Стихотворения

М. А. Дмитриев

Стихотворения

Библиотека поэта. Поэты 1820-1830-х годов. Том второй

Биографические справки, составление, подготовка текста и примечания

В. С. Киселева-Сергенина

Общая редакция Л. Я. Гинзбург

Л., Советский писатель, 1972

СОДЕРЖАНИЕ

18. Предчувствия любви

19. Равнодушие

20. Весна

21. К неправедным судиям

22. Песня ("Сын бедный природы...")

23. <Эпиграмма на П. А. Вяземского> ("Князь Вяземский жало...")

24. <Эпиграмма на П. А. Вяземского и А. С. Грибоедова>

25. <Эпиграмма на А. С. Грибоедова> ("Хотя из гордости брось перья...")

26. <Эпиграмма на В. Ф. Одоевского>

27. Две феи

29. Эпитафия кому угодно

33. Север

36. Ответ Аксакову на стихотворение "Петр Великий"

37. Подводный город. Идиллия

38. Как пернатые рассвета

39. "Сад снегом занесло: метелица и вьюга!.."

41. <Эпиграмма на И. С. Аксакова>

18. ПРЕДЧУВСТВИЯ ЛЮБВИ

Et, revant mon sort mysterieux...
Des mes plus jeunes ans, je te vis dans mes cieux.

Hugo {*}

{* И, размышляя о моей таинственной судьбе... с самых юных моих лет, я видел тебя в своих небесах. Гюго (франц.). - Ред.}

Напрасно я мечтал о почестях и славе

И хладный труд ума предпочитал забаве;

Напрасно в тишине, предавшись легким снам,

Неверно пробегал рукою по струнам,

Или, бежав от вас, мои поля родные,

Пылал желанием узнать страны чужие, -

Всё тщетно! Ты, любовь, звала меня к себе!

И с тайной радостью покорствуя судьбе,

На розы я сменял и лавры и оливы!

Я знал: жизнь наша сон! Да будет же она

Фантазий, тишины, забвения полна.

Душа, спокойное вкусив отдохновенье,

Приятней, думал я, найдет и пробужденье!

Я верил счастию! И кто вотще внимал

Тому, что тайный глас природы предрекал?

От самых нежных лет и тихий свет востока,

И воды звонкие дубравного потока,

И шепот в вышине трепещущих ветвей,

И бледный свет луны из облачных зыбей -

Во мне задумчивость роскошную питали

И негу и любовь в грудь отрока вливали!

О юности друзья! Я слышал ваш укор,

Когда рассеянный, задумчивый мой взор

Недвижим был среди забав и ликованья!

Не знаю сам, куда влекли меня мечтанья,

Но звона ваших чаш вокруг не слышал я,

Но песнь веселости была не для меня!

Знакомый лишь душе и сердцу лишь известный.

Об нем я в тишине безмолвно тосковал,

Когда луч утренний долины озлащал,

О нем в час вечера, о нем в ночи глубокой

Нередко, сна лишен, мечтал я одинокой!

В нем юный музы друг любил воображать

Улыбку кротости - небесного печать,

Спокойствие лица - души изображенье,

Любви чувствительность и дружбы сннсхожденье,

Беспечность детскую с веселостью живой,

Взор целомудрия, столь ясный и простой,

Блаженства ангелов душе моей свидетель,

Пред коим и порок признал бы добродетель!

Сбылось! И счастлив тот, кто сердца в простоте

Вверял желания всевидящей мечте.

Спокоен, как дитя, на лоне у свободы!

Всё изменяет нам, но не дары природы!

Видал ли кто весну без Флориных даров,

Без тени летний зной и осень без плодов?

Любовь весною лет еще не изменяла!

И кто виновен в том, когда ряд лучших дней

Провел над златом ты или в алчбе честен,

От коих горький плод раскаянье готовит?..

Цвет счастья... дар тому, кто счастия не ловит

1822

19. РАВНОДУШИЕ

Кто властен удержать младой души движенья,

Когда любовь к земле и к жизни в ней горит?

И кто потухший огнь ей снова возвратит,

Когда угаснул ом от раннего мученья?..

О равнодушие! Сколь часто я взывал

К тебе, волнуемый моей кипящей кровью,

Как бы предчувствуя, что счастливой любовью

Коварный рок меня на гибель прямо мчал!

Без тучи грянуло несчастье над главою!

Шум стих, я поднял взор - и ты... уже со мною!

Но ты не тот беспечный бог.

Спокойный, радостный, ступающий на розы,

С которым жизни путь столь ровен и отлог:

Отдай мне их, отдай назад!

Пусть вновь их пламень жжет мне грудь хотя однажды,

Пусть сердце вновь томит неутолимость жажды, -

Несносен для души бесчувственности хлад!

1823

20. ВЕСНА

Светлее солнца луч играет над прудом,

Луг зеленеющий смеется,

Кругами ласточка летает над гнездом,

Воркует горлица и жаворонок вьется!..

Всё... счастье и любовь!

Лишь мне нет счастья и любови!

Я молод, но весна моей не греет крови:

Моя весна не придет вновь!

Не для меня красы природы,

И свежий аромат цветов,

И вдохновение свободы,

И вдохновение стихов!..

Мне боле нравится густая тень лесов.

Кремнистые стези, пещеры дикой своды,

Лишь в них я внемлю глас понятный и живой!

Не мне в их мятеже почувствовать смятенье:

Любви, младой любви моей

Я видел с жизнию последнее боренье,

Я видел, как тускнел свет милых мне очей,

И научился видеть тленье!

С тех пор не трепещу следов уничтоженья,

Дивлюсь желаниям людей,

Надежды их не понимаю,

Не радуюсь весне в холодности своей

И не жалея провожаю!..

1823

21. К НЕПРАВЕДНЫМ СУДИЯМ

Аще воистинну убо правду глаголете,
правая судите сынове человечестии.

Пс<алом> 57

Всегда ли правду вы творите,

О судии земных сынов?

Всегда ль виновного вините?

Всегда ли слабому покров?

И злодеянье на весах;

Вы с детства были вероломны

И ложь сплетали на устах!

Как змия яд, ваш яд опасен!

Как аспид, глухи вы! Над ним

Труд заклинателя напрасен:

Закроет слух - и невредим!

Пошли ж, о боже, день невзгоды

И тигров челюсти разбей!

И да иссякнут, яко воды

Под истощенною землей!

Да их губительные стрелы,

Как преломленные, падут,

И, как зародыш недозрелый,

Да в свете тьму они найдут!

Да праведник возвеселится,

Омывши ноги в их крови;

Да мщенью всякий изумится

И скажет: "Бог - судья земли!"

1823

Сын бедный природы

Так песню певал:

"В давнишние годы

Я счастие знал!

В давнишние годы

Был мир веселей,

И солнце и воды

Блистали светлей!

В то время и младость

Резвее была,

И долее радость

Нам кудри вила,

И лес был тенистей

Стыдливой чете,

И розы душистей,

И люди не те!

Тогда к хороводу

Сбирались скорей

И пели свободу

В то время с весною

Любовь нас ждала...

В то время... со мною

Подруга жила!"

1824

38. <ЭПИГРАММА НА П. А. ВЯЗЕМСКОГО>

Князь Вяземский жало

На "Вестник" острил,

Но критикой вялой

Ему ж услужил.

Нестоек он в слове!

Я знал наперед:

Бодливой корове

Бог рог не дает!

1824

24. <ЭПИГРАММА НА И. А. ВЯЗЕМСКОГО И А. С. ГРИБОЕДОВА>

Вот брату и сестре законный аттестат:

Их проза тяжела, их остроты не остры;

А вот и авторам: им Аполлон не брат.

И музы им не сестры.

1824

25. <ЭПИГРАММА НА А. С. ГРИБОЕДОВА>

Чтоб не сказали наконец,

Что Мефистофелес-хитрец

У Вяземского в подмастерьи.

1824

28. <ЭПИГРАММА НА В. Ф. ОДОЕВСКОГО>

В нем страстная к учению охота;

От схоластических избавившись ходуль,

Он в Шеллинге открыл, что бог есть нуль,

А Грибоедов что-то.

1825

27. ДВЕ ФЕИ

Sie geben, ach! niebt immer Glut
Der Wahrheit helle Strahlen.
Wohl denen, die des Wissens Gut
Nicht mit dem Herzen zahlen!

Schiller {*}

{* Светлые лучи истины! Увы! они не всегда дают пламя. Блаженны те, кто за благо познания не расплачиваются сердцем. Шиллер (немецк.). - Ред.}

Поэт

Ты ль, Фея? Ты опять со мною!

Но тот ли твой печальный взгляд?

Сурова ты! Почто объят

Твой взор таинственною мглою?

В какой ты побыла стране,

Что возвратилась столь печальной?

Таков ли мир твой идеальный!

Фея

Я видела страну Судьбы!

Я устояла средь борьбы,

Но на челе моем примета

Осталась - чуждого мне света!

И не стереть ее с чела!

И я не та уж, что была!

Я в бездну прошлого взглянула,

Прозрела в будущее я

И в книге Вечности дерзнула

Прочесть страницы бытия!

Я не могу уже с тобою

Петь ни беспечность, ни любовь:

Они не возвратятся вновь!

Вот мой привет - встречай тоскою!

Поэт

Печален он, привет твой мне!

Что ж ты узнала в той стране?

Фея

И управляет всем она!

И каждому своя есть доля,

И доля всем земным одна!

Вы ропщете несправедливо

На неравенство благ и бед:

Ни бед, ни благ на свете нет!

Равны несчастный и счастливый!

Одна в вселенной сумма сил,

В их равновесьи - совершенство!

Колеблют их лишь для равенства:

Ты пал, но их восстановил!

Другая Фея

Постой, Дух адский, Дух смущенья!

Друг прежний мой! Ты мне внемли!

Я принесла из той земли

Тебе другие откровенья!

"В вселенной сумма сил одна,

В их равновесьи - совершенство!"

Узнай же, что тебе дана

Себя возвысив самого,

Ты их приводишь в возвышенье;

Ты падаешь - твое паденье

Не восстановит ничего.

Напротив! Общее равенство,

Закон могущий бытия,

Часть общих сил влиет в тебя,

Чтоб не разрушить совершенство!

Первая

Проникла я мглу вечной ночи,

Судьбу я встретила за ней:

Там яркий свет блеснул мне в очи, -

Тебе он был бы тьмы темней!

Я мнила ваши там печали

И ваши радости найти,

И утешенье принести

Тебе из таинственной дали!

Их нет! Нашла я в тех странах:

Там весят вечные законы,

Кладут в придачу на весах!

Вторая

"Нет благ и бед? Между собой

Равны несчастный и счастливый?

Между восторгом и тоской

Различья нет?" - Несправедливо!

Их нет в стране, где искони

Всё в чистом Свете совокупно,

Вам то блаженство недоступно:

Вам здесь существенность - они!

Они, как общей жизни силы,

Здесь движут Вечности закон,

Но это таинство могилы:

На что вам знать, как движим он?

Первая

Там ваши истины ничтожны!

Добро - почти всегда мечта!

И даже ваша красота -

Один какой-то отблеск ложный!

Без времени, без протяженья,

Тот мог один бы, чужд сомненья,

Их вдруг постичь, а не познать!

Но, божества сосуд скудельный,

Не снес бы знанья он и пал,

А смертным мысли беспредельной

Словами б всё не передал!

Вторая

Не признавай то за ничтожность,

Чего ты чувствовал возможность

С тех пор, как чувствовал себя!

Ты вспомни прелесть бытия!

Как сладко сердце трепетало,

Когда добра оно желало!

Как был ты счастлив красотой!

Что ты любил в ней? - Совершенство!

Не ты ли чувствовал блаженство.

Приемля истину с тоской!

Что облегчает жизнь вам? - Радость!

Предай им без условий младость

И не читай Судьбы скрижаль!

Первая

Блажен, кто вовсе чужд сомненья!

Но кто пытался познавать,

Тому отраду трудно дать:

Не принесла я утешенья!

Но в той таинственной стране,

Я помню, говорили мне,

Что можно в истине суровой

Отраду вам найти себе, -

И непонятное мне слово

Я принесла одно тебе!

Не хочешь? Пусть себя тревожишь.

Но ты не лучший путь избрал:

Что ты проник и что познал.

Ты позабыть уже не можешь!

Вторая

Исчезни, адский Дух смущенья!

В груди, где пламень обитал?

Он той ли истины желал?

И тот ли ты закон открыла,

Который мог бы он обнять,

В котором - временного сила,

На коем - вечного печать!

Не мог обнять он бренным взором,

Что ты взялась ему открыть!

Чего ты хочешь? Чтоб винить

Он Небо стал своим укором?

Исчезни ты! А ты внемли!

Есть истина и для земли!

Она не та, но те ж законы

Вам отражаются и в ней.

По коим над главой твоей

Миров вратятся миллионы!

Они не пали, и тебя

Закон поддержит бытия!

Что сам ты в сем кольце вселенной,

Закрыто будь тебе оно -

Но ни одно в ней не забвенно!

Твой круг Природой очерчен, -

Ты действуй в нем: обширен он!

* * *

И я внимал. И вдруг мгла ночи

На миг мои покрыла очи.

И в вихре Феи с двух сторон

Слетелись, сшиблись, слышен стон!

Вдруг тихо - ясен свод небесный,

Обеих нет - и неизвестно,

Кто победил, кто побежден!

Во мне осталось лишь волненье,

Или как то недоуменье,

В котором помнишь чудный сон!

Я мог привесть в успокоенье

И душу, бывшую в сомненье,

И сердце, полное тревог,

Но что узнал, забыть не мог!

1828

29. ЭПИТАФИЯ КОМУ УГОДНО

И в жизни значил кое-что!

И, быв кой-чем, он возвратился

По смерти в прежнее ничто!

<1832>

81. ЖАЛЬ МНЕ ВАС

О my brethern! I have told
Most bitter truth, but without bitterness.

Coleridge {*}

{* О мои братья! Я сказал самую горькую правду, но без горечи. Кольридж (англ.). - Ред.}

1

Жаль мне вас, младые девы,

Что родились вы в наш век,

Как молчат любви напевы

И туманен человек!

Ваши матери весною

Дней безоблачных своих

Для любви цвели красою

И для песен золотых!

Вы цветете - без привета:

Скука - пляски вашей след,

На красу вам песен нет!

Как богиням, в ваши годы

Им курили фимиам;

Кто поэт, кто жрец природы

Вас введет с собою в храм?

Ваши прелести земные

Для земных блистают глаз -

Наши души ледяные

Не пылают уж для вас!

2

Жаль мне, юноши, что младость

Ваших дней не весела,

Что раздумье гонит радость

Рано с вашего чела!

Не слыхать нам песни вашей,

Смех не шумен, шутка спит,

И за дружескою чашей

Откровенность не сидит!

Горды вы своею скукой!..

Целя мудрыми прослыть,

Забываете вы жить!

Не касался с наслажденьем

Ваших уст еще порок,

А мутите уж сомненьем

Чистой жизни вы поток!

Жаль мне слышать ваши споры

О науке новых лет:

Где за истину раздоры -

Знак, что истины там нет!

3

Жаль мне, старцы, утружденных

Жизни тягостным путем

Видеть вас полузабвенных

В поколенье молодом!

Вы, как племени былого

Обелиск из дальных стран,

Для живых людей - без слова

Вещей мудрости орган!

Ваши подвиги забыты!

В укоризну нам они!

Ум с заслугой в наши дни!

Молча ваших дней преданья

Вам приходится беречь,

И, свалившись без вниманья,

Дать простор - и в землю лечь!

Грустно, дети, и печально

Видеть быстрый ваш расцвет!

Мир пустеет идеальный,

Тесен, темен жизни след!

Век быстрее прежних мчится!

Он хлопочет, он спешит,

Недосуг добру учиться:

Веры нет, а ум кичит!

Дни работы - и погашен

В храме сердца фимиам!

Добывая злата, брашен,

Человек не входит в храм!

То, земной поденщик нужды,

Движет тяжесть он громад

Хочет чревом быть богат;

То, гордясь созданья силой,

Мнит творца усвоить честь:

С места сдвинул он, что было, -

Не на месте то, что есть!

Расшатались мудрых мненья?

Бог и польза - на весах:

Нет для духа убежденья

И неверен каждый шаг!

Человечество не здраво!

В ваши зрелые года

Как узнать, что будет право

И что истина тогда!

5

Жаль тебя мне, век усталый,

Ранний старец без седин,

Мыслью буйный, в чувствах вялый,

Об отцах забывший сын!

Ни восторга наслажденья,

Ни молитвенной слезы!

Только ропот в день грозы!

Что ж за дух тебя волнует?

Что за скорбь и теснота?

Что за ветр в умах бушует?

Что в душе за темнота?

Чем ты, гордый, недоволен,

О делах своих крича?..

Ты души недугом болен

И не ищешь душ врача!

Бог в творенья не прославлен,

Тварь сама себе закон,

Человек себе оставлен -

Оттого и смутен он!

6

Мысль одна меня тревожит!

От нее-то стынет кровь.

В беззакониях, быть может,

Не иссякла ль в нас любовь?

Нет любви - не веет радость

Освежающим крылом,

Старость - косна языком!

Нет любви - животворящий

Исчезает в людях дух,

И сомненья дух блудящий

Ходит в людях, нем и глух!

И среди сердец пустыни,

Где любви распалась связь,

Дух стяжанья, дух гордыни

Заработает, кичась!

Разрабатывает пышно

Счастье мир, как фабрикант,

Но уж песен дев не слышно,

Мудрый - кроет свой талант!

Оттого-то жаль мне, девы,

Что родились вы в наш век,

Что молчат любви напевы

И туманен человек!

Москва

88. СЕВЕР

Север наш родной!

Шлемом льдов своих венчанный

Исполин седой!

У твоих детей, могучий,

Молот члены сбил

И, как сталь, мороз трескучий

Грудь их закалил!

Широко лежат их степи,

Бурны их моря,

Стерегут границ их цепи

Два богатыря:

Лед на полюсах туманных

И мороз лихой!

Этот бьет гостей незваных.

Тот стоит горой!

Корабли подплыть не смеют

Полгода к брегам,

Войска вражьи коченеют -

Пир одним волкам!

Пеним наших рек,

На конях отваги полный

Наш на них набег!

Не шумят они под нами,

Но порой трещат,

Искры снежные клубами

Вместо брызг летят.

Ненадолго в шелк цветистый

Рядятся луга,

Стелят яркий, стелят чистый

Свой ковер снега!

И скидает изумрудный

Лес с себя убор,

И алмазной гранью чудной

Ослепляет взор!

Чудно светлы наши ночи!

Ярко с высоты

Смотрят звезд прекрасных очи

В зеркальные льды!

По степям буран,

И взметает снега тучи

К небу великан!

Ни во что железной груди

Бой степей царя!..

Но есть край - другие люди,

Теплые моря!

Земли их - как сад цветущий,

Вечно зелен лес,

Волны рек всегда бегущи,

Яхонт - свод небес!

Выше облак путь нагорный

Всходит по скалам;

В море путь всегда просторный

Быстрым кораблям!

Сок от гроздий благовонный

Каплют там леса!

К слабым людям благосклонны

Были небеса!..

Запада с детьми,

Сшиблись мы за честь свободы -

Те легли костьми!

30 марта 1844

Москва

86. ОТВЕТ АКСАКОВУ НА СТИХОТВОРЕНИЕ "ПЕТР ВЕЛИКИЙ"

Священной памяти владыки

Да не касается укор!

С своей отчизны сиял Великий

Застоя вечного позор.

Но, осветя ее наукой,

Ее он жизни не давил:

Ему князь Яков Долгорукой

Без страха правду говорил.

Пусть, ненавидя зло былое,

Себе избрал он путь иной,

Но, отвергая отжилое,

Стране своей он был родной.

Но в разрушеньи созидая,

И завещал он, умирая,

Свой подвиг дому своему.

Его ль вина, что завещанье

Не в силу мудрого сынам

И тяжела, как наказанье,

Их власть покорным племенам;

Что, своротя с дороги правой

И отрекаясь от добра,

Они прикрылися лукаво

Великим именем Петра.

И стал им чужд народ им данный,

Они ему закрыли слух,

Ни русский в них, ни чужестранный,

Ни новый, ни старинный дух.

О нет! упадшая глубоко,

Родная наша сторона

Дух раболепного Востока

Безмолвно зреть осуждена.

Но пусть дней наших Валтасары

Слова, исполненные кары,

Напишет грозная рука.

1845 (?)

87. ПОДВОДНЫЙ ГОРОД

Идиллия

Море ропщет, море стонет!

Чуть поднимется волна,

Чуть пологий берег тронет, -

С стоном прочь бежит она!

Море плачет; брег песчаный

Одинок, печален, дик;

Небо тускло; сквозь туманы

Всходит бледен солнца лик.

Молча на воду спускает

Лодку ветхую рыбак,

Мальчик сети расстилает,

Глядя молча в дальный мрак!

И задумался он, глядя,

И взяла его тоска:

"Что так море стонет, дядя?" -

Он спросил у рыбака.

"Видишь шпиль? Как нас в погодку

Закачало с год тому,

Помнишь ты, как нашу лодку

Привязали мы к нему?..

Тут был город всем привольный

И над всеми господин,

Нынче шпиль от колокольни

Виден из моря один.

Город, слышно, был богатый

И нарядный, как жених;

Да себе копил он злато,

А с сумой пускал других!

Богатырь его построил;

Топь костьми он забутил,

Только с богом как ни спорил,

Бог его перемудрил!

В наше море в стары годы,

Говорят, текла река,

Богатырская рука!

Но подула буря с моря,

И назад пошла их рать,

Волн морских не переспоря.

Человеку вымещать!

Всё за то, что прочих братии

Брат богатый позабыл,

Ни молитв их, ни проклятий

Он не слушал, ел да пил, -

Оттого порою стонет

Моря темная волна;

Чуть пологий берег тронет -

С стоном прочь бежит она!"

Мальчик слушал, робко глядя,

Страшно делалось ему:

"А какое ж имя, дядя,

Было городу тому?"

"Имя было? Да чужое,

Позабытое давно,

И не памятно оно".

11 апреля 1847

Москва

88. КАК ПЕРНАТЫЕ РАССВЕТА...

Как пернатые рассвета

Ждут, чтоб песни начинать,

Так и ты в руках поэта,

Лира - песен благодать!

Ты безмолвствуешь, доколе

Мрак и холод на земле,

Любишь песни ты на воле,

В свете солнца, не во мгле!

"Что вы песен не поете?" -

Вопрошает Вавилон.

"Как нам петь? Вы нас гнетете,

Ваша воля - нам закон!

Где у нас скрижаль Сиона,

Богом писанный глагол?

Песен нет, где нет закона,

"

Москва

89

Сад снегом занесло: метелица и вьюга!

И это всякий день! Нет мыслящего друга.

Кому мне передать со скукою борьбу?

Ветр воет и свистит в каминную трубу!

Читаю и пишу всё утро до обеда,

Но с книгами, с пером - безмолвная беседа!

Мне нужен разговор - его-то здесь и нет!

В двенадцати верстах от нас живет сосед,

Забытый человек которого-то века.

Поехал посмотреть живого человека -

К нему проезду нет! Снег по грудь лошадям,

В ухабах - пропадешь: как по морским волнам

Кидает каждый миг ныряющие сани!

"Пошел назад!" А там, подалее к Сызрани,

Где верст пятнадцать степь в длину и ширину,

Обоз и спутники в ночь вьюжную одну

Дорогу, как в степях Сахары, потеряли,

Увязли и в снегу рассвета ожидали!

А нынче на мосту перепугал людей!

Вот наши новости! О людях уж ни слова!

Подкатится к крыльцу вдруг тройка станового...

"О! чтоб его совсем!" - "Поставьте самовар.

Да рому!" - Вот чем здесь поддерживают жар

И тела и души! О родина святая!

Чье сердце не дрожит, тебя благословляя!

9 февраля 1849

С<ело> Б<огородское>

41. <ЭПИГРАММА НА И. С. АКСАКОВА>

Какое счастье Ване -

Женат на царской няне!

Притом какая честь -

Ему и Тютчев тесть.

Сказать пришлося к слову -

Родня он и Сушкову.

Какую дребедень

Теперь запорет "День".

1866

ПРИМЕЧАНИЯ

"Стихотворения" (чч. 1-2, М., 1830); "Московские элегии" (М., 1858); "Стихотворения" (чч. 1-2, М., 1865) (все произведения в этих изданиях датированы автором). Кроме того, отдельно были напечатаны: "Люциферов праздник. Романтическая карикатура" (М., 1828), несколько од, а также переводы: "Наука поэзии, или Послание Горация к Пизонам" (М., 1853) и "Сатиры Квинта Горация Флакка с объяснительными примечаниями" (М., 1858).

18. MB, 1830, No 12, с. 289. Вошло в изд. 1830, ч. 1 (раздел "Элегии"), Эпиграф - из стихотворения В. Гюго "A toi" ("Lyre, longtemps oisive, eveillez-vous encore...") из кн. 5 сб. "Оды и баллады" (1828). За публикацию в MB этого и других стихотворений упрекал издателя журнала М. П. Погодина в письме к нему от 21 апреля 1831 г. С. П. Шевырев: "Мне так было досадно, - сетовал Шевырев, - что ты стихи Хвостова поместил в "Смеси", а Дмитр<иева> под вывеской "Изящ<ной> словесн<ости>". Да Хвостов имеет бессмертную славу дурного поэта, а Дмитриев и этого не имеет" (см.: С. П. Шевырев, Стихотворения, "Б-ка поэта", Б. с, Л., 1939, с. 231). Эта и две следующие элегии Д. имеют в виду покойную жену поэта, скончавшуюся в 1821 г., через несколько месяцев после свадьбы.

19. Альм. "Памятник отечественных муз", СПб., 1827, с. 187. Вошло в изд. 1830, ч. 1 (раздел "Элегии").

20. Изд. 1830, ч. 1, с. 48 (раздел "Элегии").

21. Изд. 1830, ч. 1, с. 217 (раздел "Подражания Библии").

22. ПЗ на 1824, с. 93, без загл. Печ. по изд. 1830, ч. 1, с. 81 (раздел "Смесь").

23. "Эпиграмма и сатира. Из истории литературной борьбы XIX века", т. 1, М.-Л., 1931, с. 192, по списку из архива М. Н. Лонгинова (ПД). Эпиграмма относится к полемике Д. с П. А. Вяземским - автором предисловия к "Бахчисарайскому фонтану" Пушкина, вышедшему в свет в марте 1824 г. (см. биогр. справку, с. 33). Жало на "Вестник" острил. М. Т. Каченовский, издатель BE, как отъявленный литературный старовер был осмеян Вяземским еще в 1820 г. в сатирическом "Послании к М. Т. Каченовскому".

24. Там же, с. 201, по списку из того же архива. Поводом для эпиграммы послужил водевиль Вяземского и Грибоедова "Кто брат, кто сестра, или Обман один из тысячи" (1823), первый раз поставленный 24 января 1824 г. и успеха не имевший. В рецензии Н. Д. (BE, 1824, No 1, с. 150) водевиль был забракован.

25. Там же, с. 201, по списку из того же архива. Эпиграмма имеет в виду водевиль, написанный совместно Вяземским и Грибоедовым (см. предыдущее примеч.). Вместе с тем она, видимо, является отзвуком начавшейся в 1825 г. полемики вокруг "Горя от ума", застрельщиком которой стал Д., напечатавший в BE (1825, No 6, е. 109-113) неодобрительный разбор грибоедовской комедии (см. биограф, справку, с. 33). Мефистофелес-хитрец. Имя героя драматической поэмы Гете всплыло, должно быть, в связи с тем, что в 1825 г. Грибоедов напечатал перевод отрывка из "Фауста". Кроме того, в его эпиграмме на Д. ("Как распложаются журнальные побранки...") упоминаются Фауст и черт, т. е. Мефистофель.

26. Там же, с. 433. Вызвана тем, что в споре о комедии "Горе от ума" писатель В. Ф. Одоевский (1803-1869) решительно встал на сторону Грибоедова, напечатав в МТ (1825, No 10) резкую статью с выпадами против Д. и его союзника А. И. Писарева. Он в Шеллинге открыл, что бог есть нуль. На одном из заседаний кружка С. Е. Раича (12 апреля 1823 г.) В. Ф. Одоевский прочел свой перевод главы из "Натурфилософии" Окена "О значении нуля" (см.: И. Путята, Князь В. Ф. Одоевский. - РА, 1873, No 2, с. 258). Окен Л. (1779-1851) - немецкий философ и естествоиспытатель, последователь Шеллинга, применявший его идеи в конкретных областях естествознания.

27. MB, 1829, ч. 1, с. 131, вместе со стихотворением "Соблазнитель" и общим примеч.: "Сии два стихотворения составляют, так сказать, две стороны одного предмета. Вопросы философии в них одни и те же, но в первом я хотел представить беспокойное сомнение разума испытующего; а во втором - спокойную уверенность простого сердца! Две точки для большей части людей совершенно противоположные: только в соединении их может состоять счастие мыслящего человека". Вошло (с тем же примеч.) в изд. 1830, ч. 2 (раздел "Разные стихотворения"). Эпиграф - из стихотворения Шиллера "Свет и тепло". Сходная проблематика в статье Д. "Знание и вера" (MB, 1830, No 9, с. 31-43, за подписью: 85, 78). В этих стихотворениях Д. затронул важную сторону умственной жизни России 20-х годов - интерес к идеалистической диалектике, в свете которой пересматривались социальные и этические проблемы. Закон равновесия (равенства) сил, о котором говорится в "Двух феях", - не что иное как исходное положение философии Шеллинга (принцип единства полярных сил), рассмотренное в его труде "Философские исследования о сущности человеческой свободы" (1809). Д. предлагает два возможных толкования этого принципа применительно к сфере нравственного практического сознания. Согласно первому, равновесие добра и зла, выступающих как две полярные силы, не зависит от человека и полностью определяется волей миродержавного промысла. Человек в этом случае обречен на бездействие и пессимизм. Согласно другому (его отстаивает "вторая фея"), равновесие добра и зла лишь в конечном итоге зависит от верховной воли; человек же в пределах возможностей, отведенных ему на земле, может управлять этим колебанием сил, тем самым возвышая свой дух. Абсолютное единство полярных сил, т. е. бытие "по ту сторону добра и зла" - удел бога, а не человека - такова общая мысль стихотворения.

29. "Молва", 1832, 7 июня, с. 181, подпись: М. Д. В 1832 г. Д. был активным сотрудником "Молвы", где его стихотворения появлялись за полной и сокращенной подписью.

31. Москв., 1842, No 1, с. 1. Вошло в изд. 1865, ч. 1 (раздел "Разные стихотворения"). Эпиграф - из стихотворения английского поэта С. Т. Колриджа "Fears in solitude" ("Страхи в уединении"). Явным отзвуком стихотворения Д. является стихотворение А. С. Хомякова "Жаль мне вас, людей бессонных...".

33. Изд. 1865, ч. 1, с. 93, 114, 142 (раздел "Разные стихотворения").

36. "Русская потаенная литература XIX столетия", Лондон, 1861, с. 238. Константин Сергеевич Аксаков (1817-1860) - один из вождей славянофильства, поэт, критик и публицист. Написанное им в 1845 г. стихотворение (точное название: "Петру") не могло быть напечатано по цензурным условиям, но широко разошлось в списках. Вопреки официальному и общепризнанному взгляду, стихотворение бросало мрачный свет на деятельность Петра I, в результате которой, по мысли Аксакова, было подавлено народное, национальное начало ради приобщения русской жизни к чуждым ей формам европейского общественного быта. В отличие от К. Аксакова, вину за кризисное состояние страны Д. целиком возлагал на преемников Петра I, исказивших великие замыслы царя-преобразователя. Дата написания "Ответа", видимо, близка к дате стихотворения К. Аксакова. Долгорукой Я. Ф. (1659-1720) - приближенный Петра I, полководец и государственный деятель; зарекомендовал себя смелым и принципиальным человеком; однажды он позволил себе опротестовать решение Сената, подписанное самим императором. Пушкин упомянул Долгорукого в "Стансах" ("В надежде славы и добра..."). Дней наших Валтасары - здесь; люди, облеченные властью, деспоты; Валтасар - последний, по Библии, царь Вавилона; его гибель предсказали чудесные письмена на стене дворца, в котором он пировал.

37. Изд. 1865, ч. 1, с. 175 (раздел "Разные стихотворения"). Об этом стихотворении Д. пишет в неопубликованных "Главах из воспоминаний моей жизни" (ГБЛ). Подзаг. носит иронический характер. В стихотворении использована старая легенда о гибели Петербурга от наводнения. См. примеч. 279.

38. Изд. 1865, ч. 1, с. 126 (раздел "Разные стихотворения"). Имея в виду подобные стихотворения, Д. писал в "Главах из воспоминаний моей жизни" (ГБЛ): "Негодование составляет общий характер моих стихов с этого времени (т. е. с 1840-х годов). Правду сказать, что в царствование Николая Павловича и нечем было быть довольным". Комментарием к стихотворению могут служить след. строки из рукописи Д. 1859 г. "Замечания и анекдоты". В России, сказано там, "нет системы, нигде единства мысли, которому бы следовало правительство к постоянной и обдуманной цели. Нынче так показалось, завтра другим манером покажется. Нынче деспотизм, завтра наполовину либерализм, наполовину самовластие" (ЦГАЛИ). Вавилон - традиционное в гражданской поэзии наименование деспотического государства, обычно России. Скрижали Сиона. Десять заповедей, сообщенных богом Яхве Моисею для его соплеменников, были высечены на каменных досках - скрижалях; здесь в переносном значении: нравственный кодекс, гуманистическая мораль.

39. Изд. 1865, ч. 2, с. 127 (в цикле из 20-ти стихотворений "Деревенские элегии"). Автограф - ЦГАЛИ (в тетради стихотворений под загл. "Деревенские элегии"). О родина святая! Чье сердце не дрожит, тебя благословляя - неточная цитата из "Певца во стане русских воинов" Жуковского.

41. РА, 1912, No 4, с. 638, в статье "Из записной книжки "Русского архива"". Ваня - Иван Сергеевич Аксаков (1823-1886), видный деятель славянофильства, поэт, публицист и журналист. В 1860 г. женился на старшей дочери поэта Ф. И. Тютчева Анне (1829-1889), незадолго до того ставшей воспитательницей великой княжны Марии Александровны. Сушков Н. В. (1796-1871) - бездарный поэт, доводился родственником Тютчеву, на сестре которого был женат. "День" - газета, издававшаяся И. С. Аксаковым в 1861-1865 гг. и прекращенная им сразу после женитьбы.

ПОКОРНОСТЬ ПРОВИДЕНИЮ

Урания. Карманная книжка на 1826 год для любительниц и любителей русской словесности

Издание подготовили Т. М. Гольц и А. Л. Гришунин

Серия "Литературные памятники"

М., "Наука", 1998

* * *

И я в Аркадии {2} родился!

Над колыбелию своей

Природы слышав зов, я к счастью устремился:

И я в Аркадии родился;

Но слезы лишь одни был дар весны моей!

* * *

Май жизни раз цветет, и вновь не расцветает!

Он для меня - уже отцвел!

О братья! кто из вас о мне не сострадает?

Светильник дней моих бог тихий преклоняет

И сонм мечтаний - отлетел!

* * *

Глубоким мраком окруженный,

О вечность! я в твоих вратах уже стою!

Прими залог, тобой на счастье мне врученный;

Вот он, с печатию еще не преломленной:

Я счастия не встретил в жизнь свою!

* * *

Вознесть дерзаю голос мой.

Я помню: некогда молва неслася долу

И с радостью я веровал глаголу,

Что, правосудная, воздашь нам верной мздой.

* * *

"Здесь, - слышал я, - ждут ужасы злодея {*}

И радость правому дана;

Изгибы сердца все увидим, цепенея,

Страдалец примет дань, душою просветлея,

И будет Промысла загадка решена!"

"Здесь встретит изгнанный отчизны край счастливый;

Терновому пути для странника - предел!" -

И твердою рукой страстей моих порывы

Держала Истина, сей вождь наш терпеливый,

Кого не все из нас, но редкий лишь обрел!

{* Слово: здесь должно разуметь о Вечности;

ибо Поэт представляет себя уже во вратах оной. -

На немецком: Da steh' ich schon auf deiner

finstern Brucke. etc.}

* * *

Я слышал: "Заплачу тебе в грядущей жизни;

"

Я внял, и все презрев в своей земной отчизне,

Взял обещание о той грядущей жизни

И юность... видел, как во сне!

* * *

"Отдай Лауру мне, залог любви бесценной!

Отдай мне ту, которой жил!"

"За гробом мзда!" - и я рукой окровавленной

Исторгнув милую из груди уязвленной,

Заплакал громко - и вручил!

* * *

"Вотще ждать мертвому обетов совершенья!

Мне явно насмехался свет:

Сей дар грядущего - есть лжи изобретенье;

Ты взял за истину - блаженства привиденье;

Исчезнешь сам - и где обет?"

* * *

Толпа насмешников, толпа сих змей, твердила:

"Пред кем трепещешь? - пред мечтой,

Которую одна лишь древность освятила! -

И боги не спасут, кого пожрет могила:

Их хитрость создала в дар слабости людской!"

* * *

"И что за будущность - для праха?

Все их величие - в одном покрове мрака:

То тень гигантская от собственного страха

В зерцале совести твоей!"

* * *

"Надежда! - ей во лжи уликой разрушенье!

И ей ли верные ты блага посвятил?

Шесть тысяч лет молчали смерть и тленье;

Или мертвец восстал из недр успокоенья

И воздаянье возвестил!"

Упадший духом и унылый,

Я зрел: к твоим брегам стремятся времена {*};

Природа старелась, ее слабели силы;

Не восставал мертвец вещать мне из могилы;

Но Вера к Промыслу была во мне полна!

{* К брегам Вечности. - Поэт, в продолжение

всей пьесы, обращается к ней.}

* * *

Все жизни радости заклал я пред Тобою;

Днесь повергаюся пред трон Твой, Судия!

* * *

Я все презрел, был тверд пред дерзкою толпою;

Твои лишь блага чтил высокою ценою:

* * *

"Любовь моя равна на все мои творенья!

Небесный голос мне вещал:

Два цвета - слышите ль, земные поколенья! -

Надежды цвет и наслажденья

Растут для мудрого, кто их обресть желал!"

* * *

"Кем сорван был один, другим не утешайся!

Живущий миру, жди от мира и плода!

Кто веровать не может, наслаждайся;

Кто может веровать - лишайся;

А правду о земле услышат в день суда!"

* * *

"Не ты ль надеялся? - награда вся с тобою!

И вера для тебя блаженством уж была!

Спроси владеющих премудростью прямою:

Что может жизнию быть отнято земною,

"

Мих. Дмитриев.

Стихотворение М.А. Дмитриева. Автограф неизвестен. В "Урании" - первая публикация. Вошло в книгу М.А. Дмитриева "Стихотворения" (М., 1830. Ч. 1. С. 149) и датировано 1823 г.

1 Шиллер Иоганн Кристоф Фридрих (1759-1805) - немецкий поэт, драматург, теоретик искусства. И любомудры, и участники Общества друзей Раича испытали влияние немецких преромантиков, в частности творчества Шиллера. Переводчиками его сочинений были Тютчев, Шевырев, Андросов, А. Писарев, Лихонин. Увлечены были Шиллером и Погодин (см.: Барсуков Н. Жизнь и труды Погодина. Кн. 2. С. 18-20), и Веневитинов.

2 Аркадия - центральная область Пеллопоннеса в Греции. Воспевалась как страна невинности, простоты нравов и мирного счастья.

М., "Наука", 1984

ВИДЕНИЕ ЭЗДРЫ {1}

Кн. 3, гл. 3, 4

1

В единый день я возлежал

Я запустение Сиона {2} вспоминал...

Я видел Вавилон, обильем упоенный...

Смутился сердцем я! невольно в грудь мою

Проник дух ропота и тяжкий дух печали,

Творца и Судию.

2

3

4

"Я зрел: из всех земли племен

Один Израиль {3} Твой хранил Твои заветы;

Без всякой мзды его оставлены обеты!

Я зрел язычников: они

Не помнят имени и дел Твоих не знают;

Почто ж, как пышный крин, роскошно процветают

"

5

Умолк я - вдруг перед очами,

Сияющ, в веяньи благоуханных крыл

Предстал, ниспослан небесами,

Небесный Уриил {4}.

"Муж буйственный! - он рек,- ты жаждешь тайн, доныне

Всезрящей мудростью сокрытых от земных;

Я послан возвестить об них твоей гордыне,

Но прежде сам реши гаданья уст моих!

6

Ты можешь ли огня извесить тяготенье,

И возвратить назад минувшее мгновенье,

Которым ты не дорожил?"

Смутившись, я молчал, как бы искал ответа

В несознающемся уме;

Тем боле был во тьме"

7

И снова мне вещал небесный посетитель:

"Когда б тебя я вопросил

О глубине морской, иль о числе светил,

Тогда бы праведно ответствовал ты мне:

"Я в бездну не сходил, пути небес не знаю!"

Но днесь лишь о земном тебя я вопрошаю;

О днях, о ветре, об огне!

8

Реки же о себе теперь правдивый суд:

Великость оных тайн, сокрытых пред тобою,

Вместит ли бренный твой сосуд?"

О нет! - я возопил: - но лучше б не рождаться,-

Чем жить, чтобы терпеть, терпеть, чтоб сомневаться...

И снова Уриил простер мне в притче глас;

9

"Однажды дерева прибрежныя дубравы

Составили совет:

"Пойдем на океан, да сдвигнем величавый

И пустим корни там, где волн иссякнет след!"

Подобно, возшумев в гордыне,

И волны буйные восстали и рекли:

"Пойдем против дубрав, потопим, и отныне

".

10

Но тщетно было древ дубравных умышленье:

Ниспал небесный огнь; конец их... был жесток!

Ничтожным стало волн крамольное стремленье:

Их удержал песок!

Кого б ты оправдать иль обвинить посмел?..

"Все суетны,- я рек, главой поникнув долу: -

Всему есть свой предел!"

11

М. Дмитриев.

Сюжет стихотворения восходит к третьей книге Ездры Ветхого завета Библии. Вошло в издание стихотворений М. А. Дмитриева (ч. 1-2. М., 1830, ч. 1, отд. "Подражания Библии").

1 Эздра - в православной традиции Ездра, годы рождения и смерти неизвестны; реформатор иудаизма.

3 Израиль - здесь: еврейский народ.

4 Небесный Уриил (евр.) - "свет Божий", ангел, посланный от бога к Эздре для его наставления и объяснення ему сокровенных путей божиих.