Автор: | Дмитриев М. А., год: 1849 |
Категория: | Стихотворение |
Михаил Дмитриев
Стихотворения
Плющ и фиалка
"Ты жалко, бедное растенье! - |
Сказал Фиалке Плющ, надменный высотой.- |
Удел твой - жить в тени; что ждёт тебя? - Забвенье! |
Ты с самой низкою равняешься травой. |
Какая разница со мной! |
Смотри, как я вкруг дуба вьюся; |
Смотри, как вместе с ним я к облакам взношуся!" |
- "Пожалуй, не жалей! - Фиалочка в ответ.- |
Высок ты, спору нет; |
Но я сама собой держуся". |
1820
Лето в столице
Всё камни!.. камни стен и камни мостовых! |
В домах защиты нет от духоты и жара! |
Деревья чахлые бульвара |
Стоят, как вечный фрунт! Под мёртвой пылью их |
Не видно зелени, нет свежести - и это, |
О! сдвинул бы на миг один |
Громады зданий сих, спирающие взоры, |
И, мира вольный гражданин, |
Открыл бы родины моей поля и горы, |
Гремучие ключи, тенистые леса |
И ночь, столь свежую, как спустится роса |
И напитает воздух чистый |
Своею влагою живительной, душистой. |
О лето! то ли ты, как в юности моей! |
Грянь снова надо мной тогдашнею грозою, |
Прекрасною на воле, средь полей! |
Пролей дождь шумный полосою, |
И яркой, полною дугою |
Ты, радуга, склонись над радостным селом! |
Пускай овраг гремит и катится ручьём, |
А завтра, солнце лишь пригрело, |
Всё снова ожило и всё зазеленело! |
Здесь солнце - духота! Прольёт ли дождь порой - |
Он смоет с крышек пыль и мутными ручьями |
Туман висит над головой, |
И грязь, и слякоть под ногами. |
Всё шумно и мертво! И самый божий гром |
Неслышно прогремит, где всё гремит кругом, |
Где всё сливается в бесперерывном шуме - |
И экипажей стук, и продающих крик!.. |
Здесь людям некогда живой предаться думе, |
И забываем здесь природы мы язык! |
Так жалкий юноша, которого чужая, |
Наёмничья, хотя искусная, рука |
Под небом чуждого воспитывала края, |
Не понимает, Русь святая, |
Родной земли твоей родного языка! |
1832
Тайна эпиграммы
Вы, профаны, нам дивитесь, |
Говорите: "Как остро!" |
Но одумайтесь, всмотритесь, |
Вы увидите: перо, |
Не спросясь совсем рассудка, |
Что вот этак - вышла шутка, |
А вот так - и мысль едва! |
Что подняло смех ваш шумный, |
Ключ к тому искусством дан, - |
Часто вместо мысли умной |
Тут оптический обман! |
1832
Талант и фортуна
Когда талант с фортуной в споре, - |
Тот скуп, та хочет наградить, - |
Одна лишь слава в сём раздоре |
Права их может согласить! |
Она совсем без вероломства |
Вот как решает дело тут: |
Доходит имя до потомства, |
А сочиненья - не дойдут. |
Не позднее 1832
К безыменному критику
Die alten Namen nennen
Nicht anders, als zum Scherz:
Fur unser Volk kein Herz!*
Uhland**
* Произносить древние имена не иначе, как в шутку, - значит, смею заявить, не иметь любви к своему народу. Уланд (пер. Н.Зубкова).
** Уланд Людвиг (1787-1862) - немецкий поэт-романтик, историк литературы.
Нет! твой подвиг непохвален! |
Он России не привет! |
Карамзин тобой ужален, |
Ломоносов - не поэт! |
Кто ни честен, кто ни славен, |
Ни радел стране родной, |
И Жуковский, и Державин |
Дерзкой тронуты рукой! |
Ты всю Русь лишил деяний, |
Как младенца, до Петра, |
Обнажив бытописаний |
Славы, силы и добра! |
Всё язвить - что знаменито; |
Что высоко - низводить; |
Чувством нравственным открыто |
Лить на прошлое отраву |
И трубить для всех ушей |
Лишь сегодняшнюю славу, |
Лишь сегодняшних людей; |
Подточивши цвет России, |
Червем к корню подползать - |
Дух ли это анархии |
Иль невежества печать?.. |
Где ответ на дерзость эту?.. |
И кому судить навет?.. |
Нет! не мирному поэту! |
Суд граждан тебе ответ! |
Голос предков замогильный, |
Громкий сердцу голос их, |
Обвинитель будет сильный |
Пред судилищем живых! |
О!.. когда народной славе |
И избранников его |
Насмеяться каждый в праве - |
Горький плод - сограждан мненье |
Расшатать или потрясть! |
Дел и славы уваженье - |
Это сила, это власть! |
Это первая опора |
Дел высоких, силы душ: |
Предок ждёт потомков взора; |
Славой предков - силен муж! |
Жаль семьи, где нет примера! |
Честен род, где предки есть! |
Где народная есть вера, |
Там народная и честь! |
Вот наследие потомков! |
Гробы сроют времена: |
Не останется обломков; |
Остаются имена! |
Жалко племя молодое, |
Где добра и славы тать |
Всё святое, всё родное |
Нет! У нас в Москве смиренной |
На гробах священный страх! |
Имя дедов нам священно, |
И не пыль их славный прах! |
Нет! У нас в Москве, на Царской, |
На народной площади, |
Живы Минин и Пожарской, |
В вечной вылиты меди! |
Нет! Народ наш не ребёнок |
Был ещё и до Петра: |
Русской меч давно уж звонок, |
Наша честь - давно стара! |
И не с ныне начинаем |
Мы вести поэтов род! |
Плод и в корне почитаем, |
Но не чтим растленный плод! |
Нет! России честь и слава |
И до Пушкина была, |
И цветёт ея Держава |
Не позднее 1842
Орёл
Ширококрылый и могучий |
Орёл в поднебесье летел, |
Летел - под ним сбирались тучи, |
Сердилось море, вал гремел! |
Он око вверх - там солнце рдеет! |
Он око вниз - там туч гряда! |
Крыло лишь паруса белеет, |
Как путь забывшая звезда! |
И быстро вдаль он кинул взоры, |
И вот, сквозь занавесы мглы, |
Как с места сдвинутые горы, |
Встают валы, идут валы! |
И бьётся чайкой над волнами |
Корабль, ныряя между вод, |
И ловит ветер парусами, |
А ветер злой - вертит и рвёт! |
То вскинет вал, то хлябь глотает! |
И вот, забитый волн бичом, |
Летун разодранным крылом! |
Вдруг морю туча прогремела: |
"Вставай! Бушуй! Иди на брань!" |
И бездна туче проревела: |
"Встаю! Иду! Сильнее грянь!" |
И всё слилось! И море встало! |
И грозно встречные пошли! |
И море неба тяжко пало |
На море, вставшее с земли! |
А он, царь воздуха могучий, |
Взлетал, не видимый земле, |
И там, где плыть не смеют тучи, |
Он плыл, простря свои крыле! |
И думал он: "Как жалки люди! |
Взлететь бы только до небес!" |
Прорезал воздух силой груди, |
Взмахнул крылами и исчез! |
1844
Язык поэзии
Странная мысль мне пришла! - Первобытный язык человека |
Как он естествен и жив! Он не то, что ленивая проза! |
Все в нём слова - как лады; речь - как полная звуков октава! |
В прозе - оратая труд, а в поэзии - сила атлета! |
Страшно становится мне, как подумаю: сколько несчастных, |
Тонкого слуха и ясных очей лишены, неспособны |
Веянья жизни принять, животворных сил духа изведать! |
Грубая речь для потребностей дня лишь - их слух отверзает; |
Грубый житейский лишь быт - устремляет их жадные очи! |
Низко упал тот народ, где поэтам высоким не внемлют! |
Ниже ещё, где они не являются более миру! |
Там, где в народе немом замолчало высокое слово, |
Там невозможны - высокий полёт, ни великая жертва! |
В зареве нашей Москвы - пел во стане певец вдохновенный! |
30 ноября 1845
Купцы в роще
Что за народ! - Без еды и без чванства им нет и гулянья! |
В рощу поедут - везут пироги, самовар и варенье! |
Ходят - жуют; поприсядут - покушают снова! |
Точно природа из всех им даров отпустила лишь брюхо, |
Мало им этих высоких шатров, и лазури, и листьев! |
Мало лесов, и полей, тишины и цветов ароматных! |
Нужно ещё, чтоб гремел тут затянутых хор музыкантов, |
Чтоб разнощиков крик потешал их позыв на еду ненасытный; |
Чтобы дым самоваров, сигар заражал и природу! |
Мало их крику в рядах, где корысть, день-деньской надседаясь, |
Хвалит гнилой их товар, зазывая в их тёмные лавки; |
Мало им сырости, тьмы, и морозу, и чаю вприкуску; |
Мало трактирной возни, духоты и визгливых органов: |
Нет! и природу б ещё на купеческий лад переделать! |
О! ты прекрасна, природа, тому, кто умеет с тобою |
Тихо беседовать, слушая голос твой, нежная матерь! |
Ты приготовила нам и душистую зелень, и хоры |
Птичек, свободных певцов, музыкантов, без платы поющих! |
Буду их слушать! уйду! - Прохлаждайтесь себе на здоровье! |
16 января 1846
К европейцам
Что вы Европой нам колете глаз? - Мы не прочь от Европы! |
Дайте Европу нам! - Что ж! мы с Петра не чужие Европе! |
Взроем с весёлым трудом; семена сбережённые бросим; |
Не придёт ли она - и у нас от плодов поживиться! |
Мы от Европы не прочь! Но какая ж то жизнь европейца |
В рабстве у чуждых голов чужого ума набираться? |
И в Европе народ на народ не похож; так с каким же |
Сходны хотите вы быть? Где народ европейцев? - Есть немец, |
Есть англичанин, француз; между ними пусть будет и русский! |
23 октября 1846
из цикла "Старик"
4
Скороспелому прогрессу |
Я не верую, друзья! |
Не даю большого весу |
И газетным крикам я! |
То поветрие и мода! |
Моды нет для стариков! |
Да и грамотность народа |
Разведёт одних плутов. |
Я не верю в нашу гласность: |
Не по нас пока она! |
Всех имён подорвана! |
Гласность только там полезна, |
Где чужая честь свята, |
Там, где правда всем любезна; |
А у нас она мечта! |
Долг святой любить, как братий, |
Человеков во Христе |
Мы без клятв и без объятий |
Исполняли в годы те, |
Как ещё на нас туманность |
Не навёл горячки бред! |
Завелась у нас гуманность, |
Да любви ко братьям нет! |
Где народ, сознаньем зрелый, |
К просвещению готов, |
Там прогресс не скороспелый, |
А наследие веков! |
Там он прочен, там от деда |
Переходит к внуку он: |
Не журнальный крик и звон! |
1 февраля 1863
5
"Нынче время переходное!" - |
Просветители твердят. |
Мне уж это слово модное |
Надоело, виноват! |
В слове мало утешения, |
Слово - звук; вопрос не в том! |
Пусть их просто, без зазрения, |
Скажут вслух: "Куда идём?" |
Переходят между розами, |
Переходят и пустырь, |
Переходят, под угрозами, |
И на каторгу в Сибирь! |
Долго ль, други, пустозвонные |
Будут тешить вас слова? |
Скоро ль в вас, неугомонные, |
Будет мыслить голова? |
Отсталыми, запоздалыми |
Лучше было бы с бывалыми |
Посоветоваться раз! |
Вот как будем с переходами |
Мы без хлеба - что тогда?.. |
Перед умными народами |
Будет стыдно, господа! |
2 февраля 1863
Поток
Всё земное увлекает |
Быстрый времени поток, |
Всё плывёт и проплывает - |
Лира, скипетр и венок! |
И плывут по нём обломки |
И богов и алтарей, |
И за предками потомки |
Проплывут потоком дней. |
И плывут, незнанья полны - |
И откуда и куда! |
За волнами идут волны, |
Мимо идут берега! |
Зыбь укачивает их, |
За явлением явленья, |
Радость, горесть - всё на миг! |
Лишь мудрец неколебимо |
На брегу один сидит, |
Видит всё, что мчится мимо, |
Помнит, мыслит и молчит! |
Знает он один, отколе, |
Знает он один, куда! |
Чужд он их весёлой воле, |
Мудрость тоже им чужда! |
Вдруг он слышит лиры звуки! |
По волнам плывёт певец! |
И простёр к нему он руки, |
И взывает, как отец: |
"Выдь, мой сын! Оставь их племя! |
Пусть их мчатся по волнам! |
И пойдём мы, сбросив бремя, |
К тихим Вечности брегам!" |
1848
Мой предок {2} - муж небезызвестный, |
Единоборец Мономах - |
Завет сынам оставил честный: |
Жить правдой, помня божий страх. |
Его потомок {3} в службу немцев |
Хоть и бежал от злой Литвы, |
Не ужился у иноземцев |
И отдался в покров Москвы. |
С тех пор мы немцев невзлюбили, |
С тех пор взлюбили мы Москву, |
Святую Русь и правду чтили, |
Стояли царства за главу! |
Мой пращур {4} в бунт второй стрелецкий, |
Когда Пётр маленький ушёл, |
Свой полк с отвагой молодецкой |
Под стены Троицы привёл. |
Зато землёй и деревнями |
Нас Пётр великий подарил, |
Но между новыми князьями |
Но дух отважный Мономаха |
С княжою шапкой не пропал: |
За правду мы стоим без страха, |
И каждый предка оправдал. |
Мой дед - сызранский городничий, |
Прямой Катон в глуши своей - |
Был чужд и славы, и отличий, |
Но правдой был - гроза судей! |
Отец мой {5} - он в руках со шпагой, |
Собрав отважнейших в рядах, |
Зажжённый мост прошёл с отвагой |
Противу шведов на штыках! |
Мой дядя {6} - верный страж закона, |
Прямой министр, прямой поэт - |
Высок и прям стоял у трона, |
Шёл смело в царский кабинет! |
А я, безвестный стихотворец, |
Не князь, а просто дворянин, |
В Сенате был единоборец - |
23 августа 1849
1. Мономах (греч.) - единоборец
2. Мой предок - Владимир Мономах (1053-1125) - великий князь киевский; прозвание "Мономах" унаследовал от матери - дочери византийского императора Константина Мономаха; боролся за единство Руси против феодальных междуусобиц.
3. Его потомок - Александр Нетша (ХIV в.) - смоленский князь, при захвате Смоленских земель Литвой ушёл в Германию, затем вернулся в Россию и вступил в службу "под руку" князя Московского Ивана Калиты.
монастыре.
5. Отец мой - Дмитриев А.И. (ум. 1798) - офицер Семёновского полка, участник русско-шведской войны 1788-1790 годов.
6. Мой дядя - Дмитриев И.И. (1760-1837), поэт.
М.А.Дмитриев. Московские элегии. Стихотворения. Мелочи из запаса моей памяти. Московский рабочий, 1985.
Русская эпиграмма (XVIII - начало XX века). Библиотека поэта, большая серия. Советский писатель, Ленинградское отделение, 1988.