быстро кинулась в сугроб.

"Я гибну! я горю! - вскричала. -

Он жжет меня, мой душный гроб!"

Я к ней стремлюсь; она трепещет,

Часовню кажет мне рукой,

Где образ девы пресвятой,

Лампадой озаренный, блещет.

"Идти не смею я одна -

Мне кто-то шепчет: ты грешна!"

И пред стеклянными дверями,

Как снег бела и холодна,

Она простерлась со слезами,

Молитва бродит на устах;

Но как ее ни мучил страх,

Она, страдалица, молилась,

В тревоге сердца своего,

Не за себя - а за него!

22

Тогда дорожка перед нами

Вдруг осветилась огоньком,

И вот крестьянка с фонарем

Идет поспешными шагами

За поселянкой молодой.

Она страдалицу искала,

Ей погрозила и сказала:

"Поди, Безумная, домой;

Поди скорей!" - и та небрежно

Встает и, голову склоня,

К селу тропинкою прибрежной

23

О, сколько черных дум теснилось

Невольно в грудь! как сердце билось!

"Один позор, - воскликнул я, -

Теперь награда здесь твоя!

Кто, как младенец в колыбели,

Поверила земной любви, -

Страданью люди обрекли;

За чувство, на небе святое,

И уж прожгло чело младое

Безумья страшное клеймо!"

24

Но между тем уж исчезало

Мерцанье северных огней,

В полночной красоте своей.

Мелькают звезды, месяц всходит;

Он блеск серебряный наводит

На снег окружный, на леса;

Всё та ж нетленность, та ж краса.

О, если б вы, страстей волненья,

Как метеор, как сновиденья,

Могли следов не оставлять;

Для новой жизни расцветать!..

Но вы - ничем не отразимы,

Безжалостны, неукротимы!

Промчитесь вы, когда оно

Простяся с пышною Москвою,

Чрез то село я проезжал,

Где с поселянкой молодою

Зимой минувшей горевал.

Уж летний вечер пламенел,

И сельский мальчик, черноокой,

В тени берез играл и пел;

Он незабудки с васильками

И мне чуть внятными словами

На мой вопрос об ней сказал:

"Ее вот здесь похоронили;

Тужить не велено об ней;

Мы, дети, все ее любили.

Она кого-то всё ждала,

Не дождалась - и умерла".

Примечания

"Гяур". В первой публикации и последующих поэме было предпослано вступление "от издателя", авторство которого не установлено (см.: И. И. Козлов. Полн. собр. стихотворений. Л., 1960, с. 486).

Стр. 215. Этна - вулкан в Сицилии. Как мерзлый пар // Среди снегов родит пожар. - Неточная цитата из стихотворения М.В.Ломоносова "Вечернее размышление о божием величестве при случае великого северного сияния".

А.С. Немзер, А.М. Песков