Стихотворения

К. Р.

Стихотворения

Поэты 1880-1890-х годов.

Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание

Л., "Советский писатель".

Составление, подготовка текста, биографические справки и примечания

Л. К. Долгополова и Л. А. Николаевой

Содержание

395. "Давно, забытая под слоем пыли..."

399. Письмо из-за границы

395

Давно забытая под слоем пыли

Умолкла лира... Песни молодые,

Созвучья вдохновенные застыли,

И порвалися струны золотые.

Была пора... Со мною то же было:

Недугом тягостным душа болела,

И всё в ней лучшее дремало, стыло...

Любить, надеяться она не смела...

Но день придет: вернется вдохновенье,

Вновь порванные струны натяну я,

Денницу новой жизни торжествуя.

5 мая 1884

399. ПИСЬМО ИЗ-ЗА ГРАНИЦЫ

Гой, измайловцы лихие,

Скоро ль вас увижу я?

Стосковалась по России

И по вас душа моя.

Надоело за границей

Киснуть по чужим краям;

Обернуться бы мне птицей

Да лететь скорее к вам!

Но на родину покуда

Не пускают доктора:

Всё проклятая простуда!..

Скоро в лагерь вам пора:

Выступит, блестя штыками,

Полк наш в Красное Село;

Офицеры со шнурами,

В скатках {1}, шашки наголо,

В ранце каждый молодец, -

И на лагерных квартирах

Разместитесь наконец.

И приеду я... Забьется

Сердце радостней, быстрей;

Живо рота соберется,

Поздороваюсь я с ней;

Грянет: "Здравия желаем!"

На приветствие в ответ,

И опять мы загуляем

По примеру прежних лет.

Я фельдфебеля рассказы

Стану слушать по утрам

Про солдатские проказы

По соседним кабакам,

Про артельную лошадку,

Про количество больных,

Про гимнастику, прикладку

И успехи молодых.

Мой артельщик приходить

На текущие расходы

Денег у меня просить.

Писарь с денежною книжкой,

С кипой рапортов, бумаг

И со счетами под мышкой

Прибежит ко мне в барак.

Ротные пойдут ученья,

Захождения плечом,

Будем строить отделенья

Мы и шагом, и бегом;

Рано будет начинаться

Ежедневная стрельба

И над полем раздаваться

Бесконечная пальба.

Пули будем мы лениво,

Лежа на траве, считать,

Сласти, ягоды и сливы

У разносчика скупать.

Каптенармус выдавать,

И во взводные колонны

Я построю вас опять.

Снова, помоляся богу,

За линейку мы пойдем

И знакомою дорогой

На участок {2} побредем.

"Тверже ногу!" - "Где равненье!"

- "На весь след!" - "На нас глядят!"

- "Не сбиваться в отделенье!"

- "Смирно!" - "Подтяни приклад!"

Мы резерва не забудем,

В цепь два взвода отошлем

И сражаться лихо будем

С "обозначенным" врагом.

Зазвучат команды хором,

И свистков раздастся свист,

А за мною с жалонёром

Барабанщик и горнист.

Грянет дружное "ура", -

Глядь, а солнышко уж село,

И домой идти пора.

После долгого гулянья

Ждет нас скромная еда:

В офицерское собранье

Повалили господа...

Субалтерны нам в буфете

Подают благой пример,

И играет на корнете

Жалонёрный офицер.

. . . . . . . . . .

Офицеры посмелее

Водят в качестве друзей

По березовой аллее

Генеральских дочерей.

И, усталые порядком,

Только позднею порой

По баракам и палаткам

Утром, лишь заря займется,

Горн побудку протрубит,

Мигом лагерь встрепенется,

Снова жизнью закипит:

Жизнью бойкою, привольной,

Жизнью дельной, трудовой

И веселой, и раздольной

Жизнью силы молодой.

Те же лица дорогие,

Те ж товарищи, друзья,

Сослуживцы удалые,

Та ж единая семья.

Та же дружная работа,

Труд и честный, и лихой,

Та же доблестная рота,

Батальон и полк родной.

Гой ты матушка Россия,

Гой ты родина моя!

Гой, измайловцы лихие,

19 мая 1885

Альтенбург

1 Скатанное пальто, надеваемое через плечо.

2 Участками называются места в окрестностях Красного Села отведенные войскам для производства учений и маневров.

ПРИМЕЧАНИЯ

Настоящий сборник преследует цель дополнить представление о массовой поэзии 1880-1890-х годов, которой посвящены другие тома Большой серии "Библиотеки поэта". За пределами сборника оставлены поэты того же периода, уже изданные к настоящему времени отдельными сборниками в Большой серии "Библиотеки поэта" (П. Ф. Якубович, А. Н. Апухтин, С. Я. Надсон, К. К. Случевский, К. М. Фофанов, А. М. Жемчужников); не включены в сборник произведения поэтов, вошедших в специальные тома Большой серии: "Революционная поэзия (1890-1917)" (1954), "Поэты-демократы 1870-1880-х годов" (1968), "Вольная русская поэзия второй половины XIX века" (1959), "И. З. Суриков и поэты-суриковцы" (1966) и др. За пределами сборника оставлены также поэты конца XIX века, имена которых были известны в свое время по одному-двум произведениям, включенным в тот или иной тематический сборник Большой серии (например, В. Мазуркевич как автор слов известного романса "Дышала ночь восторгом сладострастья...", включенного в состав сборника "Песни и романсы русских поэтов", 1965).

Составители настоящего сборника не стремились также ни повторять, ни заменять имеющиеся многочисленные стихотворные антологии, интерес к которым на рубеже XIX-XX веков был очень велик. Наиболее крупные из них: "Избранные произведения русской поэзии" В. Бонч-Бруевича (1894; изд. 3-1908), "Русские поэты за сто лет" А. Сальникова (1901), "Русская муза" П. Якубовича (1904; изд. 3 - 1914), "Молодая поэзия" П. Перцова (1895) и др. Во всех этих сборниках поэзия конца века представлена достаточно широко. Следует, однако, заметить, что никаких конкретных целей - ни с тематической точки зрения, ни со стороны выявления каких-либо тенденций в развитии поэзии - составители этих и подобных изданий, как правило, перед собой не ставили. {Исключение представляет лишь сборник, составленный П. Перцовым и ориентированный, как видно из заглавия, на творчество поэтов начинающих. О трудностях, возникших при отборе имен и определении критериев отбора, П. Перцов подробно рассказал в своих "Литературных воспоминаниях" (М.-Л., 1933, с. 152-190).} Столь же общий характер имеет и недавняя хрестоматия "Русские поэты XIX века" (сост. Н. М. Гайденков, изд. 3, М., 1964).

В задачу составителей данного сборника входило прежде всего дать возможно более полное представление о многообразии поэтического творчества и поэтических исканий 1880-1890-х годов. Этим и объясняется известная пестрота и "неоднородность" в подборе имен и стихотворных произведений.

Главная трудность заключалась в том, чтобы выбрать из большого количества имен те, которые дали бы возможность составить характерное представление об эпохе в ее поэтическом выражении (с учетом уже вышедших в Большой серии сборников, перечисленных выше, из числа которых на первом месте следует назвать сборник "Поэты-демократы 1870-1880-х годов").

Для данного издания отобраны произведения двадцати одного поэта. {Некоторые поэты, включенные в настоящий сборник, вошли в состав книги "Поэты 1880-1890-х годов", выпущенной в Малой; серии "Библиотеки поэта" в 1964 г. (вступительная статья Г. А. Бялого, подготовка текста, биографические справки и примечание Л. К. Долгополова и Л. А. Николаевой).} Творчество каждого из них составители стремились представить с возможной полнотой и цельностью. Для этого потребовалось не ограничиваться примерами творчества 1880-1890-х годов, но в ряде случаев привести и стихотворения, созданные в последующие десятилетия - в 1900-1910-е годы, а иногда и в 1920-1930-е годы. В результате хронологические рамки сборника несколько расширились, что позволило отчетливей выявить ведущие тенденции поэтического творчества, складывавшиеся в 1880-1890-е годы, и те результаты, к которым они в конечном итоге привели.

При отборе произведений составители старались избегать "крупных" жанров - поэм, стихотворных циклов, драматических произведений. Несколько отступлений от этого правила сделаны в тех случаях, когда требовалось с большей наглядностью продемонстрировать особенности как творческой эволюции поэта, так и его связей с эпохой. Сюда относятся: Н. М. Минский (драматический отрывок "Последняя исповедь", поэма "Гефсиманская ночь"), П. С. Соловьева(поэма "Шут"), С. А. Андреевский (поэма "Мрак"). В число произведений Д. С. Мережковского включен также отрывок из поэмы "Смерть", а в число произведений Н. М. Минского - отрывок из поэмы "Песни о родине".

В сборник включались преимущественно оригинальные произведения. Переводы помещались лишь в тех случаях, если они были характерны для творческой индивидуальности поэта или если появление их связано было с какими-либо важными событиями общественно-политической жизни (см., например, переводы Д. Л. Михаловского, С. А. Андреевского, А. М. Федорова, Д. П. Шестакова и некоторых других).

В основу расположения материала положен хронологический принцип. При установлении порядка следования авторов приняты во внимание время начала творческой деятельности, период наибольшей поэтической активности и принадлежность к тем или иным литературным течениям. Стихотворения каждого автора расположены в соответствии с датами их написания. Немногочисленные отступления от этого принципа продиктованы спецификой творчества того или иного поэта. Так, в особые разделы выделены переводы Д. Л. Михаловского и Д. П. Шестакова, сонеты П. Д. Бутурлина.

Даты стихотворений по возможности уточнены по автографам, письмам, первым или последующим публикациям и другим источникам. Даты, указанные в собраниях сочинений, как правило, специально не оговариваются. Даты в угловых скобках означают год, не позднее которого, по тем или иным данным, написано произведение (как правило, это время его первой публикации).

Разделу стихотворений каждого поэта предшествует биографическая справка, где сообщаются основные данные о его жизни и творчестве, приводятся сведения о важнейших изданиях его стихотворений.

Были использованы архивные материалы при подготовке произведений С. А. Андреевского, К. Р., А. А. Коринфского, И. О. Лялечкина, М. А. Лохвицкой, К. Н. Льдова, Д. С. Мережковского, П. С. Соловьевой, О. Н. Чюминой, Д. П. Шестакова. В ряде случаев архивные разыскания дали возможность не только уточнить дату написания того или иного стихотворения, но и включить в текст сборника никогда не печатавшиеся произведения (ранние стихотворные опыты Д. С. Мережковского, цикл стихотворений К. Н. Льдова, посвященных А. М. Микешиной-Баумгартен). На архивных материалах построены биографические справки об А. Н. Будищеве, А. А. Коринфском, И. О. Лялечкине, Д. М. Ратгаузе, Д. П. Шестакове. Во всех этих случаях даются лишь самые общие указания на архив (ПД, ГПБ, ЛБ и т. д.). {В биографической справке о Д. П. Шестакове использованы, кроме того, материалы его личного дела, которое хранится в Государственном архиве Татарской АССР (Казань).}

Стихотворения печатаются по тем изданиям, в которых текст впервые окончательно установился. Если в последующих изданиях стихотворение иередечатьшалось без изменений, эти перепечатки специально не отмечаются. В том случае, когда произведение после первой публикации печаталось без изменений, источником текста для настоящего издания оказывается эта первая публикация и данное обстоятельство в каждом конкретном случае не оговаривается. Специально отмечаются в примечаниях лишь те случаи, когда первоначальная редакция претерпевала те или иные изменения, произведенные автором или возникшие в результате цензурного вмешательства.

Примечания строятся следующим образом: вслед за порядковым номером идет указание на первую публикацию произведения, {В связи с тем, что в сборник включены представители массовой поэзии, произведения которых печатались в большом количестве самых разных изданий, как периодических, так и непериодических, не всегда с абсолютной достоверностью можно утверждать, что указанная в настоящем сборнике публикация является первой. Это относится прежде всего к произведениям, приводимым по стихотворным сборникам.} затем следуют указания на все дальнейшие ступени изменения текста (простые перепечатки не отмечаются), последним обозначается источник, по которому произведение приводится в настоящем издании (он выделяется формулой: "Печ. по..."). Далее следуют указания на разночтения по сравнению с автографом (или авторским списком), данные, касающиеся творческой истории, историко-литературный комментарий, пояснения малоизвестных реалий и т. п.

Разделы, посвященные А. Н. Будищеву, П. Д. Бутурлину, К. Н. Льдову, Д. С. Мережковскому, Н. М. Минскому, Д. Л. Михаловскому, Д. М. Ратгаузу, П. С. Соловьевой, Д. П. Шестакову, подготовил Л. К. Долгополов; разделы, посвященные С. А. Андреевскому, А. А. Голенищеву-Кутузову, К. Р., А. А. Коринфскому, М. А. Лохвицкой, И. О. Лялечкину, С. А. Сафонову, А. М. Федорову, С. Г. Фругу, Д. Н. Цертелеву, Ф. А. Червинскому, подготовила Л. А. Николаева; раздел, посвященный О. Н. Чюминой, подготовил Б. Л. Бессонов.

BE - "Вестник Европы".

ВИ - "Всемирная иллюстрация".

ГПБ - Рукописный отдел Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

ЖдВ - "Журнал для всех".

ЖО - "Живописное обозрение".

КнНед - "Книжки "Недели"".

ЛБ - Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина.

ЛН - "Литературное наследство".

ЛПкН - "Ежемесячные литературные приложения к "Ниве"".

МБ - "Мир божий".

Набл. - "Наблюдатель".

НВ - "Новое время".

ОЗ - "Отечественные записки".

ПД - Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР.

ПЖ - "Петербургская жизнь".

РБ - "Русское богатство".

РВ - "Русский вестник".

РМ - "Русская мысль".

РО - "Русское обозрение".

"Северный вестник".

СМ - "Современный мир".

К. Р.

Стих. 1889 - Стихотворения К. Р., изд. 2, 1879-1885, СПб., 1889.

СТИХОТВОРЕНИЯ

395. Стих. 1889, с. 50. Положено на музыку Е. Ф. Аленевым, А. Н. Алфераки, А. Н. Корещенко.

399. Стих. 1889, с 213, без ст. 85-92. Печ. по Стих. 1913, т. 1, с. 366. Автограф - ПД. А. А. Фет в письме к К. Р. от 19 декабря 1886 г. свою оценку этого стихотворения сопроводил интересными рассуждениями о поэтическом мастерстве: "...у поэта нельзя отрицать права размахнуться такой специальной картинкой, как нельзя отнять права у живописца-художника бойко нарисовать пером игривый очерк в альбоме. Но все-таки этот род не может один упрочить поэтического кредита. Стихотворения на известные случаи самые трудные, и это понятно: нужна необычайная сила, чтобы из тесноты случайности вынырнуть с жемчужиной общего, вековечного. Конечно, прощание Пушкина с иностранкой случайно, но он и не бьет на эту случайность, а лишь на -

"но ты от страстного лобзанья

свои уста оторвала",

которое составляет вековечное содержание искусства и только одной поэзии потому, что изображения этого момента для всех иных искусств недоступны. Поэзия непременно требует новизны, и ничего для нее нет убийственнее повторения, а тем более самого себя. Хотя бы меня самого, под страхом казни, уличали в таких повторениях, я, и сознавшись в них, не могу их не порицать. Под новизною я подразумеваю не новые предметы, а новое их освещение волшебным фонарем искусства. Стихотворение, подобно птице, пленяет или задушевным пением, или блестящим хвостом, часто даже не собственным, а блестящим хвостом сравнения. Во всяком случае вся его сила должна сосредотачиваться в последнем куплете, чтобы чувствовалось, что далее нельзя присовокупить ни звука.

Вот главнейшие правила, которых я стараюсь держаться при стихотворной работе, причем, главное, стараюсь не переходить трех, много четырех куплетов, уверенный, что если не удалось ударить по надлежащей струне, то надо искать другого момента вдохновенья, а не исправлять промаха новыми усилиями" (ПД). Гончаров писал, что в стихотворениях К. Р., обращенных к родине из-за границы, "влечение к родине, тоска по ней и т. п. выражаются слишком общими местами... Вообще в чувствах к богу, к родине и другим высоким предметам - нужно исторгать из души вдохновенные гимны и молитвы и "ударять по сердцам с неслыханною силой", или - сознавая бессилие, умалчивать, чтоб не впасть в бесцветную похвалу и аффектацию" (И. А. Гончаров, Литературно-критические статьи и письма, Л., 1938, с. 349). Субалтерн - младший обер-офицер, подчиненный ротному командиру. Жалонер - один из солдат, поставленный для указания расположения воинских подразделений на парадных смотрах.

К. P.

Стихотворения

К. P. Времена года: Избранное / Вступит. статья, составление, комментарии А. Б. Муратова. - СПб.: Северо-Запад, 1994. - 510 с.

Содержание

Из цикла

ПОСЛАНИЯ И СТИХОТВОРЕНИЯ

НА РАЗНЫЕ СЛУЧАИ

Письмо

Из цикла

МЕЧТЫ И ДУМЫ

"Я баловень судьбы... Уж с колыбели..."

"О, не дивись, мой друг, когда так строго..."

"Садик запущенный, садик заглохший..."

Розы

Колыбельная песенка

"Когда меня волной холодной..."

"Меня бранят, когда жалею..."

ВРЕМЕНА ГОДА

"Земля пробудилась от долгого сна..."

"Уж скоро стает снег, и пронесутся льдины..."

"Еще и Марта нет, а снег..."

"Прошла зима! Не видно снега..."

Весной

"Вернулся Май! Уж журавли..."

"Улыбка радостная Мая..."

"Распустилась черемуха в нашем саду..."

"Опять томит очарованьем..."

"Отцветает сирень у меня под окном..."

"На балконе, цветущей весною..."

"Вчера мы ландышей нарвали..."

Ландыши

После грозы

"Как хорошо бывало летом..."

"Пронеслись мимолетные грезы!.."

"Не много дней осталося цвести..."

"Как пленительно-тихо в отцветших полях!.."

"Багряный клен, лиловый вяз..."

К осени

К концу зимы

Снег

Из цикла

НА ЧУЖБИНЕ

В горах Гастейна

Из цикла

В АЛЬБОМ

"Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно..."

"Давно ли, кажется, больной, нетерпеливый..."

"Измученный в жизни тревоги и зол..."

"Что тебе на прощанье скажу я..."

"Когда, провидя близкую разлуку..."

"Когда с зарей над сонною землею..."

"Твоей любуясь красотой..."

"Ты в жизни скорби и мучений..."

"Мне бессильным не выразить словом..."

Из цикла

НОЧИ

"Ни звезд, ни луны. Небеса в облаках..."

"Ах, эта ночь так дивно хороша!.."

"Ночь. Небеса не усеяны звездами..."

"Тихая, теплая ночь. - Позабудь..."

Из цикла

В СТРОЮ

Измайловский Досуг

Из лагерных заметок

В дежурной палатке

I. "Гаснет день. Я сижу под палаткою..."

II. "Снова дежурю я в этой палатке..."

III. "Вот и опять под этой же палаткой..."

IV. "Ты снова со мною, о, муза моя..."

Уволен

На 25-летие Измайловского Досуга

Из цикла

ПОСЛАНИЯ И СТИХОТВОРЕНИЯ

НА РАЗНЫЕ СЛУЧАИ

Семейству П. Е. Кеппена

Вот умчалися дни золотые,

Как волшебные, чудные сны:

Так разносятся брызги седые

Голубой океанской волны.

Но то время хотя и далеко,

Я поныне мечтаю о нем;

Оно в душу запало глубоко,

Оно врезалось в сердце моем.

В вашем доме я столько участья,

Столько дружбы всегда находил;

С вами я и мгновения счастья,

И минуты печали делил.

Если ж сердце порой изнывало

Среди всякой тревоги мирской,

В вашем доме, как путник усталый,

Находил я и мир, и покой.

И теперь среди прелестей юга,

В благодатной, роскошной стране

Лица милые видятся мне.

Мне мерещатся Настины глазки,

Светлорусые волны кудрей,

Ее милые, нежные ласки,

Лепет слышится детских речей.

Но как вспомню, что долго и много

Мне скитаться еще надлежит,

Что идем не одной мы дорогой,

Что разлука меж нами лежит,

Так болезненно сердце сожмется,

Так заноет мучительно грудь!

Но что делать! Ведь время несется.

Верю я, что окончится путь,

Что достигну я края родного,

Что вас всех я увижу опять

И что вы не откажетесь снова,

Как бывало, меня приласкать.

Флоренция

24 октября 1882

МЕЧТЫ И ДУМЫ

* * *

Я баловень судьбы... Уж с колыбели

Богатство, почести, высокий сан

К возвышенной меня манили цели, -

Рождением к величью я призван.

Но что мне роскошь, злато, власть и сила?

Не та же ль беспристрастная могила

Поглотит весь мишурный этот блеск,

И все, что здесь лишь внешностью нам льстило,

Исчезнет, как волны мгновенный всплеск?

Есть дар иной, божественный, бесценный,

Он в жизни для меня всего святей,

И ни одно сокровище вселенной

Не заменит его душе моей:

То песнь моя!.. Пускай прольются звуки

Моих стихов в сердца толпы людской,

Пусть скорбного они врачуют муки

И радуют счастливого душой!

Когда же звуки песни вдохновенной

Тогда я смело славы заслуженной

Приму неувядаемый венец.

Но пусть не тем, что знатного я рода,

Что царская во мне струится кровь,

Родного православного народа

Я заслужу доверье и любовь,

Но тем, что песни русские, родные

Я буду петь немолчно до конца

И что во славу матушки России

Священный подвиг совершу певца.

Афины

4 апреля 1883

* * *

Великой Княгине Елисавете Маврикиевне

О, не дивись, мой друг, когда так строго

Я пред тобой молчаньем обуян;

На дне морском сокровищ много,

Но их не выдаст океан.

В душе моей загадочной есть тайны,

Которых не поведать языком,

И постигаются случайно

О, пусть духовный взор твой сокровенно

Проникнет в глубину души моей,

И тайны все ее мгновенно

Легко ты разгадаешь в ней.

Так месяц глубь морскую проницает

Снопом своих серебряных лучей

И безмятежно созерцает

На дне сокровища морей.

Красное Село

3 августа 1884

* * *

Садик запущенный, садик заглохший;

Старенький, серенький дом;

Дворик заросший, прудок пересохший;

Ветхие службы кругом.

Несколько шатких ступеней крылечка,

Стекла цветные в дверях;

Лавки вдоль стен, изразцовая печка

В низеньких, темных сенях;

В комнате стулья с обивкой сафьяной,

Книги на полках, камин, фортепьяно,

Мягкий ковер на полу...

В комнате этой и зиму, и лето

Столько цветов на окне...

Как мне знакомо и мило все это,

Как это дорого мне!

Юные грезы! Счастливые встречи

В поле и в мраке лесном...

Под вечер долгие, тихие речи

Рядом, за чайным столом...

Годы минувшие, лучшие годы,

Чуждые смут и тревог!

Ясные дни тишины и свободы!

Мирный, родной уголок!

Ныне ж одно только на сердце бремя

Незаменимых потерь...

Где это доброе старое время?

Где это счастье теперь?

Павловск

РОЗЫ {*}

Во дни надежды молодой,

Во дни безоблачной лазури

Нам незнакомы были бури, -

Беспечны были мы с тобой.

Для нас цветы благоухали,

Луна сияла только нам,

Лишь мне с тобою по ночам

Пел соловей свои печали.

- В те беззаботные года

Не знали мы житейской прозы:

Как хороши тогда,

Как свежи были розы!

То время минуло давно...

- Изведав беды и печали,

Мы много скорби повстречали;

Но унывать, мой друг, грешно:

Взгляни, как Божий мир прекрасен;

Небесный свод глубок и чист,

И теплый день, и тих, и ясен,

Пахнул в растворенную дверь;

В цветах росы сияют слезы...

Как хороши теперь,

Как свежи эти розы!

За все, что выстрадали мы,

Поверь, воздастся нам сторицей.

Дни пронесутся вереницей,

И после сумрачной зимы

Опять в расцветшие долины

Слетит счастливая весна;

Засветит кроткая луна;

Польется рокот соловьиный,

И отдохнем мы от труда,

Вернутся радости и грезы:

Как хороши тогда,

Как свежи будут розы!

Мраморный дворец

9 декабря 1886

"Измайловских Досугов" на тему из Стихотворений в прозе И. С. Тургенева: "Как хороши, как свежи были розы!"}

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСЕНКА

Князю Иоанну Константиновичу

Спи в колыбели нарядной,

Весь в кружевах и шелку,

Спи, мой сынок ненаглядный,

В теплом своем уголку!

В тихом безмолвии ночи

С образа, в грусти святой,

Божией Матери очи

Кротко следят за тобой.

Сколько участья во взоре

Этих печальных очей!

Словно им ведомо горе

Будущей жизни твоей.

Быстро крылатое время,

Час неизбежный пробьет;

Примешь ты тяжкое бремя

Горя, труда и забот.

Будь же ты верен преданьям

Будь же всегда упованьем

Нашей родной стороны!

С верою твердой, слепою

Честно живи ты свой век!

Сердцем, умом и душою

Русский ты будь человек!

Пусть тебе в годы сомненья,

В пору тревог и невзгод,

Служит примером терпенья

Наш православный народ.

Спи же! Еще не настали

Годы смятений и бурь!

Спи же, не зная печали,

Глазки, малютка, зажмурь!..

Тускло мерцает лампадка

Перед иконой святой...

Спи же беспечно и сладко,

Спи, мой сынок, дорогой!

Мраморный дворец

* * *

Когда меня волной холодной

Объемлет мира суета,

Звездой мне служат путеводной

Любовь и красота.

О, никогда я не нарушу

Однажды данный им обет:

Любовь мне согревает душу,

Она - мне жизнь и свет.

Не зная устали, ни лени,

Отважно к цели я святой

Стремлюсь, чтоб преклонить колени

Пред вечной красотой.

Берлин

5 декабря 1887

* * *

Меня бранят, когда жалею

Я причиняющих печаль

Мне бессердечностью своею;

Меня бранят, когда мне жаль

Того, кто в слабости невольной

Хоть и обидно мне, и больно,

Но пусть никто не говорит,

Что семя доброе бессильно

Взойти добром; что только зло

На ниве жатвою обильной

Нам в назидание взошло.

Больней внимать таким сужденьям,

Чем грусть и скорбь сносить от тех,

Кому мгновенным увлеченьем

Случится впасть в ничтожный грех.

Не все ль виновны мы во многом,

Не все ли братья во Христе?

Не все ли грешны перед Богом,

За нас распятым на кресте?

Мраморный дворец

1 мая 1888

ВРЕМЕНА ГОДА

* * *

Земля пробудилась от долгого сна,

Явилась предвестница лета, -

Как сердце тобою согрето!

Люблю я простор этих ровных полей,

Люблю эти вешние воды.

Невольно в душе отразилась моей

Краса обновленной природы.

Но грустно и больно, что все, к чему мы

Привязаны сердцем так нежно,

Замрет под холодным дыханьем зимы

И вьюгой завеется снежной!

Афины

20 апреля 1882

* * *

Уж скоро стает снег, и понесутся льдины {*}

Вдоль по течению освобожденных струй,

И вновь слетит весна в расцветшие долины

И подарит земле свой первый поцелуй.

А перелетных птиц ликующая стая

Вернется поглядеть на вешние цветы,

И солнце загорит, восторженно блистая,

Над этим праздником чудесной красоты.

Как много свежести, тепла, благоуханья,

Как много счастья в ней, любви, очарованья!

Как упоительна, как хороша она!

Но всем ли принесет она одни услады,

Одно веселие, надежды и цветы?

Но все ли будем мы так искренно ей рады,

И сбудутся ли все заветные мечты?

Когда дары своей кошницы благовонной

Рукою щедрою посыплет нам весна,

Быть может, кто-нибудь найдется обделенный

И незамеченный? Бездольного она

Своими теплыми не озарит лучами,

Ему пленительной улыбки не пошлет

И, осыпая мир душистыми цветами,

Вдаль от забытого направит свой полет.

Быть может, как мечта, как звук неуловимый,

Как лучезарный сон, беспечна, молода,

В избытке юности она промчится мимо,

Не ведая его!

О, пусть же и тогда

И, горькую печаль глубоко затая,

Пусть не кидает он завистливого взора

Ее избранникам и баловням ея.

О, пусть не выдает души своей страданья

Он ни единою напрасною слезой,

Чтоб не смутить ничем все это ликованье

И радость, и восторг, навеянный весной.

Мраморный дворец

30 апреля 1886

{* Написано к состязанию "Измайловских Досугов" на тему стихотворения А. Н. Майкова: "Над необъятною пустыней океана...".}

* * *

Еще и Марта нет, а снег

Уж тает, обнажая землю.

Я вешних вод веселый бег

Опять, обрадованный, внемлю.

Струи взломали хрупкий лед,

Грачи обратно прилетели...

Пройдет еще две-три недели -

И мир воскреснет, зацветет.

Пригрей, о, солнце, землю лаской

И оживи весенней сказкой

Глухую мертвенность полей!

Зазимовавшею душою

Пора очнуться ото сна:

Добра и света дай, весна,

И мне в борьбе со злом и тьмою!

Павловск

28 февраля 1910

* * *

Прошла зима! Не видно снега,

Запели птицы с высоты...

Что за чарующая нега

Кругом разлита! Это ты,

Весны желанная примета!

Теченьем льдины унесло,

И в этот ясный час рассвета

Благоуханно и тепло!

Весна! В душе стихают бури,

Как в небе тают облака.

Весна! Душа полна лазури,

Мраморный дворец

11 апреля 1888

ВЕСНОЙ

Д. А. Шуринову

Вешние воды бегут... Засиневшее

Небо пригрело поля.

Зимнее горе, давно наболевшее,

Выплакать хочет земля.

Зори полночные, негою томною

Млея, гоните вы прочь

Тысячезвездную, холодно-темную,

Долгую зимнюю ночь.

Ласточки, жаждой свиданья влекомые,

Милые дети весны,

Нам вы, вернувшися в гнезда знакомые,

Счастья навеете сны.

Яблоня, снег отряхнув, белоснежною

Ризой цветов убрана;

О, как пленительна свежестью нежною,

Грей ты нас, солнце; сияй ослепительно

Стуже на смену и тьме;

Дай насладиться весной упоительной,

Дай позабыть о зиме.

Мраморный дворец

4 мая 1902

* * *

Вернулся Май! Уж журавли

Обратно прилетели,

Луга цветами зацвели,

Леса зазеленели.

За богатырским сном зимы

Настало пробужденье,

Как после ночи долгой тьмы

Денницы возрожденье.

Земля как будто лишь ждала

Весеннего лобзанья,

И в миг природа ожила,

И всюду ликованье.

Весь мир поет, и ширь полей,

И в каждой песне соловей

Весны волшебной прелесть.

Порою вешнею счастлив

Поэт: уж он не дремлет

И силы творческой прилив

Душою чуткой внемлет;

Он ударяет по струнам,

И, полно вдохновенья,

Его свободно к небесам

Несется песнопенье.

Земмеринг

6 мая 1882

* * *

Улыбка радостная Мая

И первой ласточки прилет!

Земля цветет, благоухая,

И соловей в саду поет.

Его певучей внемля сказке,

Я в ночь гляжу - не нагляжусь

И словно материнской ласке,

Заря не меркнет. Небосвода

Неугасима глубина.

Благодарю, о, мать-природа!

Как хороша твоя весна!

Павловск

13 июня 1890

* * *

Распустилась черемуха в нашем саду,

На сирени цветы благовонные;

Задремали деревья... Листы, как в бреду,

С ветром шепчутся, словно влюбленные.

А отливы заката, алея, горя,

Синеву уж румянят небесную:

На весну наглядеться не может заря,

Жаль покинуть ей землю чудесную.

Напоенный душистым дыханьем берез,

Воздух в юную грудь так и просится, -

И, волшебных, чарующих полная грез,

Далеко моя песня разносится!

Альтенбург

* * *

Опять томит очарованьем

Благоуханная весна,

Опять черемухи дыханьем

Ее краса напоена.

Нежнозеленою, сквозистой

Оделись дымкою леса,

Струей повеяло душистой,

Лаская, греют небеса.

Мне запах милый и знакомый

Былое в сердце воскресил:

Объятый тайною истомой,

Прилив учуя свежих сил,

Дышу черемухи дыханьем,

Внимаю жадно соловью,

Весь отдаюсь весны лобзаньям

И - очарованный - пою.

Гатчина

4 мая 1890

* * *

Отцветает сирень у меня под окном,

Уж пахнуло, повеяло летним теплом;

Гуще зелень берез; солнце знойным лучом

Золотит их стволы серебристые.

Скоро лето придет и опять уберет

Васильками всю ниву зеленую;

Скоро жимолость в нашем саду зацветет,

И опять незабудками сплошь зарастет

Мшистый берег над речкой студеною.

Скоро скошенным сеном запахнет кругом...

Как бы досыта, всласть грудью жадною

Надышаться мне этим душистым теплом,

Пока мир ледяным не уснул еще сном,

Усыпленный зимой безотрадною!

Павловск

28 июня 1885

* * *

Государыне Императрице

Марии Федоровне

На балконе, цветущей весною,

Как запели в садах соловьи,

Глядя в кроткие очи твои.

Тихий голос в ушах раздавался,

Но твоих я не слушал речей:

Я как будто мечтой погружался

В глубину этих мягких очей.

Все, что радостно, чисто, прекрасно,

Что живет в задушевных мечтах,

Все сказалось так просто и ясно

Мне в чарующих этих очах.

Не могли бы их тайного смысла

Никакие слова превозмочь...

Словно ночь надо мною нависла,

Светозарная, вешняя ночь!

Красное Село

15 июня 1888

* * *

Вчера мы ландышей нарвали,

Их много на поле цвело;

Лучи заката догорали,

И было так тепло, тепло!

Кой-где березовый лесок,

Необозримая равнина,

Болото, глина и песок.

Пускай все это и уныло,

И некрасиво, и бедно;

Пусть хорошо все это было

Знакомо нам давным-давно,

Налюбоваться не могли мы

На эти ровные поля...

О, север, север мой родимый,

О, север, родина моя!

Красное Село

16 июня 1885

ЛАНДЫШИ

Если ландыша листья средь жаркого лета

Мне в тени попадутся лесной,

Я не вижу на них благовонного цвета,

Облетевшего ранней весной.

Затаенною грустью и радостью ясной

Много счастья изведано в жизни прекрасной,

Мне не знать уж весны впереди.

Пусть земле возвращает она ежегодно

Белоснежного ландыша цвет, -

Призрак старости манит рукою холодной:

Юным дням повторения нет.

Но не жаль мне покинуть земное жилище:

Там, в неведомой сердцу дали

Расцветают красы и светлее, и чище

Милых ландышей бедной земли.

Либенштейн

3 июля 1909

ПОСЛЕ ГРОЗЫ

Гром затих. Умчались тучи,

Бурю ветром унесло;

Снова блещет полдень жгучий,

В небе ясно и светло:

В сад скорее! Потенистей

Мы дорожку изберем;

Теплым вспрыснута дождем.

Хорошо нам здесь на воле,

И так дышится легко!

Посмотри, как это поле

Разостлалось широко!

Здесь зеленый всходит колос

Средь раздольной ширины...

Слышишь: жаворонка голос

Льется с синей вышины.

В той дали голубоватой

Ослепленный тонет взор...

Так и тянет нас куда-то

В тот заманчивый простор!

Альтенбург

16 октября 1887

* * *

Как хорошо бывало летом

В цветущем садике моем,

Так жарко, знойно так пригретом

Горячим солнечным лучом!

Уж я вдыхал его, вдыхал!

Прошли те дни тепла и света,

Когда весь мир благоухал,

Когда душистого горошка

Так много было под окном...

А уж теперь моя дорожка

Опавшим устлана листом,

Мои березки пожелтели,

Уж осыпается мой сад...

И мне сдается: не во сне ли

Весь этот радужный наряд,

Которым, как в волшебной сказке,

Была разубрана земля,

Весь этот блеск, все эти краски,

Всю эту прелесть видел я!

В карауле в Зимнем дворце

13 сентября 1885

* * *

Пронеслись мимолетные грезы!

Беззаботные минули дни!

Незаметно умчались они.

Все, что горького в прошлом прожито

Наболевшей душою моей,

Хоть на миг было мной позабыто

Среди этих безоблачных дней...

Но конец пышноцветному лету,

Уж грозит нам седая зима,

И на смену и зною, и свету

Наступают и стужа, и тьма.

Принимайся ж опять за работу

И за подвиг берись трудовой:

Будь готов и печаль, и заботу

Снова встретить отважной душой.

Павловск

2 октября 1886

* * *

Не много дней осталося цвести

Красе роскошной Божья сада:

Уж кроткое мне слышится "прости"

В печальном шуме листопада.

Чего не погубила осень:

Она сорвет с земли ее убор,

Щадя лишь хвои мрачных сосен.

О, солнце, грей! Благоухайте ж мне,

Весной взлелеянные розы!

Лишь бы пронесть хоть память о весне

Сквозь ночь и стужу зимней грезы!

Павловск

1 сентября 1889

* * *

Как пленительно-тихо в отцветших полях!

Наша осень полна обаянья:

Сколько прелести в грустных, безжизненных днях

Этой кроткой поры увяданья!

Воздух влажен и свеж, облетают листы,

Тучи кроют лазурь небосвода,

Безответно, безропотно блекнут цветы,

И покорно зимы ждет природа.

Не блаженство ли этой внимать тишине,

Где пред смертью покорность такая?

Без напрасной борьбы угасая!

Павловск

30 октября 1889

* * *

Багряный клен, лиловый вяз,

Золотолистая береза...

Как больно в сердце отдалась

Мне красок осени угроза!

Природы радужный наряд

И блеск, и роскошь увяданья

С покорной грустью говорят,

Что уж близка пора прощанья,

Прощанья с летом и теплом,

И липы блеклыми листами,

Что, золотым опав дождем,

Шуршат в аллее под ногами,

И с вашей яркою красой,

Береза, клен и вяз лиловый,

До дней, когда вы жизни новой

Дождетесь новою весной.

23 сентября 1898

К ОСЕНИ

Роковая, неизбежная,

Подползла, подкралась ты,

О, губительница нежная

Милой летней красоты!

Обольстительными ласками

Соблазнив и лес, и сад,

Ты пленительными красками

Расцветила их наряд.

Багряницей светозарною

Ты по-царски их убрав,

Сдернешь прихотью коварною

Ризу пышную дубрав.

Но пока красы обманчивой

Не сорвала ты с лесов,

Сколько прелести заманчивой

В этой радуге цветов!

Скоро с кротостью печальною

Сад улыбкой нас прощальною

Подарит в последний раз.

И с порою грустью веющей

Я безропотно мирюсь

И природе вечереющей

Побежденный отдаюсь.

Павловск

30 сентября 1907

К КОНЦУ ЗИМЫ

Чем солнце зимнее теплее,

Тем ослепительней снега;

А нагота ветвей в аллее

Все так же мертвенно строга.

Хоть не сдают еще морозы -

Но жизни чуется прилив,

И светлые роятся грезы,

Печаль унылую сменив.

Назло зиме, где в полдень жарче,

Уж тает ледяной наряд,

Слезами счастия горят.

Уже не хохлится сонливо

Семья домашних голубей

И суетится хлопотливо,

Купаясь в золоте лучей.

Царица Ночь изнемогает,

Дню покоряясь, как царю,

А он все шире раздвигает

Утра и вечера зарю.

И крыльев плеск, и воркованье,

И жизнерадостные сны,

И всепобедное сиянье -

Все веет близостью весны.

Павловск

31 марта 1906

СНЕГ

Падай, падай, снег пушистый,

Расстилайся пеленой,

Падай, легкий, падай, чистый,

Землю зябнущую крой.

Всякий цвет, отлив и тень

Непорочной белизною

Словно саваном одень.

И беззвучной, и бесцветной,

И безжизненной порой

Дай природе безответной

Мир и отдых, и покой;

Чтоб забыться ей, зимою

Усыпленной до весны,

Чтобы грезились тобою

Ей навеянные сны;

Чтоб копилася в ней сила

На иное бытие,

И с весною воскресила

Тайна творчества ее.

Павловск

12 января 1907

Из цикла

НА ЧУЖБИНЕ

Главой венчанною снегами

Как высоко, громада гор,

Ты вознеслася над долами

В недосягаемый простор!

Что перед мощью горделивой

Твердыни царственной твоей

В борьбе тревожно суетливой

Заботы жалкие людей?

Душой из дольнего я мира

Стремлюся в эти высоты,

Обитель отдыха и мира,

Приют нетленной чистоты.

Берлин

12 июля 1900

Из цикла

В АЛЬБОМ

* * *

Великой княгине Елисавете Феодоровне

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:

Ты так невыразимо хороша!

Такая же прекрасная душа!

Какой-то кротости и грусти сокровенной

В твоих очах таится глубина;

Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;

Как женщина, стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой

Твою не запятнает чистоту,

И всякий, увидав тебя, прославит Бога,

Создавшего такую красоту!

Село Ильинское

24 сентября 1884

* * *

Королеве Эллинов Ольге Константиновне

I

Давно ли, кажется, больной, нетерпеливый,

Тревожно так, с томлением, с тоской,

В мучительном бреду, то грустный, то счастливый,

Я ожидал свидания с тобой?

И наконец настал желанный час свиданья,

И всей душой отдавшися ему,

Не находил я слов и, притаив дыханье,

В избытке радости уста мои немели,

Мутился ум, кружилась голова, -

Я так блаженствовал! Но не прошло недели,

Как раздались прощальные слова.

И мне не верится, что наяву то было:

Нет, то был радужный, волшебный сон,

И как во тьме ночной померкшее светило,

Мгновенно пролетел и сгинул он!

То лихорадочный был бред ума больного, -

Нет призраков, уж смолкли голоса.

И на действительность я раскрываю снова

Слезами обожженные глаза...

Венеция

5 мая 1885

II

Измученный в жизни тревоги и зол,

Опять, моя радость, я душу отвел

С тобою:

И на сердце вновь и светло, и тепло,

Как будто бы жаркое солнце взошло

Оно растопило и льды, и снега,

И пышно опять запестрели луга

Цветами;

И синие блещут опять небеса,

Крылатыми вновь огласились леса

Певцами...

Спасибо, о, солнце! Спасибо твоим

Лучам светозарным, лучам золотым

И зною!

Тебе ж, моя радость, сказать я пришел

Спасибо за то, что я душу отвел

С тобою!

Павловск

10 августа 1887

III

Что тебе на прощанье скажу я?

Пред разлукой немеет язык,

И безмолвный, грустя и тоскуя,

Я опять головою поник.

Но, как темная ночь, минет горе,

Не прощаемся ль мы, чтобы вскоре

Повстречаться опять где-нибудь?

Провожая тебя, в час прощанья

Я промолвлю лишь слово одно:

Это слово мое: до свиданья!

Нас обоих утешит оно.

Павловск

24 сентября 1888

* * *

Когда, провидя близкую разлуку,

Душа болит уныньем и тоской,

Я говорю, тебе сжимая руку:

Христос с тобой!

Когда в избытке счастья неземного

Забьется сердце радостью порой,

Тогда тебе я повторяю снова:

Христос с тобой!

А если грусть, печаль и огорченье

Твоей владеют робкою душой,

Тогда тебе твержу я в утешенье:

Любя, надеясь, кротко и смиренно

Свершай, о, друг, ты этот путь земной

И веруй, что всегда и неизменно

Христос с тобой!

С.-Петербург

7 января 1886

* * *

Когда с зарей над сонною землею

Забрезжит луч небесного огня,

Я начинаю новый день мольбою:

Благослови меня!

Лишь только вечер, тихо догорая,

Подернет сумраком сиянье дня,

Я говорю тебе, о, дорогая:

Благослови меня!

И если знаешь ты, мой ангел милый,

Как дорога молитва мне твоя,

То и всегда, всю жизнь и до могилы

Благословляй меня!

Павловск

* * *

Великой Княгине Анастасии Михайловне

Великой Герцогине Мекленбург-Шверинской

Твоей любуясь красотой

И взором ласково-стыдливым,

Пять светлых дней провел с тобой

Я в упоении счастливом.

Прошли те радостные дни,

Как все проходит в мире этом,

Но верь, не могут быть они

Забыты любящим поэтом.

Твой образ в памяти моей

Запечатлелся так глубоко,

Что - верь мне - после многих дней,

Скитаясь долго и далеко,

Его я вспомню! И опять,

Как звезды неба в мраке ночи,

Твои задумчивые очи

Мне будут издали сиять.

Шверин

* * *

Великой Княгине Вере Константиновне,

Герцогине Виртембергской

Ты в жизни скорби и мучений

Не избалована судьбой,

И много бед и огорчений

Уже испытано тобой.

Душою кроткой и смиренной

В надежде, вере и любви

Переносила неизменно

Ты все страдания свои.

Своим безропотным терпеньем

Ты скорбь умела побороть,

Приемля все с благоговеньем,

Что посылал тебе Господь.

О, верь: сторицею с годами

Вознаградится этот труд;

Не все ль, кто сеяли слезами,

Святою радостью пожнут?

Штутгарт

* * *

Принцессе

Евгении Максимилиановне, Ольденбургской

Мне бессильным не выразить словом,

Как у вас отдыхает душа,

Как под вашим приветливо кровом

И как ваша Рамонь хороша!

Хороша она далью лесною

И дворцом над обрывом крутым,

Хороша тихоструйной рекою

И привольным простором степным.

Но милее и лучше, и краше

Гор, оврагов, озер и полей

Дорогое радушие ваше

С простотой деревенской своей.

Киев

12 сентября 1896

Из цикла

НОЧИ

* * *

Ни звезд, ни луны. Небеса в облаках.

Ветер замер. В лесу тишина.

Не дрогнет ни единый листок на ветвях.

Ни слез, ни борьбы, позабыт мир земной,

И одна лишь в душе благодать.

В упоеньи так сладостно с нежной тоской

Этой ночи безмолвной внимать!

Она овладела таинственно мной...

Ожидая чего-то, стою...

Полновластная ночь, я один пред тобой:

О, поведай мне тайну свою!

Близ станции Белой

2 октября 1889

* * *

Ах, эта ночь так дивно хороша!

Она томит и нас чарует снова...

О, говори: иль не найдется слова,

Чтоб высказать все, чем полна душа?

В такую ночь нельзя владеть собой,

Из груди сердце вырваться готово!...

Нет, замолчи: что может наше слово

Пред несказанной прелестью такой?

Красное Село

* * *

Ночь. Небеса не усеяны звездами:

В свете немеркнущем тонут оне.

Чу! Соловьи залилися над гнездами...

Томно и больно, и трепетно мне...

Вдоволь бы песни наслушаться сладостной,

Взором бы в небе тонуть голубом!

Горе забыто душой жизнерадостной:

Ночью ль такой помышлять о земном!

Красное Село

17 июля 1890

* * *

Тихая, теплая ночь. - Позабудь

Жалкие нужды земли.

Выйди, взгляни: высоко Млечный Путь

Стелется в синей дали.

Что перед светлою звездной стезей

Темные наши пути?

Им, ознакомленным с ложью людской,

Неба красой не цвести.

Глаз не сводил бы с лучистых высот!

В небо вглядись, отрешись от забот,

К вечности душу готовь.

Павловск

22 августа 1900

Из цикла

В СТРОЮ

ИЗМАЙЛОВСКИЙ ДОСУГ {*}

Собираясь, как жрецы на жертвоприношенье,

Перед художества священным алтарем,

Служа искусству, мы свои произведенья

На суд товарищей смиренно отдаем.

Не ищем мы, друзья, ни славы, ни хвалений, -

Пусть безымянные в могиле мы уснем,

Лишь бы Измайловцы грядущих поколений,

Священнодействуя пред тем же алтарем,

Собравшись, как и мы, стремяся к той же цели,

В досужие часы чрез многие года

Те песни вспомнили, что мы когда-то пели,

Не забывая нас и нашего труда.

Во имя доблести, добра и красоты!

И меч наш с лирою неопытной и юной

Да оплетут нежней художества цветы.

С.-Петербург

9 января 1885

{* Так называются литературные вечера л.-гв. в Измайловском полку. Стихотворение написано к состязанию на одном из этих вечеров.}

ИЗ ЛАГЕРНЫХ ЗАМЕТОК

Знакомые места! Здесь над оврагом

Стояли мы привалом прошлый год:

Мы долго шли все в ногу, крупным шагом

И сделали далекий переход.

Составив ружья, кто на суковатом

Уселся пне, кто скатку подложил,

Одолженную вежливым солдатом,

А мне сиденьем барабан служил.

Увешанный медалями, крестами,

Степенно, важно, сидя на бревне,

Курил фельдфебель трубку в стороне.

Фланговый шапку украшал цветами,

Другой зевал, - раздался храп и свист;

Дремавшему на травке новобранцу

Стеблем цветка нос щекотал горнист.

А вот и луг за рощею тенистой,

Где на участке ротный жалонёр

Нарвал мне ландышей букет душистый,

Пока мы брали приступом забор.

Вот речка, - здесь победу одержали

Мы над петрушками {*}; был славный бой!

Одну сторожку мы атаковали,

Где овладел противник высотой.

Я людям прочитал нравоученье

И вкратце объяснил атаки ход;

У "скачек" начали мы наступленье;

По правилам - шагов за восемьсот -

В атаку перешли; два первых взвода

В цепи. Была чудесная погода, -

Полковник наш отъехал далеко, -

Дышалось так свободно и легко.

Пока во рву не удалось залечь.

Я подозвал резерв; тут открывалась

Позиция врага. Его картечь

Давно бы всех перекрошила нас,

Но там не неприятельская пушка

Была, а только красная петрушка!

И стойко мы держались. Здесь как раз

Мы очутились на краю обрыва,

Где перекинут мост через реку.

Четвертый взвод за третий вздвоил живо,

Ура! - и мы на вражьем берегу

Рассыпались. Вторая полурота

В цепи, а взводы первый и второй

Теперь в резерв сомкнулись за рекой.

Нам предстояла главная работа:

Уж близко неприятеля стрелки,

Уж подготовлен был удар в штыки,

И я шагов за двести приказал

Горнисту с барабанщиком сигнал

Цепь на петрушек бросилась бегом;

Ура на всю окрестность загремело,

И по дороге пыль взвилась столбом.

Но вот уж храбрецы приутомились,

Пройдя с утра верст десять по жаре,

Бегут все тише и... остановились.

А белая петрушка на горе,

Недосягаема, неуязвима,

Торчит одна, цела и невредима!

"Поручик Дрентельн! Где ваш третий взвод?

Назад! Кто вас просил начать атаку?

Мы все сначала повторим".

И вот

Назад по моему вернулись знаку

Мои богатыри со всех сторон;

И взводному я унтер-офицеру

Стал выговаривать за то, что он

Не выучился лучше глазомеру,

Что слишком рано закричал ура,

Что лишь тогда в штыки идти пора,

Атаки нашей боле удержать,

Что все она сомнет и уничтожит.

Поручику Цицовичу начать

Все снова поручил я. И опять

Под мнимым мы огнем перебегали

Все тот же мост; цепь снова рассыпали,

Раздался звук знакомого сигнала,

И сомкнутая часть к нам подбежала.

Опять вступили мы в отважный бой,

Но уж теперь я сам повел атаку

И шашкой замахал над головой;

Мои бойцы чуть не вступили в драку

С петрушками; стремглав они бегут,

И высота осталася за нами.

Мы торжествуем, наш окончен труд,

И утираем пот с лица платками.

Знакомые места, где мы не раз

Учились с Государевою ротой,

Где с конницей дрались мы и с пехотой, -

Я вас люблю все более и боле,

И каждый лес люблю, деревню, поле,

Люблю и зелень каждого куста!

О, юная, лихая жизнь на воле,

О, милые, знакомые места!

Павловск

1 июля 1885

{* Цветные значки, обозначающие противника: красные - артиллерию, желтые - резерв, белые - цепь.}

В ДЕЖУРНОЙ ПАЛАТКЕ

I

Гаснет день. Я сижу под палаткою

И гляжу, как гряды облаков

Мчатся тенью прозрачной и шаткою

Над зеленым простором лугов.

Приутихли беседы веселые;

Вечер... Все разбрелись на покой;

Только поступью ровной, тяжелою

Ходит взад и вперед часовой.

И легко, и привольно так дышится

После долгого, знойного дня;

И сижу я один без огня...

Тихо полог палатки колышится,

Сладкий сон обвевает меня...

Красное Село

14 июля 1886

II

Снова дежурю я в этой палатке;

Ходит, как в прежние дни, часовой

Взад и вперед по песчаной площадке...

Стелется зелень лугов предо мной.

Здесь далеки мы от шумного света,

Здесь мы не знаем тревожных забот.

Жизнь наша рвеньем горячим согрета,

Каждый здесь царскую службу несет.

Вот отчего мне так милы и любы

Эти стоянки под Красным Селом,

Говор солдатский веселый и грубый,

Шепот кудрявых березок кругом,

Эта укромная наша палатка,

Этот широкий простор луговой...

Я молодею и крепну душой!

Красное Село

31 мая 1888

III

Вот и опять под этой же палаткой

Сижу один, как в прежние года.

Мне не забыть, о, муза, как украдкой,

Незримая, являлась ты сюда!

Лишь только ночь, бывало, в небе ясном

Своих огней заводит хоровод,

Уж сердцем я, всегда тебе подвластным,

Невольно твой угадывал приход.

Я замирал, восторгов чистых полный

Под взором глаз невидимых твоих,

И в этот час, таинственно-безмолвный,

Пленительный в душе слагался стих.

О, если бы тот миг учуять снова!

Уже во тьме узоры звезд зажглись.

Все спит кругом. Душа моя готова.

Я жду тебя... О, муза, появись!

5 июля 1889

IV

Ты снова со мною, о, муза моя,

Здесь, под лагерной этой палаткою;

Вновь песни любимые слушаю я,

Упиваясь их негою сладкою.

Те песни дают постигать красоту,

Где ее угадать и не чается:

От них, как от вешних лучей, все в цвету,

Все в волшебные сны облекается.

Тобой вразумленный, я в песнях твоих

Полюбил нашу долю солдатскую,

И все, что прекрасно в ней, вылилось в стих,

Вдохновленный любовию братскою,

И обдало новою жизнью меня,

Жизнью, полною смысла и рвения.

Прими ж в благодарность, о, муза моя,

Этот радостный возглас хваления!

Красное Село

2 июня 1890

Уволен! Отслужена служба солдата,

Пять лет пронеслись словно день;

По-прежнему примет родимая хата

Его под радушную сень.

Там ждет не дождется жена молодая,

Там ждут и сынишка, и мать...

Малютка-то вырос, отца поджидая,

Пожалуй, его не узнать.

Уж близко теперь: вот знакомые нивы

И речка, и жиденький мост;

Вот церковь белеет, и старые ивы

Склонились на мирный погост;

Вот избы: все снегом пушистым одето,

Овин, огороды, гумно,

И трудно поверить ему, что все это

Покинуто им так давно.

Как будто вчера лишь с родной, дорогою

Семьей разлучили его.

Седая старушка дрожащей рукою

Вся бледная мужу повисла на шею,

От слез надрываясь, жена:

Всего лишь два годика прожил он с нею,

Уж с ним расставалась она.

Покойник отец был испытан годами,

Сурового нрава мужик,

Но как ни крепился, - не сладил с слезами,

Прощайся с сыном, старик.

Болезненно сердце заныло тоскою

У нашего парня в груди:

Все счастье, казалось, разбито судьбою,

И горе одно впереди...

Но в горе мужает душа человека:

Кто в жизни бедой закален,

Нам Богом положен закон.

Солдатом он стал Государевой роты

В одном из гвардейских полное;

Сначала скучал без обычной работы,

И шумно, и душно казалось в столице

Ему после тихих полей,

Где рос на свободе он вольною птицей

На родине милой своей.

И молодость взяли свое, -

Привык, и слюбилось солдатское бремя

И новое это житье.

Товарищей добрых нашлося довольно,

От той же отторгнутых жизни привольной,

От жен, матерей и отцов.

Им стала второю семьею та рота,

Сроднил меж собою их полк,

И царская служба, и долг.

Тот долг исполняя во всем терпеливо

Не ради похвал и наград,

Служил он усердно, исправно, ретиво,

Веселый и ревностный, бойкий, смышленый,

Он с честью носил свой мундир,

И вышел лихой из него отделенный

И взводный потом командир.

И все приуныли в пути,

Он бодр и беспечен, хотя б на край света

Еще приходилось идти.

Дожди ли над лагерем нашим польются,

В палатке его и поют, и смеются,

Хоть вымокли все до костей.

Зимой, в долгий вечер, в казарме толпою

Солдаты его окружат;

Занять их беседой он рад.

Когда ж на покой разбредутся, то волю

Заветным мечтам он дает,

Родных вспоминает, их горькую долю

Немного вестей приходило оттуда;

Писали, уж с год, что постом

В могилу отца уложила простуда,

И не было писем потом.

Ему изменила жена?..

И сердце тоска безотчетная гложет,

Душа злой кручины полна...

А время летело; с родными свиданья

Стрелою промчалися дни ожиданья,

И был он уволен в запас.

И вот наконец он на родине милой,

Подходит к деревне родной...

От радости сам он не свой.

Вот с края деревни знакомая крыша

Приветливо манит к себе;

Все шибче, земли под ногами не слыша,

И все с каждым шагом растет нетерпенье...

Вот, вот она, хата его!

Но что это значит? В каком разрушенье:

Дверь настежь, внутри - никого;

Но что же жены не видать?

Иль, может, нашлась ей какая работа,

А с ней и сынишка, и мать?

И душу тревожит дурная примета...

Идти он боится, страшася ответа,

Предчувствием смутным томим.

Задами, послушный неведомой силе,

Он к церкви неспешной стопой

И думает: тою порой

Вернутся родные...

По кладбищу бродит

Он между могил и крестов;

Он надпись из нескольких слов.

У самой ограды под старой сосною

Отец его был схоронен.

И набожно воин, крестяся рукою,

Других два креста та сосна осенила

Угрюмою тенью своей,

И свежая детская чья-то могила

Ютилася тут же под ней.

Прочел имена он, и вдруг

В глазах помутилось, грудь сжалась так больно,

И выпала шапка из рук.

Опять, пораженный, как грома ударом,

Глаза не ошиблись: на службе недаром

Он грамоте был обучен.

И снова не веря, он снова читает

Все те ж роковые слова...

Поникла на грудь голова.

Ему те надгробные строки сказали,

Что счастье погибло навек:

Что некому высказать лютой печали,

Что тех, кто так дороги были и милы,

Ему не видать никогда,

Что в мире остались ему лишь могилы,

Лишь горе да злая нужда...

Румяный зардел небосклон;

Смеркалось... Ударили в церкви к вечерне,

И тихий послышался звон.

Лились, замирая вдали, эти звуки,

Кто дал человеку душевные муки

И в горе утешит его.

Павловск

10 сентября 1888

Робко мы в храме огонь возжигали

С жертвой смиренной своей,

Не проникая туманные дали

Жречества будущих дней.

И не гадали о том,

Как наш алтарь разгорится с годами

Светлым и жарким огнем.

Вам завещаем мы наше служенье:

Юное, полное сил поколенье

Пусть нас заменит собой.

О, да не гаснет наш пламень заветный,

Бережно вами храним!

Пусть озаряются им

Долго Досуги! Дверь храма родного

Двадцать пять лет отперта;

Нам ее отперли эти три слова:

Павловск

2 ноября 1909

Комментарии

Большинство стихотворений К. Р. впервые было опубликовано в сборниках: Стихотворения (1879-1885). СПб., 1886; 1889; Новые стихотворения (1886-1888). СПб., 1889; Третий сборник стихотворений (1889-1899). СПб., 1900; Стихотворения (1900-1910). СПб., 1911. Печатаются по последнему прижизненному изданию: К. Р. Стихотворения. 1879-1912: [В 3 т.] СПб., 1913. Т. 1.

вел. кн. Константина Николаевича, он стал близким человеком в их семье, воспитателем К. Р. и его брата Вячеслава Константиновича. Кеппен был тесно связан с деятельностью учреждений, бывших в ведении и под покровительством Константина Николаевича и Александры Иосифовны, особенно - детских приютов и народных учебных заведений. Мне скитаться еще надлежит... - В 1880-82 гг. К. Р. был в плавании на фрегате "Герцог Эдинбургский".

"О, не дивись, мой друг, когда так строго..." (Стр. 58). - 14 апреля 1884 г. К. Р. обвенчался с принцессой Блисаветой Саксен-Альтенбургской, которая стала великой княгиней Елизаветой Маврикиевной (отчество ее - русский "вариант" имени ее отца - Саксонского герцога Морица).

Розы (Стр. 63). - Состязания "Измайловских Досугов" - вечера в Измайловском полку, организованные К. Р. Как сказано в его стихотворении "Измайловский Досуг" (1885), они были созданы "во имя доблести, добра и красоты" и в надежде, что

И меч наш с лирою неопытной и юной

Да оплетут нежней художества цветы.

"Измайловских Досугах" принимали участие и известные поэты. Стихотворения К. Р., созданные к этим "состязаниям", в большинстве своем написаны "на темы" произведений других поэтов (Пушкина, Майкова и др.). "Как хороши, как свежи были розы..." - одно из самых известных "стихотворений в прозе" И. С. Тургенева (1879), написанное на "мотив" стихотворения И. П. Мятлева "Розы" (1835). В стихотворении К. Р. есть отзвук стихотворения А. А. Фета "Кому венец: богине ль красоты..." (1865).

Колыбельная песенка (Стр. 65). - Князь Иоанн Константинович (1886-1918) - первый сын К. Р.; родился 23 июня 1886 г.

"Уж скоро стает снег, и понесутся льдины..." (Стр. 77). - Об "Измайловских Досугах" см. коммент. к стих. "Розы". Кошница - корзина.

"Прошла зима! Не видно снега..." (Стр. 79). - Впервые: Русский вестник. 1889. No 3.

"На балконе, цветущей весною..." (Стр. 86). - Императрица Мария Федоровна (1847-1928) - жена Александра III.

"Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно..." (Стр. 113). - Вел. кн. Елисавета Федоровна (1864-1916) - жена вел. кн. Сергея Александровича (см. стих. "В дождь").

"Давно ли, кажется, больной, нетерпеливый..." (Стр. 113). - Королева Эллинов Ольга Константиновна (1851 - 1926) - сестра К. Р., жена короля Греции Георга I.

"Когда, провидя близкую разлуку..." (Стр. 116). - Стихотворение написано в день Рождества Христова.

"Твоей любуясь красотой..." (Стр. 117). - Вел. кн. Анастасия Михайловна (1860-1922), дочь вел. кн. Михаила Николаевича и двоюродная сестра К. Р., была супругой великого герцога Макленбург-Шверинского Фридриха-Франца.

"Ты в жизни скорби и мучений..." (Стр. 118). - Вел кн. Вера Константиновна (1854-1912), сестра К. Р., была замужем за его высочеством Вильгельмом-Евгением Виртембергским, который умер в 1877 г.

"Мне бессильным не выразить словом..." (Стр. 119). - Принцесса Евгения Максимилиановна (1845-?) - дочь вел. кн. Марии Николаевны и двоюродная сестра К. Р., попечительница Комитета о сестрах Красного Креста, общины св. Евгении и Максимилиановской лечебницы, преседательница имп. общества поощрения художеств и президент Минералогического общества.

Романов К.К. Дневники. Воспоминания. Стихи. Письма

М., "Искусство", 1998.

"Больной матрос. В чужом порту, в больнице..."

"Цветущий Запад! Здесь плодами..."

"Блажен, кто улыбается, кто с радостным лицом..."

"Семь голубей"

Посвящаю Ольге

Он слег. Не много дней еще болеть ему.

Ох, не легко и жить-то за границей,

А умирать - не дай-то Боже никому.

Убогая палата. Стены голы,

Хоть бы один лампады луч веселый,

Хоть бы один в углу невзрачный образок.

Все сестры милосердья, да больные,

Все речи на чужом, невнятном языке,

И одинок меж всех в предсмертной он тоске.

Но вот неслышно, легкою стопою

Подходит женщина к кровати бедняка.

То Русская и русскою душою

Слова участья на родном наречье

Так нежно, ласково звучат его ушам,

И на короткий миг свое увечье

Позабывает он, внимая тем словам.

Она заботливо так на него глядит,

Она ему внушает упованье

И образок святой забытому дарит.

Он умер, никого не проклиная;

Ему не близкая, но все ж родная

Она помолится и погрустит о нем.

Дудергоф. 15 и 16 августа

СМЕРТЬ

И взглянешь пристально ты на меня; когда

Меня коснешься ты костлявою рукою

И за собою мне велишь идти туда,

В неведомую даль, откуда нет возврата,

Кто матерь, кто отца, кто друга или брата,

В тот мрак таинственный, что смертью мы зовем;

Когда услышу я зловещее то слово,

То неизбежное, нещадное: "За мной!" -

И не единою постыдною слезой

Не буду я молить отсрочки иль ослабы.

И гордо я скажу: - Смерть! ты мне не страшна.

Пусть верует иной, беспомощный и слабый,

Страшится пусть твоей косы неумолимой,

Пусть для него бежит песок твоих часов -

В тебя не верю я! Ты призрак лживый, мнимый,

Рожденный трусостью бессмысленных умов.

И ныне и всегда бессмертен я.

Для верующих есть одно переселенье

Из мира тления в нетленье бытия.

Флоренция. 25 апреля.

Так изобилует земля,

Богаты села с деревами

И обработаны поля;

Изо всего, что под рукою;

Здесь пользу с выгодой прямою

Извлечь умеет человек.

Но всех твоих великолепий

Дороже, краше и милей

Далекой родины моей.

И этих благ не променяю

Я на Восток убогий мой.

Я твердо верую, я знаю:

Под нищетой ее унылой

В смиреньи чад ее родных -

И те таинственные силы

Святей сокровищ всех земных.

24 сентября.

И. П. Маркову

Блажен, кто улыбается, кто с радостным лицом

Несет свой крест безропотно под терновым венцом,

И слезы копит бережно, их в сердце затаив.

Блажен, кто скуп на жалобы, кто светлою душой

Благословляет с кротостью уныний жребий свой,

Кто средь невзгод, уныния, тревоги и скорбей

Кто, помня цель заветную, бестрепетной стопой

И весело, и радостно идет своей стезей.

Блажен, кто не склоняется перед судом молвы,

Пред мнением толпы людской не клонит головы.

Исполненный отвагою, незыблем и силен,

Пребудет тверд и мужествен средь жизненной борьбы,

Стальною наковальнею, под молотом судьбы.

Венеция. 10-го апреля.

"СЕМЬ ГОЛУБЕЙ"

(Басня по поводу отлучения Л. Н. Т.) {*}

Чем дело началось, не помню, хоть убей!

Но только семь смиренных голубей,

Узнав, что лев блюсти не хочет их обычай,

- Жить наподобье льва -

Решили отлучить его от стаи птичьей!

Ни для кого теперь ведь не секрет,

Что послан льву такой декрет:

Доколь не станет он, как голубь ворковать

И крошки хлебные клевать.

Ликуют голуби: "Мы победили, чудо!

Мы надо львом свершили правый суд,

И кротость голубей и мудрость змея".

Однако, может быть, вопрос нам зададут:

Да где ж победа тут?

Но так как если верить слуху,

То каждый, чтобы быть цельней,

Конечно, от таких воздержится вопросцев

И будет славить голубей-Победоносцев.

К. Р.

{* Речь идет о Льве Николаевиче Толстом.}