Автор: | Княжнин Я. Б., год: 1765 |
Категория: | Поэма |
Я. Б. Княжнин
Бой стихотворцев
Эпическая поэма
(Отрывки)
Западов В. А. Русская литература XVIII века, 1770-1775. Хрестоматия
М., "Просвещение", 1979.
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ
Пою сражение героев я бумажных, |
Книгопродавцев брань, наборщиков отважных, |
Которые за честь им авторов драгих |
Не пощадили зуб, ушей, носов своих! |
Сокройтесь все теперь Гекторы, Ахиллесы, |
Помпеи, Цезари, военные повесы! |
Се муза возгласит в концы вселенной всей |
От Невских берегов до Старой Руссы сей, |
Где Волховь грязная среди болот крутится |
И где нечистоте ее Нептун дивится. |
Снимайте шапки вы, мохнаты мужики, |
Внемли мне, молодость, внимайте, старики: |
И яры молнии с росой упоевая {*}, |
{* Стих Ломоносова "Упейся, молния, росою" |
вызывал насмешки современников и |
поэтов последующих поколений.} |
Нас чрезъестественной мог высотой дивить, |
Но сей великий муж казался боле быть, |
Когда, огромными он не шумя словами, |
Украшен простоты естественной дарами, |
Сердца в нас восхитя счастливейшим стихом, |
К местам тем возносил он быстрым нас умом, |
Велики души где, умы, его подобны, |
Короны Лавровы себе сплетать удобны, - |
На геликонский верх, где он пред нами стал, |
Героев прославлял, тлен смертности попрал. |
И Сумароков здесь, в любовной млея неге, |
Довольно показал, что здешни хлады, снеги |
Не могут воспретить нам страстию пылать: |
Здесь можно жарку быть, в Париже замерзать. |
Но сей любови друг в позорищах, плачевных |
Среди нежнейших чувств, прекраснейших стихов, |
Которых похвалить недостает мне слов, |
В нередких "ах", увы, покоился дремотой |
И зрителей своих отягощал зевотой {*}. |
{* Позорища - трагедии. Княжнин указывает |
на то, что чувства в сумароковских |
трагедиях иной раз выражены однообразно. |
Прости мне, Аполлон, что я могу дерзать |
То, что все думают, в стихах своих вмещать. |
Что двух твоих детей, возлюбленных тобою, |
Пороки зреть могу, прельщенный их красою. |
Ты должен их виной всему тому считать {*}: |
{* Т. е. достоинства сочинений Ломоносова и |
Сумарокова позволили современникам увидеть |
отдельные недостатки их произведений.} |
Я, знав, что хорошо, могу, что худо, знать. |
Они, мя осветив своих стихов лучами, |
Открыли светом мне глаза над теми тьмами, |
Которы их красы не могут помрачить: |
Уж громкий лирик наш и Сумароков нежный, |
Взошедший на Парнас, от злобы, неизбежной |
Великим людям всем, не зрят себе препон. |
Уж там их имена, где славы вечной трон. |
И лавки книжные, умы их в свет пущая, |
Сердца всех человек под власть их съединяя, |
Внушали зависть тем, что, славу полюбя, |
Искали большу честь, честь малую губя! |
Подобны Псу тому, о чем Езоп вещает, |
Который мяса часть из жадна рта пущает, |
Чтоб большую достать, в воде котору зрит, - |
Алкают сочинять, и кровь в них вся кипит. |
О муза! Нареки их, гордых, именами, |
Что, не стыдившийся быть названы страмдами, |
Для славы вечныя пошли вослед скотин: |
Учитель Лукина {*}, фон Визин, сам Лукин, |
{* Организатор и глава кружка |
статс-секретарь императрицы И. П. Елагин.} |
Козловский разноглаз, Елчанин - сей друг верный |
Котора наконец Лукин письмом почтил. |
Но чести сей еще он недостоин был, |
Когда учитель благ {*}, - собравши их всех вместе, |
{* "Благий учитель мой" - выражение самого |
Елагина; своим "учителем" печатно именовал |
Елагина Лукин.} |
Вещал к ним так: "На сем умрем, о другb, месте!" |
Тут мудрая глава, сраженная бедой, |
Не могши продолжать, толкала в грудь брадой" |
И зависть бледная, усилившись, синела, |
Которая в устах его всегда сидела; |
Огнь ярости в глазах, как молния, блистал. |
Пред жаром Визин сим зрак быстрый потерял, - |
С тех пор он помощи себе лорнета просит, |
С тех пор всегда Лукин власы как уголь носит, |
Увы! - и пудрить их не хочет никогда, |
Чтоб память грусти той оставить навсегда. |
Кто первый изо всех осмелился желати |
Причину горести учители познати? |
{* В следующих 11 стихах (сохранившихся |
неполностью) иронически характеризуется |
"хвальный гоноша" Лукин, которому "дар |
свыше дан" сочинять длинные предисловия |
и портить "чужие комедии. "Учителя зря гнев", |
Лукин долго собирается с духом, чтобы |
обратиться к "сообществу" с речью.} |
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
...В затылке почесав, чтоб вызвать мысль свою, |
Разинул прежде рот и начал речь сию: |
"Учителя глаза вы видите днесь слезны, |
Соотчичи {*} мои, друзья мои любезны. |
{* Слово г<оспо>д<и>на Лукина из Предисловия.} |
Фон Визин, острый дух, российский Боало, |
И ты, которого "Шоесеемназааяо |
Сообщество сие, меж нами учрежденно, |
Елчанин, коего зрю чувство сокровенно, |
И ты, которому я имя после дам, |
Козловский, по твоим, мой друг, смотря трудам... {*} |
который обращает внимание сотоварищей |
на "склоненную на плечи" "в сей прелютейший |
час" голову "учителя" и хочет "вопрошати" |
его о причинах горести.} |
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
. . . . . . . . . . .что может сокрушати |
Великий дух его, наполненный доброт". |
Сим тронуты кричат: "Несносен нам живот! |
Спроси учителя, что грудь его терзает?" |
Тогда он щепетко {*} к владыке подступает, |
{* Слово г<осно>д<и>на Лукина.} |
Подобен конику, что, сделавши, столяр |
Выносит продавать ребяткам на базар. |
Уже к учителю свои простер он персты, |
Уже готовые уста были отверсты, - |
Но взор наставника потуплен и смущен, |
Сим видом дорогим не мог быть возбужден. |
Три раза Лукина язык в губах толкался |
И столько ж раз к его гортани прилеплялся. |
Равняли те места с дремучей той страной, |
Где тени человек умерших обитают. |
Как мухи вдруг туда журчащи прилетают! |
О твари малые! вы храбрей Лукина. |
Учителю на нос из них летит одна |
И прочи по щекам ослабшим в ряд садятся |
И щекотить лице дебело не страшатся. |
Их жало ощутив, преславный сей мудрец |
Изгнал весь страх своим движеньем из сердец; |
Собрался смыслами, повсюда оглянулся, |
Поднявши руки вверх, вздохнул и потянулся. |
"Вы, без сумнения, - к собранью он вещал, - |
Дивитесь, что я слов начатых не скончал, |
Но коль познали б вы вину моей печали, |
Смятенью моему дивиться б вы престали... |
Но не страшитеся, любезные друзья, |
Не подлости какой алчба разит меня, |
Мой дух известен вам... Я славы лишь желаю! |
О слава! для тебя я в трудный путь ступаю, |
Не устрашитесь ли за мной вы вслед идти? |
Все Сумарокова с восторгом похваляют, |
Чтят Ломоносова... Вот чем меня терзают. |
Но к славе не один есть твердым смертным путь, |
И может быть, и нас венцы Лавровы ждут. |
Дерзнем насмешников на свист и хохотанье, |
Угрюмых строгих мы судей презрев ворчанье, |
Благопристойности завесу разорвем, |
В природе гнусно что, то на театр взведем". |
Сказав сие, тряхнул главой он с важным взором |
В знак неминуема писанья всем собором. |
Единогласно все собрание кричит: |
"Мы станем сочинять, хоть гром нас поразит!" |
От звука гласа их бумаг трепещут дести, |
Чернил река течет, в путь идут перья, чести. |
Конец первой песни
ПЕСНЬ ВТОРАЯ
Внизу парнасских гор, высоких и прекрасных, |
Жилище для писцов соделано несчастных, |
Из дерзких в глупости рук удило он рвет |
И, сбросивши с себя, в болоты низвергает, |
Где в вечной грязи сбор лягушек обитает, |
Там слышен только лишь сих гадин скверный крик, |
На что ответствует писцов гнуснейший рык. |
Там Тредьяковский, сей поэзии любитель, |
Для рифмы разума, рассудка истребитель, |
На куче книг лежа, есть просит, пить в стихах, |
Пред ним чудовище о многих головах, |
Которы Аполлон сатирами считает {*}, |
{* Т. е. считает сатирами на подлинное искусство.} |
Но тщетно погубить урода он желает: |
Где была голова, там сто голов растет, |
Не кровь - чернил поток в груди его течет. |
Оно, сто толстых книг держа сухой рукою, |
Жмет Тредьяковского нос колкою ногою |
И нудит преложить во рифмы горы книг |
И всю вселенную вместить в единый стих. |
Чудовище сие есть та писать Охота {*}, |
сочинять - богиня Графомания.} |
Коей рождается в читателях зевота, |
Отличная от той, что Аполлон дает, |
Которая на верх Парнаса нас ведет, |
Котора, в душу вшед, луч ясный возжигает |
И человеков ум во мраке просвещает. |
Прекрасна сколь сия, толико та гнусна: |
Одна Мольерова, другая Лукина. |
Богиня Лукина читала "Аргениду" |
И вымышляла, как отмстить за ту обиду, |
Что презирает всяк любезну книгу ей; |
Тогда чудовище с поспешностью пред ней, |
Составленно из глаз, очей и уст, явилось: |
Оно вещает все, что в свете приключилось. |
Чудовище сие мы называем Весть, |
Что проповедует страм смертных или честь. |
Лишь черную она Алчбу писать узрела, |
Во все свои уста тотчас и зашумела: |
"Доколь, Алчба писать, ты будешь не радеть |
Иль только в свете есть один лишь Тредьяковский? |
Фон Визин есть, Лукин, Елчанинов, Козловский". |
Сие сказавши, вдруг отправилася в путь, |
Как вихрь, который мог лишь прах с земли тронуть, - |
И тотчас к небесам, крутя, песок возвился. |
В Охоте сочинять дух радостью взмутился, |
И чище протекать чернилы стали в ней. |
Единым махом лишь она руки своей |
Все Тредьяковского стихи к себе сбирает, |
"Кто хочет мне из вас служити?" - вопрошает. |
Готовы все были, все ревностью горят |
До последней стопы ей в жертву потерять. |
Тогда, твердейшего избравши гексамедра, |
Что вырыла она из "Аргениды" недра, |
Наместо шишака спондей ему дала |
И панцирь из трохей и ямбов соплела, |
В десницу не копье - перо свое вложила, |
Которо влагою в устах своих мочила, |
И, препоясавши чернилицу к бедрам, |
"Ты готов за мой отмстити страм. |
Взлезь на осла, ступай на разум ополчися, |
Сразившись с ним, сюда с победой возвратися. |
Есть новые писцы, готовы мне служить; |
Не хочет разума никто из них почтить, |
Во праздности драги часы от страха губят. |
Пером, которое в руке твоей теперь, |
Стыд отжени от них и наглость их уверь. |
Скажи, что вслед тебе теку к их ободренью, |
". |
Из Геликонских блат геройский стих ползет, |
Ленивого осла пером он жалит, жмет, |
О чудеса чудес! Скот зев свой разевает |
И не стихами хоть, но прозою болтает, |
Чтоб бедство возвестить, отверзли рты свои. |
Но не печаль осел - успехи предвещает, |
По имени творцов он новых называет {*}: |
{* Далее перечисляются переводы-переделки |
Козловского и чрезвычайно плодовитого Лукина.} |
"Тем будет "Жан де Франс", изданный в свет, смешить, |
Тот "Корионом" честь "Сиднея" уменьшит, |
"Шотландку" в русскую тот облачив одежду, |
Козловский в малыя комедии даст знать, |
Что он друзей своих не меньше может врать. |
Но всех сих превзойдет один Лукин блаженный: |
Сей скорописный муж, на свет черкать рожденный, |
Что не осел, но слон под игом тем падет. |
Уверен о своем великом дарованьи, |
Не станет мыслить он, не будет он в мараньи |
Своих негодностей златые дни губить: |
" |
Во время мудрых слов прорцающей скотины |
Все вкруг живущие вблизи там животины, |
С благоговением бараны и козлы, |
И куры, петухи почтение несли. |
Весна 1765 (?)
{* Продолжение, по-видимому, написано" не было, ибо "елагинский кружок" вскоре распался.}
ПРИМЕЧАНИЯ
Сын провинциального чиновника Яков Борисович Княжнин с 1750 г. учился в гимназии при Академии наук. В 1755 г. начал службу в Юстиц-коллегии лифляндских и эстлянских дел в качестве коллегии юнкера, в 1757 г. получил должность переводчика в Канцелярии от строений, а в 1762 г. перешел на военную службу в "немецкие секретари" к гетману К. Г. Разумовскому, который одновременно был президентом Академии наук, камергером двора, командовал Измайловским полком и т. д. В 1764-1772 гг. Княжнин служил в должности "за секретаря при дежурных генерал-адъютантах". Литературная деятельность Княжнина началась рано. По некоторым данным, первое его стихотворение опубликовано в 1755 г. без имени автора. Как указывал Н. И. Новиков, Княжнин до 1771 г. "много писал весьма изрядных стихотворений, од, элегий и тому подобного", однако все они доныне не установлены. В 1763 г. была поставлена мелодрама Княжнина "Орфей" (опубликована в 1781 г.) с музыкой Торелли; в начала 1790-х годов музыку к "Орфею" сочинил выдающийся композитор Е. И. Фомин, и в таком виде мелодрама ставится до нашего времени. По-видимому, к весне 1765 г. относится написание "Боя стихотворцев", первой шуточной литературно-полемической поэмы в России (впервые опубликована в 1971 г.). В 1767 г. (по другим данным - в 1769) была поставлена первая трагедия Княжнина - "Дидона" {Более полные сведения о биографии и творчестве Княжнина будут приведены во второй части хрестоматии.}